Количество уничтоженных голодом

 

Когда в Верховной Раде рассматривался законопроект о Голодоморе как геноциде, Секретариат президента Украины подготовил для каждого народного депутата объемистую папку с доказательными материалами. Однако стенограмма обсуждения законопроекта показала, что коэффициент полезного действия этих материалов достаточно низок. Законопроект едва набрал критическую массу голосов, чтобы стать законом Украины.

Можно, конечно, следуя афоризму о полупустом и полуполном стакане, сформулировать предыдущее предложение по-другому: народным депутатам были предъявлены убедительные доказательства геноцида, вследствие чего «антикризисная коалиция» дала трещину и Верховная Рада приняла неприятный для регионалов и России закон.

Вне сомнения остается одно: чтобы добиться международного признания принятого закона, нужно деполитизировать проблему Голодомора. Доказательная база геноцида существует объективно, и это главное. Следует только раскрыть ее в режиме диалога. Сторону, которая не согласна с квалификацией Голодомора как геноцида, нужно убедить. Стороне, которая настаивает на геноциде, необходимо отказаться от мифов, которыми проблема Голодомора обрастала с самого начала.

Одним из наиболее уязвимых мифов является заявленное количество жертв Голодомора. Уязвимость этого мифа — в несоответствии количества жертв очевидным фактам, а также в нежелании политических деятелей, обращающихся к международной общественности с просьбами признать Голодомор в Украине геноцидом, считаться с этими фактами.

Количество жертв голода 1921–1923 годов и голода 1946–1947 годов никогда не будет определено, потому что в обоих случаях украинский народ голодал после многолетних военных действий на его территории. Мы не знаем, кто погиб во время войны, кто эмигрировал, кто поселился на территории Украины. Наоборот, определить примерное количество жертв голода 1932–1933 годов возможно, потому что всесоюзные переписи населения 1926-го, 1937-го и 1939 годов являются надежным фундаментом для подсчета. Зная ежегодные данные о естественном и механическом движении населения, довольно просто подсчитать ненормальную смертность, которая была результатом голода и вызванных им эпидемических болезней.

Те, кто руководил проведением переписи 1937 года, были репрессированы, потому что не смогли объяснить недобора населения. Перепись провели повторно в 1939 году, но ее результаты, кроме итоговых цифр, не публиковались. Вся демографическая статистика была закрыта еще с начала 30-х годов и оказалась недоступной для исследователей до последних месяцев 1989 года. При этих условиях стали возможными только экспертные оценки, которые могли быть совсем разными.

Одну из первых экспертных оценок, которая имела научный характер, дал выдающийся украинский географ и демограф Владимир Кубийович — 2,5 млн. человек.

Петр Долина опубликовал свои расчеты в первой коллективной монографии о сталинских репрессиях в Украине, которая была опубликована эмигрантами в Торонто в 1955 году. Потери приводились в двух вариантах: прямые (4,8 млн. человек) и с учетом снижения рождаемости (7,5 млн. человек).

Василий Гришко взял эти расчеты для своей книги об украинском голоде, которая была издана в 1983 году на английском (в Торонто) и украинском (в Детройте) языках. Оттуда этот результат заимствовал вице-премьер-министр Украины Николай Жулинский — председатель оргкомитета Международной научной конференции, состоявшейся в Киеве 9–10 сентября 1993 года в связи с 60-летием Голодомора. Авторизованные Н. Жулинским цифры часто используются и теперь. В частности, в докладе на парламентских слушаниях 12 февраля 2003 года Д. Табачник назвал наиболее достоверные, по его мнению, данные — 7 млн. человек.

Дж. Мейс рассказывал, что в 1985 году в ООН готовился доклад о геноциде. Когда он обратился к докладчику Виттекеру с просьбой включить украинский голод 1932–1933 годов, тот ответил: поскольку речь идет только о трех миллионах украинцев, то есть не более 10 % населения, событие не заслуживает определения «геноцид» («День», 22 ноября 2003 года). Суждение ооновского чиновника было его собственным мнением, причем таким, что выступать с ним перед общественностью — только дискредитировать ООН. Тем не менее тенденция к увеличению количества жертв стала способом привлечения внимания международной общественности к украинской трагедии. Выступая 24 сентября 2004 года на Генеральной Ассамблее ООН, Л. Кучма сказал, что в 1933 году вследствие организованного тоталитарным режимом искусственного голода в Украине погибло от 7 до

10 млн. наших сограждан. Советский Союз, добавил он, продавал хлеб за границу в то время, когда в Украине ежеминутно от голода умирало 17 человек. Во всех своих выступлениях, когда речь идет о количестве жертв, В. Ющенко придерживается одной цифры — 10 млн. человек.

Подготавливая доказательную базу для законопроекта о Голодоморе как геноциде, И. Юхновский не пожелал назвать конкретную цифру потерь без подсчета. Он воспользовался нехитрым расчетом международной комиссии юристов, рассматривавшей в 1988 году вопрос о квалификации голода 1932–1933 годов в Украине. Комиссия юристов сопоставила разницу между численностью населения по результатам переписи 1926-го и 1939 годов в СССР (увеличение со 147 до 170,6 млн., то есть на 16 %) и в УССР (уменьшение с 31,2 до 28,1 млн., то есть на 9,9 %). Если бы в Украине население увеличивалось общесоюзными темпами, то его численность составила бы в 1939 году 36,2 млн. человек. Разница между реальной и расчетной цифрой составляла 8,1 млн. Эту цифру И. Юхновский, вслед за комиссией юристов, отождествил с потерями от Голодомора.

На самом деле названная цифра дает представление (и то очень приблизительное) о суммарной величине потерь населения Украины за 12 лет в период между переписями. В эту цифру включаются прямые и опосредствованные (в результате сокращения рождаемости в голодные годы) потери от голода, отрицательное сальдо механического перемещения населения, а также ошибки, вызванные несоответствием реальных величин естественного движения народонаселения в Украине с принятыми при проведении этого подсчета общесоюзными величинами.

Возникает вопрос: неужели исследователи до сих пор не ознакомились с советской демографической статистикой, которая доступна уже 17 лет?

Я уже писал в газете «День», что в начале 1991 года моя с Максудовым статья была издана в «Українському історичному журналі». По моим подсчетам, прямые потери составляли 3238 тыс. человек, а с поправкой на неточность данных о механическом движении населения — от 3-х до 3,5 млн. Совокупные потери (с учетом снижения рождаемости в голодные годы) повышались максимум до 5 млн. человек. Максудов не желал учитывать данные государственной статистики о механическом движении народонаселения (на мой взгляд — безосновательно), и потому его расчет потерь колебался в диапазоне 4–4,5 млн., а с учетом снижения рождаемости — до 6 млн. человек.

Пользуясь иной методикой подсчета, которая давала возможность определить только совокупные потери между 1926-м и 1939 годами, Сергей Пирожков опубликовал в 1992 году свой результат — 5,8 млн. человек за 12 лет. Эта величина, как мне кажется, ближе к моему подсчету потерь за 1932–1933 годы, нежели к результату Максудова. Добавлю к этому, что в ответ на вопрос редакции «Экономических известий» директор Института демографии и социологических исследований НАН Украины академик С. Пирожков заявил, что прямые и опосредствованные потери в результате Голодомора составляли в УССР 4,6 млн. человек (24 ноября 2006 года). Такой результат следует из аналитического труда французских демографов, длительное время изучавших советские статистические источники.

С. Виткрофт отказался подписывать нашу с Максудовым статью. Мне казалось, что этого добросовестного исследователя тогда напугало слишком большое количество жертв, полученное путем беспристрастного анализа источников. Но в дополнении к документальному сборнику «Трагедия советской деревни», который вышел в Москве в 2001 году, он опубликовал свою оценку прямых потерь: по Украине — от 3-х до 3,5 млн., по СССР в целом — от 6-ти до 7 млн. человек. То есть эта оценка также совпадает с данными, опубликованными еще в 1990 году.

Таким образом, оценка количества жертв Голодомора в Украине, сделанная на основании анализа демографической статистики в разное время и разнообразными методами, приблизительно совпадает. Материалы статистики доступны и уже опубликованы, в том числе за границей, верификация расчетов не представляет проблемы. Официальным представителям Украины, когда они выступают перед отечественной и зарубежной общественностью, стоило бы отказаться от статистики, озвученной впервые в публикациях украинской диаспоры в 50-х годах. Доказательная база геноцида должна базироваться на анализе данных, который выполнен в академических учреждениях Украины.