Частично я с ней соглашалась, частично же...

Жан-Клод все равно никуда бы не делся.

Она нетерпеливо отмахнулась:

Я тебя знаю. Если бы ты занялась сексом сначала с Ричардом, ты не стала бы спать с этим чертовым вампиром. Для тебя секс – это обязательство.

Я вздохнула. Мы об этом уже говорили.

Ронни, должен же секс что-то значить.

Согласна, – ответила она, – но будь у меня твоя щепетильность, мы бы с Луи все еще только за ручки держались. А сейчас нам было очень хорошо.

Но к чему это приведет?

Она закрыла глаза и прислонилась головой к спинке дивана.

Анита, ты усложняешь себе жизнь сверх необходимости. – Открыв глаза, она повернула голову, чтобы видеть меня, не вставая с дивана. – Почему не принимать отношения такими, какие они есть? Почему у тебя все должно быть так смертельно серьезно?

Я сложила руки на животе и уставилась на нее, но если я думала, что заставлю ее опустить глаза, то ошиблась. Я отвернулась первой.

Это серьезно. Или должно быть серьезно.

Зачем? – спросила она.

Наконец мне пришлось пожать плечами. Не будь у меня секса без обручального кольца, да еще с вампиром, я могла бы опереться на некоторые моральные принципы. А сейчас моя позиция была неустойчива. Я долгое время хранила добродетель, но когда утратила ее, то утратила с концами. От целомудрия – к траханью с нежитью. Будь я все еще католичкой, этого хватило бы на отлучение. Конечно, быть аниматором тоже хватает для отлучения. Повезло мне, что я протестантка.

Хочешь совет от тети Ронни?

Я не могла не улыбнуться – чуть-чуть, но это лучше, чем ничего.

Какой совет?

Поднимись наверх и войди в душ к мужчине.

Я поглядела на нее достаточно задиристо. Десять минут назад я думала именно о том же, но это не уменьшало моего смущения.

Ты его видела сейчас на кухне, Ронни. Мне не показалось, что он готов к студенческим забавам в душе.

У нее в глазах мелькнуло выражение, от которого я показалась себе очень юной или по крайней мере наивной.

Разденься и войди неожиданно. Захвати его врасплох, и он тебя не выгонит. Такой гнев без жара не бывает. Он хочет тебя так же сильно, как ты его. Просто пойди ему навстречу, подруга.

Я покачала головой.

Ронни вздохнула:

Ну почему нет?

Па тысяче причин, но главная – Жан-Клод.

А ты его брось.

Сейчас, разбежалась! – засмеялась я.

Он действительно так хорош? Так хорош, что ты не можешь его бросить?

Я задумалась, не зная, что сказать. Наконец в сухом остатке образовалась одна мысль, и я высказала ее вслух.

Я не думаю, что во всем мире достаточно белых роз, чтобы заставить меня забыть Ричарда. – Я подняла руку, не давая Ронни перебить: – Но не думаю, что уютные семейные вечера всей вечности заставят меня забыть Жан-Клода.

Она села на диване и уставилась на меня. Почти скорбь заполнила ее глаза.

Ты всерьез?

Ага.

Ронни покачала головой:

Господи, Анита, ну ты и влипла.

Я не могла не засмеяться, потому что она была права. Тут можно было только смеяться или плакать, а вся дневная норма слез уже ушла у меня на Ричарда.

Зазвонил телефон, и я вздрогнула. Теперь, когда опасность миновала, можно и дергаться. Еще не успев ничего сказать, я услышала голос Дольфа:

Анита, у тебя там все в порядке?

Отлично работает полицейская связь.

Ты это о чем?

Я рассказала ему то же, что и оператору службы спасения.

Я не знал.

Так чего ж ты спрашиваешь, все ли в порядке?

Почти все вампирские заведения и дома в городе подверглись нападению примерно в одно время. В Церковь Вечной Жизни бросили зажигательные бомбы, и поступают сведения о нападении на вампирские заведения по всему городу.

Страх вскипел во мне шампанским – бесполезно, потому что для адреналина не было выхода. У меня много было друзей среди нежити, не один только Жан-Клод.

Мертвый Дэйв – на него тоже напали?

Дэйв до сих пор дуется за то, что его вышибли из полиции, когда он... умер, но мы своих не выдаем. К нему в бар поставили полицейский пост до тех пор, пока мы не поймем, что это за чертовщина. Поджигателя мы взяли раньше, чем он смог поджечь что-нибудь, кроме внешней стены.

Я знала, что в «Цирке» остались только плохие вампиры, но Дольфу это не было известно.

А «Цирк»?

Они сами отбили пару поджигателей. А почему ты не спросишь о своем любимом, Анита? Он у тебя?

Дольф говорил так, будто знает наверняка. Это могло быть правдой, а могло быть и так, что он хочет вытянуть это из меня. Но я точно знала, что шестерки совета всей правды ему не сказали бы. Полуправду – быть может.