АЙРАН ИЗ КОЖАНОГО МЕШКА, ИЛИ ГЫБЫТ-АЙРАН

В горах шел дождь... Горные котловины не вмещали тяжелые свинцовые тучи, которые щедро переваливались через зубчатые хребты. Вслед за тучами эти хребты предстояло преодолеть и громадному многонациональному каравану. Туман застилал людям глаза, дышать становилось все труднее. Ничего хорошего для горных переходов в такую погоду ожидать не приходилось. Наоборот, с каждой последующей минутой все более обнажалась ярость гор, вековой покой которых решились нарушить те, кто посягнул на вершину самого Джин-падишаха. То и дело раскатывались стоголосое эхо и железный грохот июльских гроз. "Как будто бы горы обрушились в бездну", - любил говорить о таких днях незабвенный певец гор - Кайсын Кулиев.

В горах шли проливные дожди... Не умолкая ревели и Инал с Бермамьггом, и Урду-баши с Канжолом, и вообще все горы из свиты Эльбруса. Тяжело дышал и сам Ирахын-сырт, будто бы пытаясь оправдать свое название - "Болезненное плато". Обычно мирно журчащие горные речушки теперь вздыбились и буйствовали, как неукротимые дикие кони.

И только кони казаков Емануеля, понуря промокшие гривы, тяжело карабкались по горным уступам. Никогда не мог подумать старый Ислам, что эти речушки способны жонглировать такими громадными валунами и гнать их в ревущем потоке, будто бы подзадоривая: "Кто вперед, в Малку!", туда, где "грозно вздымаются воды реки, и камни сшибаются в них, как быки".

Что и говорить, не выдалась погода для столь сложного и неведомого доселе похода. Проливные дожди, размытые тропы и тяжелые туманы сильно затрудняли путь. Растянувшийся на многие сотни метров отряд, измученные участники, уставая, падая, вставая с трудом, пробирались к заветной цели. Глухой лязг тяжелых пушечных колес, чавканье в жиже грязи сотен копыт, размытые горные тропы - все это удручало не только столичных ученых из Санкт-Петербурга, но и видавших виды казаков Емануеля. Однако ожидание встречи с вековыми тайнами Эльбруса, предвкушение возможности первыми в истории увидеть и коснуться рукой "доселе неведомого" придавало им силу, укрепляло дух первооткрывателей.

Сколько же несоответствия во всем окружающем, - думалось молодому Ленцу: непоколебимый покой седого Эльбруса и бунтующая природа его оснований; раскисшие чабуры горцев и ботинки академиков; высокогорные тропы и корабли пустынь; золоченые эполеты генерала и башлык Мырза-кула; привыкшие к горам горцы и друзья степей - калмыки и т.д. Да, много было невероятного и дерзкого в этом первом историческом походе на штурм кавказского исполина гор.

А тем временем где-то гремели грозы, где-то срывались горные обвалы. Время от времени, будто бы соперничая с хаосом бунтующей природы Приэльбрусья, раздавался зычный голос:

"Вперед! На штурм!". Это командовал Емануель, восседавший на вороном коне под гвардейским чепраком, тайком ободряя себя воспоминаниями об альпийском походе Суворова. Но в отдельных местах ему приходилось командовать: "Спешиться всем!". И люди шли. Шли кто как мог. И браво им, они были первыми! Вот как, например, шел тот же Бешш по узкой тропе в пол-аршина, опираясь на палку из орешника, "которую смастерили ему карачаевцы. По левую руку отпихивает скала в потеках вод, правая спадает в бездну футов в 500 глубиной". Бешш отверг посох, опирается на изгибающуюся саблю. "Мажар, оллахи, мажар, - неторопливо и прехладнокровно ступал в голове отряда Мырза-кул. Не гляди, человек, на пустое, что внизу. Только вперед гляди. Ай, что ти ходишь, как моя дедушка. Ходи, как ми кардаш", - напутствовал Урусбиев спутника.

"Местность немыслимая, - продолжает венгр. Не можно идти без пособия рук, палки с железным наконечником (специальная палка балкарских и карачаевских горовосходителей, именуемая ими "мужра" - И. М.). Камни, покрытые слизистым мохом, режа подошву, замедляют движение. Мир отворил близ нас бездну, которой глубину глаза наши измерить и не дерзают".

Так или иначе отряд пробирался по косогорам Мушта, Инала, по берегу речки Енгешли, и как было уже сказано, отряд 14-го июля достиг высокогорного района Ысхауат, что в 10 - 12 км к юго-западу от современной турбазы "Долина нарзанов".

Из-за сильных дождей и непогоды отряд остановился здесь на несколько дней, чтобы привести себя в порядок и дождаться лучшей погоды.

В эти дни Вансович совершил осмотр местности и окрестных гор в поисках рудных выходов, Бернардацци занимался этюдами, Бешш записывал наблюдения и приводил в порядок свой дневник, а академик Купфер в сопровождении своих коллег и нескольких черкесов-проводников совершал прогулки по окрестным местам. Он писал, что в окрестностях Ысхауата "встретились свинцовые рудники, разрабатываемые черкесами в течение долгого времени". В одной из долин Купфер видел "груды камней, которые, как казалось, были нагромождены рукой человека".

"Наконец, - продолжает академик, - на склоне крутой горы мы нашли следы разработок, от которых остались куски породы сернистого свинца... На следующий день мы прошли возвышенности между Бермамытом и Центральной, цепью все приближаясь к Эльбрусу. Погода нам не благоприятствовала: ливни сделали дороги непроходимыми, реки вышли из берегов; мы разделись, так как испарения принесли духоту, в двух шагах не было ничего видно из-за тумана. Генерал был весьма раздражен тем, что по этим причинам откладывалась главная цель нашей экспедиции - восхождение на Эльбрус", - заключает Купфер.

Однажды, после очередной прогулки ученых, Емануель подозвал к себе венгра Бешша, подвел его к группе горцев, а те "развязывали кожаный мешок, что-то черпали, по жесту генерала подали деревянную плошку мадьяру.

- Что это вы, милейший, сморщились, будто пиючи уксус, - подивился Емануель.

- Это, доложу вам, айран, полезнейший, ничем не заменимый в горах напиток. Освежает. Бодрит", - читаем мы в книге Е. Д. Симонова. В этом эпизоде не может не заинтересовать не только сам айран, которым проводники угощали членов экспедиции, но и специфический кожаный мешок, именуемый балкарцами и карачаевцами - гыбыт, а айран, в нем хранимый, - гыбыт айран. Этот мешок и разновидность айрана - характернейшие черты традиционной материальной культуры карачаевцев и балкарцев. В этой связи весьма примечательно, что в недавних находках украинских археологов на скифских предметах имеются изображения человека, пьющего кумыс из кожаного мешка - гыбыта (бурдюка). Заслуживает большого внимания и тот факт, что в окрестностях древнего карачаевского аула Ысхауат, в одноименной долине, Купфер описал свинцовый рудник, на протяжении многих лет разрабатываемый черкесами..."