Схема 3
-2- Греческие корни библейской интерпретации. Стоики Одним наиболее обсуждавшихся вопросов в Греции между шестым и четвертым веками до н. э., был вопрос об аллегорической интерпретации. Оправдано ли было аллегорическое прочтение Гомера и Гесиода? Аллегорическая интерпретация библейских текстов была предметом споров в ранней церкви, а впоследствии вновь вызвала самые противоречивые мнения в период Реформации. Греческая традиция аллегорической интерпретации берет начало в произведениях Теагена из Региума и Гекатея, историка и географа шее того века до н. э. Идеи Теагена были популярны в то время (около 525 г), но ни одна из его работ не сохранилась. Однако из надежных источников известно, что он предложил аллегорическую трактовку некоторых произведений Гомера прежде всего с целью защитить эти священные и глубоко почитаемые тексты от нападок рационалистов, осуждавших политеизм Гомера и сомнительные нравственные ценности его героев. Гомеровские истории о ревности и соперничестве богов и богинь греческого пантеона Теаген трактовал как аллегории природных стихий или мифы, поощрявшие сдержанность и благоразумие. Аполлон и Гефест олицетворяют огонь, Посейдон - воду, Гера - воздух и т. д. В пятом веке Метродор из Лампсака толковал гомеровские рассказы о богах как аллегории частей человеческого тела. Аполлон символизировал желчь, а Деметра - печень. Этот аллегорический код не ограничивался рамками физиологии; в нем отражен строгий порядок, объединяющий вселенную и человечество в стройную философскую систему, о которой говорится во многих заслуживающих уважения литературных источниках. Зенон (примерно 334-262 гг.), основатель стоической школы, так же трактовал Гесиода. Клеантес (примерно 331-232 гг.) считал Пантеон (за исключением Зевса) олицетворением сил природы, а Зевса - символом божественного порядка и власти. Ранние представители стоической философии и риторики тоже занимались аллегорической интерпретацией. Платон (примерно 428-348 гг.) испытывал по этому поводу серьезные сомнения. Следует различать аллегорическую интерпретацию текстов, которые сами по себе могут и не носить аллегорический характер, и действительно аллегорические тексты. Аллегорическая интерпретация означает герменевтический прием, предполагающий наличие у текста смыслового содержания, отличного (alios) от грамматического, или повседневного, «словарного» смысла. Оно не похоже на то, что, по мнению читателя или толкователя, лежит в основе текста. Вместо возникшего позднее слова аллегория Платон и большинство его предшественников предпочитали использовать термин hyponoia (скрытый смысл). В аллегорических текстах обычный повседневный язык используется для передачи особого символического смысла. Платон признавал, что в гомеровских поэмах есть отрывки, содержащие мифологический смысл, более глубокий, чем простое описание. Тем не менее, он осуждал неумеренную аллегорическую интерпретацию как плод «примитивной мудрости». В «Федре» Сократ выступает в защиту рационализма и против полетов фантазии. В первом веке нашей эры Гераклид и Корнут вели дискуссии по породу принципов интерпретации ранних стоиков и платоников. Гераклид разделял взгляды стоиков на буквальное, «поверхностное» прочтение Гомера, как если бы Афина действительно тянула Ахилла за волосы, а остальные боги злоумышляли против Зевса. Это обедняет текст и искажает его смысл. В первом случае автор описывает всего лишь субъективную нерешительность и психологическое состояние Ахилла, а во втором - взаимодействие воздуха (Геры), солнца (Аполлона) и воды (Посейдона) с небесами (Зевсом). Более того, Гераклид утверждал, что Гомер «говорит одно, а имеет в виду другое... Это называется аллегорией (от греческого allegoria kaleitai)». Читатели, сумевшие внимательнее вчитаться в текст, поймут, что в своих произведениях Гомер передает глубокую жизненную философию. Философы-платоники расходились в своей оценке аллегорической интерпретации. Некоторые отвергали ее в теории, но принимали на практике. Плутарх, например, относился к ней настороженно. Он осуждал попытки необдуманного привнесения в текст космологических теорий, признавая в то же время, что мифология скрывает в себе либо символический, либо практический смысл, выходящий за рамки простого объективного описания. В главе, посвященной демифологизации, мы будем говорить о том, что Рудольф Бультман разделяет общепринятое мнение о «мифах»: они скорее отражают субъективные взгляды и провоцируют реакции читателей, чем «объективно» описывают события или состояние дел. Пока греческие мыслители аллегорически трактовали Гомера и Геси- ода, иудеи, как уже отмечалось, предпринимали попытки аллегорической интерпретации древнееврейской Библии. Некоторые отрывки Ветхого Завета предположительно можно считать аллегорическими текстами. Например, большой орел, кедр и виноградная лоза в Иез. 17, 1-10 аллегорически изображают вавилонского царя, иудейского царя и политические отношения между ними. Книга Иезекииля так богата символизмом и метафорами, что расширенное или даже аллегорическое толкование было бы вполне уместно. И все же более систематическая аллегорическая интерпретация обязана своим происхождением не столько интересу к определению жанра текста, сколько озабоченностью вопросами божественной трансцендентности и антропоморфизма. Аристовул в первой половине второго века писал о библейских отрывках, содержавших антропоморфическое описание Бога. К ним относились не только очевидные метафоры типа «рука Бога», обозначающая его могущество в действии, но и такие выражения, как «сошествие» Бога на Синай или упоминание о том, что он «почил» в седьмой день творения (Быт. 2, 2). По мнению Аристовула, последнее означало не прекращение деятельности, а установление непреложного порядка вещей. Р. П. К. Хэнсон справедливо полагает, что это не аллегорическая интерпретация, а попытка удержаться на краю аллегории. Тем не менее, добавляет Хэнсон, Аристовул «копирует свои аллегории с эллинистических образцов». Умберто Эко поясняет, что Филон использует аллегорическую интерпретацию прежде всего для того, чтобы расширить горизонты текста от частной, ограниченной во времени ситуации до общефилософских или богословских принципов. Александрийские Отцы церкви, используя аллегорию, преследуют совершенно противоположные цели, а именно: ограничить практическое применение текста христологией. Кроме того, он считает, что дохристианская аллегорическая интерпретация имела тенденцию к подмене «религиозного» смысла философским или светским, тогда как в раннехристианских аллегориях обычный смысл нередко заменялся более религиозным.[2]
[1] Энтони Тисельтон. Герменевтика. Колоквиум. Черкассы - 2011 [2] Энтони Тисельтон. Герменевтика. Колоквиум. Черкассы - 2011
|
