Октября 1991. Мне очень стыдно. На днях я ходил на футбольный матч старшей школы, сам не понимаю зачем

Дорогой друг,

 

Мне очень стыдно. На днях я ходил на футбольный матч старшей школы, сам не понимаю зачем. В средней школе мы с Майклом иногда бывали на матчах, хотя сами были не особо популярными. Но там можно было расслабиться по пятницам, если смотреть телевизор не хотелось. Иногда там бывала и Сьюзен, они с Майклом держались за руки.

Но на этот раз я пошёл туда один, потому что Майкла больше нет, Сьюзен теперь гуляет с другими парнями, Бриджит всё ещё не отошла, мама Карла отправила его в католическую школу, а Дэйв, тот, что носит нелепые очки, уехал. Я просто наблюдал за людьми, влюблёнными или шатающимися без дела, и увидел того парня, про которого тебе рассказывал. Помнишь Никак? Никак тоже был на матче, он был одним из немногих учеников, кто действительно смотрел игру. Я имею в виду, именно смотрел её. Он подбадривал игроков.

— Давай, Брэд!

Так зовут нашего защитника.

Обычно я очень стеснительный, но, кажется, к Никак можно просто подойти на футбольном матче, даже если ты младше на три года и не пользуешься популярностью.

— Эй, ты же в моём классе по урокам труда! — он очень дружелюбный.

— Я Чарли, — сказал я, осмелев.

— А я Патрик. Это Сэм.

Он указал на очень симпатичную девушку, сидевшую рядом с ним. Она помахала мне.

— Привет, Чарли.

У Сэм очаровательная улыбка.

Они предложили мне присоединиться к ним и, похоже, правда этого хотели, так что я сел рядом. Я слушал, как Никак кричит на игроков. Слушал его рассуждения. Я подумал, что этот парень, должно быть, отлично разбирается в футболе. Не хуже моего брата. Может, теперь мне стоит называть Никак Патриком, ведь он так представился, и Сэм зовёт его так.

Кстати, у Сэм каштановые волосы и очень-очень красивые зелёные глаза. Оттенка, который не привлекает особенного внимания. Я бы рассказал тебе об этом позже, но при свете огней стадиона всё выглядело немного размытым. Хорошо рассмотреть её я смог только тогда, когда мы пришли в закусочную «Большой парень», и Патрик и Сэм закурили. Хорошо, что они не стали шутить о только им одним понятных вещах, ведь иначе мне не удалось бы поддержать беседу. Совсем наоборот, они задавали мне вопросы.

— Сколько тебе лет, Чарли?

— Пятнадцать.

— Чем ты хочешь заниматься, когда вырастешь?

— Я пока не знаю.

— Какая твоя любимая группа?

— Наверное, The Smiths, мне нравится их песня «Asleep», но я не совсем уверен, другие их песни я не очень хорошо знаю.

— Какой твой любимый фильм?

— Не знаю. Как по мне, они все одинаковые.

— А книга?

— «По эту сторону рая» Скотта Фицджеральда.

— Почему?

— Я прочитал её последней.

Они засмеялись, потому что поняли, что я серьёзно, а не просто важничаю. Они рассказали мне о своих интересах, и мы сели. Я ел тыквенный пирог, а Патрик и Сэм всё курили.

Я посмотрел на них. Вместе они выглядели очень счастливыми, в хорошем смысле. И хотя я подумал, что Сэм очень милая, и она единственная девушка, которую мне когда-либо хотелось пригласить на свидание, когда я научусь водить, я не возражал, что у неё есть парень, особенно такой, как Патрик.

— Вы давно встречаетесь? — спросил я. Они засмеялись. Просто заливались смехом.

— Что такого смешного? — не понял я.

— Мы брат и сестра, — ответил Патрик, всё ещё смеясь.

— Но вы совсем не похожи друг на друга, — сказал я.

Тогда Сэм объяснила, что они сводные брат и сестра, с тех пор как отец Патрика женился на маме Сэм. Я был рад об этом узнать, мне бы, правда, хотелось как-нибудь пригласить Сэм на свидание. Очень бы хотелось. Она такая милая.

Но мне совестно, потому что той ночью я видел странный сон. Я был с Сэм. И мы оба были голышом. Она раскинула ноги по обе стороны дивана. Потом я проснулся. Я никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо. И так плохо, ведь я видел её голой без разрешения. Думаю, мне следует рассказать об этом Сэм, и я очень надеюсь, что это не повлияет на то, что у нас, может быть, появятся шутки, которые понимаем только мы. Здорово было бы снова иметь друга. Я хочу этого даже больше отношений.

 

С любовью, Чарли.