Есть это право у тебя вполне, -Что ты меня не бросишь, привлеченный Какой-нибудь значительной персоной. Пусть это будет даже капитан, Себе набивший на смертях карман, Или духами пахнущий придворный, С улыбкою любезной и притворной, Иль в бархате судья, за коим в ряд В мундирах синих стражники спешат, Пред кем ты станешь льстиво извиваться, Чьим отпрыском ты будешь восхищаться. Возьми с собой иль отправляйся сам: А взять меня и бросить - стыд и срам! О пуританин, злобный, суеверный, Но в свете церемонный и манерный, Как часто, повстречав кого-нибудь, Спешишь ты взором маклера скользнуть По шелку и по золоту наряда, Смекая - шляпу снять или не надо. Решишь ты это, получив ответ: Он землями владеет или нет, Чтоб хоть клочком с тобою поделиться И на вдове твоей потом жениться. Так почему же добродетель ты Не ценишь в откровенье наготы, А сам с мальчишкой тешишься на ложе Или со шлюхой, пухлой, толсторожей? Нагими нам родиться рок судил, Нагими удалиться в мрак могил. Пока душа не сбросит бремя тела, Ей не обресть блаженного предела. В раю был наг Адам, но, в грех введен, В звериных шкурах тело спрятал он. В таком же одеянье, грубом, строгом, Я с музами беседую и с богом. Но если, как гнуснейший и з пьянчуг, Во всех грехах раскаявшийся вдруг, Ты расстаешься с суетной судьбою,
|
