Ты так много для меня сделало, а я даже не могу тебе отплатить, никогда не смогу тебе отплатить.

В его учениках это вызывало некоторый протест, потому что иногда жизнь была очень тяжёлой.

Этот суфийский мистик был бунтарем. Однажды случилось так, что три дня им было нечего есть: в каждой деревне, которую они проходили, им отказывали в подаянии, потому что они не были ортодоксальными мусульманами. Они принадлежали к бунтарской группе суфиев. Люди не давали им крова на ночь, и они спали в пустыне. Они испытывали голод и жажду; шёл третий день. В вечерней молитве мистик снова сказал существованию:

Я так благодарен. Ты делаешь для нас так много, а мы даже не можем отплатить.

Один из учеников сказал:

Это уже чересчур. Скажи, пожалуйста, что существование сделало для нас в последние три дня? За что ты благодаришь существование?

Старик рассмеялся. Он сказал:

Вы всё ещё не осознаёте, что сделало для нас существование. Эти три дня были для меня очень значительными. Я испытывал голод и жажду; у нас не было крова, мы оказались отвергнутыми, осуждёнными. В нас бросали камни, и я наблюдал внутри — во мне не возникло ни тени гнева. Я благодарю существование. Его дары бесценны. Я никогда не смогу за них отплатить. Три дня голода, три дня жажды, три дня без сна, летящие в нас камни... и всё же я не почувствовал никакой враждебности, никакого гнева,никакой ненависти, никакого ощущения поражения, никакого разочарования. Должно быть, это милость существования; должно быть, оно меня поддерживает.

Эти три дня, — продолжал мистик, — многое мне открыли, что не было бы возможно, если бы нам давали пищу, если бы нас принимали и предоставляли кров, если бы в нас не бросали камни — а ты спрашиваешь, за что я благодарю существование? Я буду благодарить существование, даже умирая, потому что даже в смерти, я знаю, существование откроет для меня тайны, как открывало в жизни, потому что смерть — не конец жизни, но сама её вершина.

 

Научитесь течь вместе с существованием, чтобы у вас не было никакого чувства вины, никаких ран. Не боритесь с телом, не боритесь с природой, не боритесь ни с чем, чтобы оставаться в состоянии мира и быть, как дома, спокойными и собранными.

Эта ситуация поможет вам стать более бдительными, более осознанными, более сознательными, а это в конце концов приводит к океану высшего пробуждения — к освобождению.

 

 

Все религии учили вас бороться с природой. Всё, что естественно, подвергается осуждению. Религии говорят, что вы должны достичь чего-то противоестественного, и лишь тогда вы сможете выбраться из тюрьмы биологии, физиологии, психологии, преодолеть все окружающие вас стены. Но если вы будете продолжать жить в гармонии с телом, с умом, с сердцем, тогда, — говорят религии, — вы никогда не сможете выйти за пределы самих себя. Именно в этом я возражаю всем религиям. Они вкладывают в ваше существо ядовитые семена, чтобы вы жили в теле, но не любили тело.

Тело служит вам семьдесят, восемьдесят, девяносто, даже сто лет, и нет другого механизма, который удалось бы изобрести науке и который можно было бы сравнить с телом. Его изощрённость, чудеса, которые оно постоянно для вас совершает... а вы даже его не благодарите. Вы обращаетесь с телом, как с врагом, а тело — ваш друг.

Оно заботится о вас, как только возможно, пока вы бодрствуете, пока вы спите. Оно продолжает о вас заботиться даже во сне. Если вы спите, и у вас по ноге ползёт паук, нога его сбрасывает, не беспокоя вас. У ноги есть собственный небольшой мозг. Ради таких мелочей нет надобности обращаться к центральной нервной системе, к мозгу — с этим может справиться и сама нога. Вас кусает комар, и руки сами его отгоняют или убивают, и ничто не тревожит ваш сон. Даже когда вы спите, тело постоянно вас защищает, и делает даже те вещи, которые ему делать не полагается. Руке не полагается иметь мозг, но, несомненно, в ней есть что-то, что можно назвать только небольшим мозгом. Может быть, в каждой клетке вашего тела есть свой небольшой мозг. А в теле клеток миллионы, миллионы небольших мыслительных центров, сохраняющих бдительность, всегда заботящихся.

Вы продолжаете есть всевозможные вещи, не заботясь о том, что происходит, когда вы их проглатываете. Вы не спрашиваете тело, сможет ли его механизм, его химия, переварить то, что вы съели. Но каким-то образом вашей внутренней химии удаётся продолжать работать почти столетие. В нём есть система автоматической замены частей, которые вышли из строя. Оно постоянно выбрасывает старые и создаёт новые, и вам ничего не нужно делать, всё продолжается само собой. Тело обладает некой собственной мудростью.

Эти религии постоянно вам говорят: « Вы всегда должны бороться, должны двигаться против течения. Не слушайте тело, что бы оно ни говорило, делайте противоположное ». Джайнизм говорит: « Тело голодно, пусть оно остаётся голодным. Морите его голодом, оно нуждается в таком обращении ». Оно просто служит вам, без всякой платы с вашей стороны, без всяких льгот, без всякого отпуска — а джайнизм говорит идти против него: когда оно хочет спать, пытайтесь продолжать бодрствовать.

Конечно, это даёт вам определённую силу эго. Когда тело хочет пищи, вы говорите « нет ». В « нет » содержится большая власть. Вы — хозяин. Вы низводите тело до раба — и более того, принуждаете тело держать язык за зубами: « Делай всё, что бы я ни решил; ты не должно вмешиваться ».

Не боритесь с телом. Оно вам не враг, оно вам друг. Это подарок, данный вам природой. Это часть природы. Оно всеми возможными путями соединено с природой. Вы связаны не только с дыханием; вы связаны с лучами солнца, с ароматом цветов, с лунным светом. Связи окружают вас со всех сторон; вы — не отдельный остров. Отбросьте эту идею. Вы — часть всего этого континента, и всё же... он дал вам индивидуальность. Вот что я называю чудом.

Вы — неотъемлемая часть существования, но всё же у вас есть индивидуальность. Существование совершило чудо, сделало возможным нечто невозможное.

Будьте в гармонии с телом, будьте в гармонии с природой, с существованием. Вместо того, чтобы двигаться против течения, следуйте течению. Будьте в позволении. Позвольте жизни случаться. Ничего не вызывайте принуждением, даже во имя чего-то великого. Ни ради какой святой книги, ни ради какого святого идеала не нарушайте свою гармонию.

Нет ничего более ценного, чем быть в гармонии, в со-настроенности с целым.

Чтите жизнь, почитайте жизнь. Нет ничего более святого, чем жизнь; нет ничего более божественного, чем жизнь. А жизнь состоит не из великих вещей. Эти глупцы от религии вам говорили: « Делайте великие вещи », — но жизнь состоит из небольших вещей. Стратегия ясна. Они вам говорят: « Делайте великие вещи, что-то большое, что-то, за что ваше имя будут помнить потомки. Сделайте что-то великое ». И конечно, это привлекательно для эго. Эго — это агент священника. У всех церквей, у всех синагог, у всех храмов есть лишь один агент — и это эго. Они не прибегают к услугам никаких других агентств. Никаких других агентств нет. Есть только одно агентство, и это эго — сделайте что-то великое, что-то большое.

Я хочу вам сказать: нет ничего большого, нет ничего великого. Жизнь состоит из очень небольших вещей. И если вы слишком увлечётесь так называемыми большими вещами, то упустите жизнь.

Жизнь состоит из того, чтобы смаковать чашку чая, беседовать с другом; совершать утреннюю прогулку, не ведущую никуда в особенности и не преследующую никакой цели, кроме самой прогулки, без точки назначения, без конца, когда в любой момент можно вернуться; жизнь состоит из того, чтобы приготовить еду для кого-то, кого вы любите; приготовить еду для себя, потому что вы любите и своё тело; из того, чтобы выстирать свою одежду, подмести пол, полить сад... эти небольшие вещи, очень небольшие вещи... поздороваться с незнакомцем, — что было совершенно не нужно, потому что у вас нет и не было к этому незнакомцу никакого дела... Человек, который может поздороваться с незнакомцем, может поздороваться и с цветком, может поздороваться и с деревом, может спеть песню птице. Птицы поют каждый день, а вы совершенно не заботитесь о том, что хотя бы однажды нужно сделать ответный жест. Лишь небольшие вещи, очень небольшие вещи...

Относитесь с почтением к своей жизни. В этом почтении вы начнёте почитать жизнь в других.

 

 

Всё наше образование — получаемое в семье, в обществе, в школе, в колледже, в университете — создаёт в нас напряжение. И основание этого напряжения состоит в том, что вы не делаете того, что « надо ».

И это продолжается всю жизнь; это следует за вами, как кошмарный сон, продолжает витать вокруг вас. Это « так-надо » никогда не оставляется вас в покое, никогда не позволяет вам расслабиться. Если вы расслабляетесь, оно говорит: « Что ты делаешь? Ты не должен расслабляться; надо что-то делать ». Если вы что-то делаете, оно говорит: « Что ты делаешь? Ты должен немного отдохнуть, так надо, иначе ты сведёшь себя с ума — ты и так уже на грани ».

Если вы делаете что-то хорошее, оно говорит: « Ты дурак! Если делать хорошие вещи, это не окупается; люди тебя обманут ». Если вы делаете что-то плохое, оно говорит: « Что ты делаешь? Ты готовишь себе дорогу в ад; тебе придётся за это страдать ». Оно никогда не оставляет вас в покое; что бы вы ни делали, оно всегда вас осуждает.

Этот судья был в вас внедрён. Это величайшее бедствие, случившееся с человечеством. И пока мы не избавимся от этого судьи внутри нас, мы не можем быть по-настоящему человечными, не можем быть по-настоящему радостными, не можем участвовать в праздновании этого существования.

Никто не может этого отбросить, кроме вас. И это проблема не только ваша, это проблема почти каждого человеческого существа. В какой бы стране вы ни родились, к какой бы религии вы ни принадлежали, неважно — католицизм, индуизм, коммунизм, ислам, джайнизм, буддизм, — неважно, к какого рода идеологии вы принадлежите, суть остаётся прежней. Суть состоит в том, чтобы создать в вас расщепленность, чтобы одна часть вас всегда осуждала другую. Если вы последуете первой, вас начнёт осуждать вторая. Вы остаетесь во внутреннем конфликте, в состоянии гражданской войны.

Эта гражданская война должна быть отброшена, иначе вы упустите всю красоту, всё благословение жизни. Вы никогда не сможете смеяться от всего сердца, никогда не сможете любить, никогда и ни в чём не сможете быть тотальны. Но только в тотальности человек расцветает, только в тотальности приходит весна, и ваша жизнь начинает приобретать цвет, музыку и поэзию.

Только в тотальности внезапно вы начинаете ощущать вокруг себя присутствие Бога. Но ирония в том, что эта расщепленность была создана самими вашими так называемыми святыми, священниками и церквями. Фактически священник явился величайшим врагом Бога на Земле.

Мы должны избавиться от всех священников; они являются коренной причиной человеческой патологии. Они привели всех и каждого в состояние перенапряжения, они распространили эпидемию невроза. И этот невроз стал таким повсеместным, что мы принимаем его как должное. Мы думаем, что это и есть жизнь. Мы думаем, что в жизни больше ничего не бывает — страдание, долгое, долгое, бесконечное страдание; болезненное, подобное агонии существование; автобиография, полная большого шума из ничего.

И если мы посмотрим на нашу так называемую жизнь, кажется, всё так и есть, потому что в ней никогда не расцветает ни одного цветка, в сердце никогда не возникает ни одной песни, ни одного луча божественной радости.

Неудивительно, что разумные люди во всём мире задаются вопросом, в чём смысл жизни. « Почему мы должны продолжать жить? Почему мы так трусливы, что продолжаем жить? Почему мы не можем собрать немного храбрости, чтобы положить конец всему этому вздору? Почему мы не можем покончить с собой ?»

Никогда раньше в мире столько людей не думало о том, что жизнь так абсолютно бессмысленна. Почему это случилось в эту эпоху? Это не имеет ничего общего с эпохой. Много веков, по крайней мере пять тысяч лет, священники продолжали причинять свой вред. Теперь эта деятельность достигла кульминационной точки.

Это не наша работа; мы — её жертвы. Мы — жертвы истории. Если человек становится немного более сознательным, первое, что ему нужно сделать, — это сжечь все книги по истории... Забыть прошлое; оно было кошмарным. Начать заново, с самых азов, словно Адам только что родился. Начать так, словно мы снова в Эдемском саду, невинные, незагрязненные...

 

Один человек искал себе хорошую церковь и, в конце концов, пришёл в такую, где все прихожане читали вместе со священником: