Как рассказывает легенда...Бог, видя, как всем стало скучно на седьмой день после сотворения мира, стал напрягать свое воображение и думать, что еще можно добавить к тому, что он создал. Его вдохновение прорвалось за безграничные пределы его собственного творения, и он увидел еще один аспект реальности: возможность повторить самого себя. Так он изобрел театр. Он созвал своих ангелов и объявил об этом в следующих выражениях, которые до сих пор содержатся в древнем санскритском документе: «Театр будет тем местом, где люди могут научиться понимать тайны вселенной». «И в то же время, — добавил он с обманчивой небрежностью, — он будет утешением для пьяниц и одиноких». Ангелы были очень взволнованы и едва могли дождаться того момента, когда на земле будет достаточно людей, чтобы это осуществить. Люди восприняли эту идею с энтузиазмом, и вскоре появилось много групп, которые пытались по-разному копировать реальность. Однако результат был огорчительным. Все, что обещало быть таким необычным, волнующим, глубоким, в их руках превращалось в прах. Актеры, драматурги, режиссеры, художники и музыканты не могли прийти к согласию, кто среди них самый важный, поэтому проводили много времени в спорах, а работа привлекала их все меньше и меньше. Наконец, они поняли, что их работа зашла в тупик, и они послали ангела к Богу, чтобы попросить Его о помощи. Бог некоторое время размышлял. Потом взял клочок бумаги, нацарапал что-то, положил в коробочку и отдал ее ангелу, сказав: «Здесь все. Это мое первое и последнее слово». Все люди театральных профессий собрались вокруг ангела, когда открывали коробочку. Он вынул бумажку, развернул ее. Там было одно слово. Некоторые сумели прочитать его, заглядывая через плечо, в то время как он объявлял другим то, что написал Бог. Это слово — «интерес». — Интерес? — Интерес! — Это все? — Это все! Послышался ропот разочарования. — За кого он нас принимает? — Это же ребячество! — Как будто мы сами не знали... Рассерженные, все разошлись, ангел исчез в облаке, а это слово, хотя оно больше не упоминалось, стало одной из причин потери Богом авторитета у своих созданий. Однако несколько тысячелетий спустя молодой студент, изучавший санскрит, нашел в старом тексте упоминание об этом случае. Подрабатывая в театре в качестве уборщика, он рассказал труппе о своем открытии. На этот раз оно не было встречено ни смехом, ни презрением. Наступило долгое молчание. Потом кто-то заговорил. — Интерес. Заинтересовать. Я должен заинтересовать. Я должен заинтересовать другого. Я не могу заинтересовать другого, если мне самому не интересно. У нас должен быть общий интерес. Кто-то другой сказал: — Чтобы всем было интересно, нужно рассказывать об этом интересно. —... и зрителям, и нам... Всем. И в нужном ритме... — Ритме? — Да, это как в любовном акте. Если один слишком спешит, а другой медлит, становится неинтересно... Затем все стали обсуждать, серьезно и с уважением, что значит «интересно». Или, как один из них сформулировал, что действительно интересно. И здесь они разошлись во мнении. Для некоторых божественный наказ был ясен: «интерес» представляли только те аспекты существования, которые относились непосредственно к главным вопросам бытия и становления, к Богу и божественным законам. Для некоторых интерес заключался в том, чтобы все люди ясно поняли, что такое справедливость и несправед- ливость. А некоторые в слове «интерес» узрели божественный сигнал к тому, чтобы не тратить время на копание в глубоких и серьезных проблемах, а заняться развлечением публики. Тогда студент, изучавший санскрит, процитировал полный текст, рассказывающий, почему Бог создал театр. — Нужно, чтобы театр занимался всеми этими вопросами одновременно, — сказал он. — И интересным образом, — добавил другой, после чего снова наступила тишина. Затем они стали обсуждать другую сторону медали, привлекательность «неинтересного», странные мотивы, социальные и психологические, побуждающие людей так шумно аплодировать в театре тому, что на самом деле им совершенно не интересно. — Если бы мы действительно могли понять это слово... — сказал один. — Тогда, — тихо сказал другой, — нам удалось бы многое свершить... 1980-е
|
