Глава первая. Миргасим, сын ГарифаЛист 1. Графічна модель роботи станції. Список літератури.
1 Д.П.Заглядимов, А.П.Петров, Е.С. Сергеев, В.А.Буянов. Организация движения на железнодорожном транспорте. М.: Транспорт, 1985. 2 А.К.Угрюмов, А.П.Романов, З.Л.Мирошниченко. Организация движения поездов на промышленном железнодорожном транспорте. К.;Донецк: Вища школа,1986. 3К.Ю.Скалов, П.П.Цуканов. Устройство пути и станций.М.:Транспорт, 1986. 4 О.В.Кобець, В.В.Митрофанов, В.І.Діданов. Основи охорони праці на залізничному транспорті. «Видавництво Дельта», 2008. Календарний план виконання курсового проекту
Дата видачі 28 січня 2013р. Дата виконання 29 квітня 2013р. Викладач __________ Н.О.Сорокіна Голова предметної комісії __________ М.І.Клюшник Прийняв до виконання студент __________ О.С.Кожанов А.Л.Гарф Кожаные башмаки
Между реками Волгой и Свиягой, между городами Тетюши и Буинском стояла много лет назад небольшая деревенька. Её не на всякой карте можно было найти, да и не всегда обращали на неё внимание те, кому приходилось проезжать мимо или пролетать над ней в самолёте, хотя в те времена самолёты поднимались не так уж высоко и летали не так уж быстро. Ни учёные-путешественники, ни туристы-пешеходы сюда не заглядывали. И всё же те, кому доводилось бывать здесь в те далёкие годы, деревню эту и её жителей-тружеников помнят до сих пор. Бывало, весною, будто клетчатым рядном, окружали эту деревню зелёные квадраты озимых полей и чёрные клинья пашен. А летом словно пряталась она за светлыми волнами колосьев, за высокими луговыми травами. Но теперь это уже не маленькая деревенька, а большое благоустроенное селение, видное издалека. Почти в каждом доме телевизор, холодильник, стиральная машина. Во многих дворах гаражи с автомобилями. И только экспонаты местного музея напоминают молодым о прежнем. О людях, живших в этой деревне в годы войны, об их горестях и радостях рассказала писательница Анна Львовна Гарф в повести «Кожаные башмаки». Рассказы Анны Гарф, очерки, книги давно известны детям и юношеству. Но больше всего автор любит сказки. И повесть эта насыщена песнями, поговорками, народным юмором. И хотя говорится на этих страницах о событиях горьких, печальных, книгу читаешь с улыбкой, с верой в победу добра, любви и труда.
Брат Мустафа взял из ящика с инструментами свой молоток, подержал его в руке, вздохнул и подарил Миргасиму. Молоток этот с одного конца тупой — гвозди забивать, другой конец — дёргать гвозди — длинный, раздвоенный, будто хвост у ласточки. — Я ухожу с фашистами воевать, — сказал Мустафа братишке, — а ты тут живи мирно. Миргасим хотел бы мирно жить, но стоит ему из дому на улицу выскочить, как соседи начинают: — Опять ты в нашу стену гвоздь вбил? — Сейчас вытащу. — Эй, зачем из нашего плетня гвоздь вытащил? — Сейчас вобью. Ни с кем он не спорит, никому не перечит, но люди каждый день маме жалуются: — С утра он стучит молотком и до ночи… Вы работаете на ферме, вам не слышен этот стук. А нам каково? Терпела мама, терпела и не вытерпела: — Положи, Миргасим, свой молоток в ящик с инструментами. Пусть отдохнёт немного. — Ладно, лежи тут, молоток, отдыхай. А я пока поработаю граблями. Ох уж эти грабли! Ну и влетало, ну и попадало из-за них! Что поделаешь? Сам-то он человек мирный, но, должно быть, народ в этой деревне какой-то заколдованный…
Глава первая. Миргасим, сын Гарифа
— А-апчхи! Проснулся Миргасим или во сне чихнул? «Чим-чив, тереререре! Что ты-ты делаешь?» — трещат воробьи за окном, картавят, будто в клюве камешки перекатывают. Стучат по стеклу, заглядывают в щель между занавесками: «Миррр-мирр-Миргасим, ты-ты! Что ты делаешь?» Не видите? Он думает. Знаете, как это трудно? Хоть немного помолчите, думать не мешайте. Куда там, где уж тут молчать, когда из-за края земли выкатилось большое, с колесо телеги, солнце! Прыгают воробьи, будто мячики пушистые, и говорят, говорят. Чему радуетесь? Письмо с фронта пришло нам, что ли? Отец прислал или, может, Мустафа, старший брат? Второй брат Миргасима, Зуфер, тоже хотел на фронт. Четырнадцать лет ему, а здоровый какой! Мешок с зерном может поднять. Взвалит на спину и даже в гору потащит, если потребуется. Но военком сказал: «И на трудовом фронте, дружок, кому-то сражаться надо. Ты теперь старший мужчина в доме, незаменимый работник в колхозе». Старший мужчина, подумаешь! Вчера весь вечер грозился: «Не смей, Миргасим, граблями на девочек замахиваться. Отберу — спрячу». Грабли — это отцов подарок. Миргасим поставил их на ночь к изголовью, хотел до утра сторожить, да уснул нечаянно. «Где же грабли? Неужто Зуфер и вправду спрятал?» Миргасим протянул руку, откинул занавеску, и рассыпались по комнате солнечные блики, прозрачные, как стекляшки. И грабли тут же показались, заискрились, солнцу они откликнулись. Ведь не простые они — волшебные. Стоит взглянуть, и сразу вспомнится, как отец своими руками эту игрушку делал. Хотел Миргасиму в день рождения подарить, когда семь лет исполнится ему. А пришлось подарок вручить пораньше, задолго до заветного дня. «Даю тебе, сынок, в долг, за будущие трудодни», — пошутил отец, когда на войну собрался. Он спешил. Шёл, не оглядывался и провожать не позволил: «Долгие проводы — лишние слёзы». Зачем так сказал отец? Мама и бабушка вовсе и не плакали, только счастья воину уходящему пожелали. А Миргасим, Миргасим-то как радовался! Даже песенку придумал и запел, приплясывая: «Брат Мустафа уходил — молоток подарил. Отец на фронт идёт — сыну грабли даёт!» Эх, давно всё это было, месяц назад, а может, и больше… Захлопал во дворе крыльями петух, как громом загремел, и заорал на всю улицу: «Ми-ми-Миргаси-и-им!!» «Куда-куда он делся? — всполошились куры. — Куд-куда, куд-куда-а?..» Услыхал это Миргасим, рассмеялся. А засмеёшься — спать уж и не хочется. Знали бы птицы, что по-птичьи он понимает, не кричали бы так громко. Кто птичьему языку научил? Отец! А то кто же? Утренним светом стены комнаты будто мёдом налились, и соломенная шляпа отца засияла, как золотая. Она всё ещё висит против двери, на гвозде, на своём всегдашнем месте. Вернётся отец, наденет шляпу, выйдет в поле и глазам своим не поверит: как потяжелели, налились зерном колосья, пока воевал! К осени должны люди войну кончить. Без мужиков хлеб с полей кто уберёт? Тяжёлая это работа, бабам не под силу. Потом пора настанет картошку копать, возить — тоже дело мужское. А главное — пахота осенняя, женское ли это занятие? Если землю вспашут кое-как, то и озимые кое-как взойдут. Худо в деревне без мужиков, худо… Под соломенной шляпой ещё один гвоздь Миргасим в стену вбил. Отцу, когда вернётся, интересно будет — чья это шляпа на том, на другом гвозде висит? Белая матерчатая, панамкой называется. Это девчонки одной приезжей, Асии-москвички шапка. Вчера Миргасимова мама панамку эту постирала и повесила сушить. Для чего мама чужую шляпу стирает? А как же иначе? Родители Асии на войне. И мать, и отец. Девчонку свою они ещё в начале лета прислали, на каникулы. К Абдракипу-бабаю, он ей дедушка родной. Сами тоже хотели приехать в отпуск, давно, говорят, не были в деревне, соскучились. А тут война. И поехали не сюда, а на фронт. И не подумали, кто будет их дочке одежду стирать, кто станет девчонку в бане мыть. Дедушка-то в колхозном саду совсем один живёт. Вот и взялась Миргасимова мама. Мало ей своей работы, что ли? И баню для Асии топит, и голову ей кислым молоком моет, чтобы волосы блестели. У дедушки своего Асия только ночует, но весь день здесь торчит: «Ой, Миргасим, почему ты уши не помыл?.. Ах, пожалуйста, не плюй на пол!..» Вчера вечером пришло ей письмо, отец пишет — скоро не ждите, враг силен, но мы сокрушим его. Вся деревня собралась письмо послушать. Женщины вздыхали, а старый Абдракип-бабай глаза рукавом тёр, говорит — соринка попала, что ли. Письмо было русское. Асия читала вслух по-русски, потом по-татарски пересказывала. Мать-то у неё, как все, татарка, она Абдракипа-бабая дочь. Интересно знать, кто отец? Почему по-русски пишет? Когда гости ушли, Миргасим спросил Асию: — Почему твой папа пишет не по-нашему? Чуваш он или мордва? А может, цыган? — Хоть бы и цыган, тебе-то какое дело? Он на фронте! А сама кулаками так и молотит, не смотрит даже, куда бьёт — по спине ли, по голове ли. Большая, десять лет ей, не меньше, а с мальчиком дерётся. И не стыдно? Пришлось граблями погрозиться: «Уходи, приезжая, чужая!» Но тут-то и налетел Зуфер: «Отберу, спрячу». «Вот ещё, как же! Грабли — отцовский подарок. Будь ты хоть самый старший мужчина не только в доме, но даже во всей деревне, всё равно отнять не смеешь!»
Зуфер и слушать не стал, как наподдаст! Миргасим рубаху в руках у Зуфера оставил, а сам юркнул в сарай вместе с граблями, заперся на засов. На войне солдаты тоже — когда наступают, а когда и отступить приходится. Но уж если успел в крепости укрыться, то никакие Зуферы не страшны. А девчонке этой московской, чужой, приезжей, Миргасим отомстит. Узнает она, что войну вести, сражаться он мастер. Не верите? Любого товарища Миргасимова спросите, кто здесь первый боец, и каждый скажет: «Первый воин у нас в деревне Миргасим, дяди Гарифа сын, бабушки Гюльджамал внук». «Такого уважаемого человека сын, такой почтенной жен-шины внук, почему же он бегает простоволосый, без шапки, даже без чеплашки?» «Да потому, что волосы у него — как бархатная шапочка», — так мама говорит. А папа скажет, бывало: «Ладно, что чеплашку потерял, хорошо, что голова на плечах осталась. Этим тоже не каждый может похвалиться».
|
