Вторая Хазария

Начало возведения Второй – атеистической – Хазарии было ознаменовано Всероссийским Погромом, прокатившимся по бескрайним просторам Православной Империи. Главный удар приняли на себя православная церковь и православная монархия в лице Помазанника Божьего – последнего российского императора Николая II и его семьи.

Власть, как и в Первой Хазарии, вновь оказалась в руках вечных «цивилизаторов». Однако на этот раз ее захват не был постепенным и безболезненным, а сопровождался потоками крови, в которой захлебнулась страна. Да и о «престижности» какой-либо религии говорить не приходится: воинствующее безбожие – вот та «религия», которую избрали для себя строители Второй Хазарии.

О «национальных особенностях» этого исторического периода я уже писал в книге «Еврейский синдром-2». Но прежде чем привести отрывок из нее, попытаюсь объяснить, почему в данной работе я прибегаю к обширному «самоцитированию».

В каждой из моих книг присутствуют основные положения теории «трех Хазарий», но, если так можно выразиться, в разбросанном виде. Тем не менее, внимательный, способный анализировать читатель вполне мог бы самостоятельно прийти к ее открытию. И все-таки, почему я сразу не обозначил эту теорию в «готовом виде»? По мере углубления в ее суть вы поймете, что выбранная мною поэтапная форма «введения в хазароведение» – единственно возможная: уж слишком страшной в своей неоспоримости выглядит доказательная база, переварить которую, возможно, не всем дано…

А теперь вернемся к тому, что я писал в «Еврейском синдроме-2» (2001 г.):

 

«…Итак, Февраль 1917-го завершился вожделенной для антихристианских кругов победой над Православной Монархией. Но одновременно из бутылки был выпущен большевистский джинн, которого «авторы» февральской революции поначалу недооценили: и международное еврейство, полагавшееся на кровную связь с евреями-интернационалистами (неоправдавшаяся ставка на Троцкого), и атеистическое масонство, надеявшееся на идейную родственность с большевиками. Октябрь не только победил Февраль, но пошел гораздо дальше в своей антиправославной борьбе. Марксизм-ленинизм был не столько прагматически-политическим явлением, сколько утопической «религией» с отрицательным знаком. Именно этой фанатичной «религиозностью» можно объяснить стойкий иммунитет большевиков к западным либеральным влияниям. Их еврейство модифицировалось в особую, интернационалистическую ипостась. Но это не помешало международным финансовым кругам верно сориентироваться в «миссии» большевиков и с их участием полностью обезопасить себя от реставрации православной монархии.

Стоит также отметить, что тогдашняя большевистская верхушка была составлена по двум разным линиям: из кадров Ленина (которых финансировали и перебросили в 1917 г. в Россию немцы) и кадров Троцкого (их финансировала и тогда же переправила в Россию американская сторона). Но весь фокус в том, что в обоих случаях деньгодателями выступали шиффы-варбурги – еврейская финансовая элита.

Свои благодарные восторги в адрес американских «друзей» Троцкий выразил в воспоминаниях: «Я оказался в Нью-Йорке, в красочно-прозаическом городе капиталистического автоматизма, где на улицах торжествует эстетическая теория кубизма, а в сердцах – нравственная философия доллара. Нью-Йорк импонировал мне, так как он полнее всего выражает дух современной эпохи… Я уезжал в Европу с чувством человека, который только одним глазом заглянул внутрь кузницы, где будет выковываться судьба человечества…» (Л. Троцкий. «Моя жизнь. Опыт автобиографии», Берлин, 1930 г., т.1).

<…> Разумеется, принимая щедрое «спонсорство» еврейских финансовых воротил, и Троцкий, и Ленин искренне считали, что банкиры, космополитизируя мир, «бессознательно» содействуют мировой коммунистической революции. На самом же деле, последние безошибочно все просчитали. Сделав ставку на большевиков, они прекрасно понимали, что революционеры, разрушая мир христианских ценностей, работают на установление всемирной власти «кузнецов». Последующие события подтвердили точность расчета: православная монархия была окончательно растоптана, Помазанник Божий распят на Поверженном Кресте, а само Имя Бога предано дьявольской анафеме.

Чего только стоят такие высказывания Ленина, как «всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке … есть невыразимейшая мерзость, самая гнусная зараза». Так он отчитывал Горького за его «богоискательство». Ленинская рулада заканчивается словами: «Дьявольски обидно». И не случайно в первые годы советской власти в г. Свияжске был установлен памятник Иуде. Наблюдавший церемонию открытия памятника датский писатель Хеннинг Келер свидетельствовал: «Местный совдеп долго обсуждал, кому поставить статую. Люцифер был признан не вполне разделяющим идеи коммунизма, Каин – слишком легендарной личностью, поэтому остановились на Иуде Искариотском как вполне исторической личности, представив его во весь рост с поднятыми кулаками к небу…» («Еврейский синдром-2», с. 33–34).

 

Ударные темпы, которыми велось строительство Второй Хазарии, сопровождались ударной волной, повергнувшей в прах основные христианские святыни. Новые хозяева страны бесновались на руинах взорванных храмов, из мозгов вновь «завоеванных» народов вытравлялась «всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке»… Наступила новая эпоха – эпоха атеизма. Пришло время новых «святых», на которых заставили молиться «неразумных хазар».

Вот как выглядел этот безбожный «иконостас» глазами неизвестного художника, выпустившего в 1922 году в Филадельфии «Альбум з 30 фотографіями болшевицких комісарів» под названием «Кати України» (подписи к портретам в точности повторяют подписи из «Альбума», со всеми орфографическими особенностями их автора).

 

Оттиск титульного листа брошюры «Кати України».