Предубеждение против богословия

Второй вопрос вытекает из первого. Если богословие не противоречит ни вере, ни изучению Библии, то откуда же взялось предубеждение против него? Откуда взялась идея ненужности богословия, не чуждая стольким верующим? И то и другое

происходит из «социального образа» богословия, который I сформировался в первой половине XX века.

Отрицающий веру в сверхъестественное рационализм, который вырос из деизма эпохи Просвещения и из романтического пантеизма, в сочетании с эволюционной эйфорией породил в среде профессионалов особый род богословия. Это богословие благополучно отрицало и библейскую веру, и ее основные догматы — Троицу, воплощение, искупление, чудотворство Иисуса, непорочное зачатие, телесное воскресение, вознесение и будущее пришествие, а также духовное преображение и обращение грешников. Богословы, которые придерживались этих «либеральных» и «прогрессивных» взглядов, в то время довольно прочно утвердившихся в протестантизме, приветствовали западную культуру и возлагали на нее большие надежды. При этом они презирали старомодную библейскую веру и делали все возможное, чтобы принизить ее, внедряя собственную модель христианства, в которой не было места личному обращению.

Подобная категоричность и нетерпимость со стороны так называемых либералов была объявлена необходимым условием теологии. Тех же, кто выступал против нее, немилосердно заклеймили «обскурантистами», безнадежно отсталыми и бесконечно невежественными в области богословия. Неудивительно, что богословие представлялось защитникам традиционного христианства этаким вредоносным идеологически окрашенным троянским конем, которого простофили, одураченные лукавым, втащили в церковь себе на погибель. Естественно, люди создавали себе представление о богословии, наблюдая за работой профессиональных теологов, и непрерывный поток дурного, самодовольного, антибиблейского, порабощенного культурой богословия привел к тому, что само это слово стало восприниматься едва ли не как ругательное.

Если говорить об интеллектуальной сфере, то первая половина двадцатого века по всем статьям оказалась неудачным временем для евангельского христианства. Считалось, что сопротивление евангельского христианства методам и выводам библейской критики, сколь бы научной и обоснованной она ни была, подорвало веру в его интеллектуальную состоятельность. Во всем англоязычном мире «критическая ортодоксия», основанная на «гарантированных результатах критики высокого уровня» (такой жаргон бытовал в то время), стремилась вырвать церковное руководство из рук евангельских христиан; они же, вынужденные обороняться и вынесенные на обочину интеллектуальной жизни церкви, попали в бурный водоворот.

В Северной Америке против либерального истеблишмента объединились фундаменталисты, пытаясь жесткостью компенсировать отсутствие глубины и веса; в Англии сложилась иная ситуация — «каждый за себя». Вот что вспоминает об этом времени англичанин Джон Уэнхем (John Wenham):

«В те дни евангельским христианам в университетах доводилось слышать один и тот же расхожий совет: «Делайте что хотите, только богословием не занимайтесь». Наученный горьким опытом и набивший немало шишек, я тем не менее осознавал, что у этой политики нет будущего. На смену плохому богословию обязано прийти хорошее — вот что было чрезвычайно важно. И потому на третьем курсе я сделал решительный шаг — начал готовиться к первой части экзамена для получения отличия по теологии в Кембридже. В то время я уже стал секретарем организации, несколько позже получившей название «Религиозно-богословское студенческое братство» (предшественник нынешнего «Братства студентов-богословов» при Христианском содружестве университетов и колледжей), и в 1937 году предпринял попытку созыва нашей первой конференции. Евангельская наука была тогда в таком упадке, что нам не удалось найти ни единого авторитетного ученого, который мог бы отстаивать библейскую истину от нашего имени» 2.

Однако после Второй мировой войны положение начало меняться к лучшему. Богословие обрело второе дыхание под влиянием таких ученых, как Ф.Ф. Брюс (F.F. Bruce), таких проповедников, как Д. Мартин Ллойд-Джонс (D. Martin Lloyd-Jones) и Билли Грэм, таких преподавателей, как Джон Стотт (John Stott) и Фрэнсис Шеффер (Francis Schaeffer), таких организаций, как общество Тиндла в Англии и Фуллерская семинария в Америке, особенно в первые годы ее существования 3. Благодаря возрождению богословия появились и другие одаренные руководители и важные организации. Надо сказать, что либералы, такие, как Рейнгольд Нибур и Карл Барт, ни в коей мере не приложили к этому руку: они усердно саботировали те взгляды и убеждения, в которых были воспитаны. Сегодня мировое сообщество евангельских христиан имеет мощную интеллектуальную богословскую опору, несравненно более прочную, нежели пятьдесят лет назад.

Немудрено, что в евангельских кругах часто встречается недоверие к богословию и стремление отделить от него изучение Библии. Подозрение, однажды зародившись, рассеивается более чем неохотно; международное сообщество ученых- богословов по-прежнему подвержено влиянию либералов и тонет в трясине релятивистских мутаций, не в состоянии прямо и безоговорочно, как того требует Библия, уверовать в откровение и осознать духовную слепоту падшего человечества. Очевидно, что богословие еще не вполне исцелилось; и до тех пор, пока это так, у ревностных христиан велик соблазн относиться к нему с прежним недоверием и даже отвращением. Возможно, действенное противоядие от такого отношения — сосредоточиться на лучших образцах консервативного, непрофессионального, живого, волнующего сердца богословия, богословия дилетантов, таких, как Г.К. Честертон, К.С. Льюис, Чарльз Уильяме, Т.С. Элиот, Дороти Сейерс, Томас Говард, Питер Крифт. Труды этих людей способны мгновенно растопить лед антибогословских предрассудков в сердцах, где обитает Святой Дух, сердцах возрожденных христиан, стремящихся служить Богу и воздавать Ему всю Его славу.

Взаимосвязь богословия и чтения Библии Все сказанное выше позволило нам подойти к вопросу, ради которого, собственно, и была начата эта работа: «Как связаны между собой богословие и чтение Библии?» Сейчас мы уже можем задать этот вопрос, и остаток статьи я посвящу двум утверждениям, которые дают ответ на него. Первое: богословие (в правильном понимании этого термина) — это и есть чтение Библии, каким оно должно быть; а чтение Библии (в правильном понимании этого термина) — это и есть богословие, каким оно должно быть. Второе: богословие (как занятие и как его результат) помогает в чтении Библии отдельному читателю, группам, изучающим Писание, сообществам верующих и Церкви в целом.

Начнем с первого утверждения. Мы уже выяснили, что всякий, кто говорит о Боге, в каком-то смысле богослов, поэтому вопрос не в том, намерены ли мы заниматься богословием, а в том, каким будет наше богословие: хорошим или плохим. Неважно, будет оно остроумным и изысканным или прямолинейным и неуклюжим (плохое богословие куда как часто бывает остроумным и изысканным). Важно иное: будем мы верны Библии или же своевольны, безответственны и вздорны. Иными словами, вопрос в том, чем мы будем руководствоваться, занимаясь богословием (то есть говоря о Боге): тем, что говорит Библия, или тем, что взбредет нам в голову.

Человек, который хочет быть хорошим богословом, должен безоговорочно преклоняться перед авторитетом Священного Писания — Слова Божьего. Это значит, что он обязан знать и уметь четыре вещи: понимать смысл Библии; следовать ее учению; применять ее мудрость; утверждать ее истину. Но ведь именно к такому результату и должно вести нас чтение Библии! Может быть, богословие и чтение Библии — всего-навсего разные названия одного и того же?

На это можно уверенно ответить: «Да». С общечеловеческой, экзистенциальной, религиозной точек зрения, богословие и чтение Библии — это одно и то же.

Попробуем доказать это. Богословие — это работа мысли, которая порождает богословские учения: учение Кальвина, святого Августина, Уэсли, Барта, мое, ваше. Цель богословия — выяснить и изложить словами истину — всю истину — о Боге. Это полное и всеобъемлющее библейское откровение о Его делах, Его воле, Его путях. В самом сердце этого откровения — Личность и миссия Иисуса Христа. Истина о Боге — это еще и откровение о том, что означает союз с Богом, служение Богу, покорность Богу, прославление и восхваление Бога для всего христианского мира и каждого верующего.

Таким образом, богословие как деятельность включает в себя четыре взаимосвязанные задачи. Первая из них — восприятие. Необходимо понять и осознать все сказанное в Библии о том, что сделал, делает и намеревается делать Бог в Своем владычестве над всем и вся. Именно это я имел в виду, говоря о понимании смысла Библии.

Вторая задача — критическая: соотнести положения и предложения истории христианства с библейскими свидетельствами, во-первых, ради правильного толкования и понимания этих свидетельств, во-вторых, ради тех корректив, которым Священное Писание способно подвергнуть эти положения и предложения. Именно это я имел в виду, говоря о следовании библейскому учению.

Третья задача — прикладная: из Божьего откровения о Его ценностях, замыслах и заповедях извлекать практическое наставление для нашей повседневной жизни и одновременно с этим поверять библейской истиной все, что говорит о Библии светская философия и наука. Сюда входит и своеобразный «перекрестный допрос» («Правда ли, что Библия этому учит?» (например, концепция будущего Гэла Линдсея); «Правда ли, что это подтверждено экспериментально?» (например, эволюция человеческого интеллекта)). Следует также отметить, что никакие умозрительные соотношения не могут быть прочнее, чем доводы, порожденные спором между Библией, с одной стороны, и наукой и философией, с другой. Именно это я имел в виду, говоря о применении библейской мудрости.

Четвертая задача — коммуникативная: делиться обретенной истиной, укрепляя в вере христиан, наставляя неверующих, исправляя заблуждения и опровергая антихристианские доводы. Именно это я имел в виду, говоря об утверждении библейской истины. Хорошее богословие — это и хорошее чтение Библии, ибо оно помогает решать все четыре задачи одновременно.

Итак, что же мы выяснили? Оказывается, многоглавое «чудище», именуемое богословием и содержащее в себе целых десять дисциплин, о которых говорилось выше, есть не что иное, как качественное и полноценное чтение Библии — не больше и не меньше. Тонкости богословия (методы анализа, терминология и т. д.) —. это в то же время и неотъемлемые характеристики ответственного изучения Библии. Поэтому их следует рассматривать как средства, помогающие нам в полном объеме уяснить смысл Писания, а не как помехи, препятствующие этой цели. Таким образом, между богословием и чтением Библии существует неразрывная двусторонняя связь, настолько тесная, что эти два рода занятий сливаются воедино: чтение Библии порождает богословие, а богословие обогащает чтение Библии; хорошее богословие — это в то же время хорошее чтение Библии, а хорошее чтение Библии — хорошее богословие. По сути, речь идет об одном и том же.