Глава 51. Дженнсен прохаживалась по неярко освещённой палатке императора, звуки её шагов тонули в роскошных коврах

Дженнсен прохаживалась по неярко освещённой палатке императора, звуки её шагов тонули в роскошных коврах, устилавших пол. Около наружного входа стояла сестра: никто не имел права потревожить императора и никто бы не смог причинить ему вред. На улице большой отряд стражи, в который входили и сёстры, патрулировал территорию лагеря. Время от времени сёстры, заглядывая в палатку, наблюдали за Дженнсен.

Девушке оставалось только шагать. Внутри неё всё сжималось в комок от беспокойства за Себастьяна. Во время долгой скачки к лагерю он потерял сознание. По словам сестры Мердинты, жизнь Себастьяна была в опасности. Его потери Дженнсен бы не пережила — это всё, что у неё было.

Император после большой потери крови тоже находился в тяжёлом состоянии. К тому же и ему пришлось пережить долгую дорогу верхом. Джегань отказался откладывать возвращение в лагерь, пусть даже ценой собственного здоровья.

Он никогда не думал о себе. Теперь и император и Себастьян находились под присмотром сестёр Света. Дженнсен пыталась остаться со своим другом, но ей не разрешили.

При виде армии Джеганю стало еще хуже. Он был готов убить любого, кто подошел бы к нему с сожалениями. Дженнсен прекрасно понимала причину столь яростного гнева.

Световая сеть загорелась как раз в центре лагеря. Даже спустя несколько часов здесь царила неразбериха.

Некоторые отряды рассеялись по окрестностям, готовясь к неизбежной, как им казалось, атаке. Другие, как можно было догадаться, просто разбежались. В месте, где загорелась сеть, не было ничего, кроме огромного выжженного котлована.

В таких условиях не было возможности определить число убитых и разбежавшихся. Даже число отрядов пересчитать не представлялось возможным — не то, что людей.

До Дженнсен доходили разговоры, правда негромкие, что за одно мгновение в пыль превратились более полумиллиона человек и что это число, при более точных подсчётах, может оказаться вдвое большим.

Плюс неисчислимое количество было искалечено: обожжены или ослеплены; лишились рук и ног, пораженные летящими осколками; раздавлены тяжёлыми фургонами. Люди оглохли, ослепли, посходили с ума...

Оказать помощь всем нуждающимся не представлялось возможным: не хватало военных врачей и сестёр Света даже для того, чтобы помочь хотя бы небольшой части раненых. Каждый час тысячи выживших после первого удара умирали от полученных ран.

Тем не менее, какой бы разрушительной силой ни обладала световая сеть, её последствия не оказались губительными для армии Имперского Ордена.

Лагерь размещался на огромной территории и именно по этой причине большая часть армии выжила. Как говорил император, заменить убитых живыми — дело времени, а потом он опять поведёт своих людей на Новый мир и они отомстят за всё.

Теперь Дженнсен начинала понимать, почему Себастьян столь решительно утверждал, что магия в конечном счёте должна быть уничтожена. Однако, девушка надеялась, что эта самая магия, по крайней мере, спасёт его жизнь.

Несмотря на уверенность императора Джеганя в том, что армия достаточно быстро пополнится свежими силами, наступали тяжёлые времена. Были уничтожены большие запасы продовольствия, снаряжения и оружия. Во всём лагере не нашлось палатки, которая бы не пострадала.

Наступала холодная ночь, а множество солдат были брошены на произвол судьбы. Императорскую палатку тоже сорвало в момент удара, но её удалось установить и там разместили раненого императора и Себастьяна.

Дженнсен прохаживалась по палатке, сгорая не только от беспокойства, но и от ярости. В мире не было чудовища страшнее Ричарда Рала. Ни один человек на свете не явился причиной такого множества страданий.

Было просто непостижимо, как в человеке могла вырасти такая жажда власти, что её последствия принесли смерть такому количеству людей. Дженнсен не могла представить, каким образом Ричард Рал хоть отчасти мог быть творением Создателя. Скорее всего, это было порождение Владетеля.

По щекам девушки катились слёзы, её снедали мрачные предчувствия. Она истово молилась добрым духам, чтобы Себастьян не умер, чтобы сёстры смогли вылечить его.

Устав ходить, она остановилась и склонилась над столом, который раньше стоял в личных покоях императора. Видимо, после того, как палатка свалилась и устанавливали, и собирали мебель впопыхах, и этот стол случайно оказался не на месте. К нему была пристроена книжная полка.

Девушка рассеянно разглядывала корешки книг, подыскивая, что бы отвлекло её от беспокойных мыслей. Непонятно почему, одна из книг привлекла её внимание: на корешке были начертаны иностранные слова.

Дженнсен взяла её и поднесла к свече, пытаясь разобрать название. Пальцы ее быстро пробежали по тисненным золотом словам на обложке. Вряд ли она понимала их смысл, но они показались ей знакомыми.

И тут книгу выхватили у неё из рук. Девушка удивлённо подняла глаза: это была сестра.

— Книга принадлежит императору Джеганю. Она очень редкая и старая, а кроме того, императору совсем не нравится, когда кто-либо трогает его книги.

Дженнсен смотрела, как женщина рассматривает, не испортила ли она книгу.

— Извините, я не сделала ничего дурного.

— Вы — особенный гость и нам дан приказ исполнять все ваши желания, но это самые ценные вещи его превосходительства. Он — высокообразованный человек, собирает книги. Я думаю, вы уважите его желание: никто, кроме него, не имеет права дотрагиваться до них.

— Да, конечно, я просто не знала, — Дженнсен прикусила нижнюю губу и отвернулась к дверному проему, где за приоткрытой занавеской был виден Себастьян.

Ей очень хотелось понять название книги. Девушка снова обратилась к сестре:

— Меня очень заинтересовала эта книга, я ведь никогда не видела таких слов.

— Это язык родины императора.

— Неужели? А что это значит? — Дженнсен показала на книгу, которую сестра возвращала на своё место.

— Я не слишком хорошо понимаю этот язык, но... Сейчас посмотрю, может и переведу вам.

В тусклом свете свечи сестра некоторое время рассматривала книгу, тихо шевеля губами. И наконец сказала:

— Здесь написано «Столпы Творения».

— «Столпы Творения»... Вы не могли бы рассказать мне об этой книге?

Женщина кивнула:

— В Древнем мире есть место, которое так называется. Думаю, книга как раз о нём.

Не успела Дженнсен задать следующий вопрос, как из-за занавески появилась сестра Мердинта. Тени от свечей раскрасили её суровое лицо странным рисунком.

Дженнсен ринулась ей навстречу.

— И как они? — взволнованным шепотом спросила она. — Ведь они оба поправятся, верно?

Мердинта подняла глаза на подчинённую. Та как раз ставила книгу на место.

— Сестра, твоё присутствие необходимо людям. Иди, пожалуйста, помоги.

— Но его высокопревосходительство приказал мне стоять на страже...

— Его высокопревосходительству, как и многим другим, нужна помощь. Лечение продвигается слишком плохо. Иди и помоги сёстрам.

Женщина кивнула и поспешила прочь.

— А почему так плохо идёт лечение? — спросила Дженнсен, когда сестра скрылась за тяжёлой занавеской.

— Начатое и прерванное лечение, как это получилось с императором, создаёт определённые проблемы. Особенно, в случае, если лечившая его сестра погибла. Каждый человек выполняет свои задачи определённым образом, присущим только ему, поэтому разгадать, как было начато лечение и продолжить его в том же ключе очень сложно.

Мердинта слабо улыбнулась.

— Но мы уверены, что его высокопревосходительство обязательно поправится. Для этого потребуется сосредоточенная работа сестёр Света. Думаю, работа займёт большую часть ночи. К утру всё уже будет в порядке и император выздоровеет.

— А как же Себастьян? — выдохнула Дженнсен.

Сестра Мердинта бросила на девушку оценивающий взгляд. В нем ничего нельзя было прочитать.

— Я бы сказала, что тут всё зависит от тебя.

— От меня? Что вы имеете в виду? Что я должна сделать, чтобы его вылечить?

— Всё.

— Но, что от меня требуется? Вы только скажите и я сделаю всё, о чём попросите. Пожалуйста, вы должны спасти Себастьяна.

Сестра поджала губы:

— Его выздоровление всецело зависит от исполнения твоего обязательства уничтожить Ричарда Рала.

— Да, конечно. Я хочу уничтожить Ричарда...

— Я сказала «исполнения». Мне не нужны лишние слова.

Дженнсен пристально посмотрела на неё:

— Я не понимаю. Я проделала долгий и трудный путь, чтобы наконец заручиться поддержкой сестёр Света, подобраться поближе к лорду Ралу и вонзить нож в его сердце.

На лице сестры Мердинты появилась ужасающая улыбка.

— Ну, в этом случае, Себастьяну не о чём беспокоиться.

— Сестра Мердинта, пожалуйста, объясните мне, чего вы хотите.

— Я хочу смерти Ричарда Рала.

— Значит, наши цели совпадают. Кстати, рискну заметить, что моё желание гораздо сильнее, чем вы можете себе представить.

Сестра подняла бровь:

— Несомненно... Император Джегань сказал, что сестра, которая попыталась лечить его, погибла от волшебного огня.

— Это правда.

— А ты видела человека, который убил её?

Дженнсен показалось странным, что сестра Мердинта не спросила, почему сама Дженнсен не погибла в ужасном огне.

— Это был старик. Худощавый, с седыми волнистыми волосами, беспорядочно разбросанными по плечам.

— Волшебник Первого Ранга Зеддикус Зу'л Зорандер, — язвительно прошипела сестра.

— Да, я слышала, как кто-то назвал его «волшебник Зорандер». Но я его не знаю.

Сестра Мердинта пристально смотрела на девушку:

— Волшебник Зорандер — дедушка Ричарда Рала.

Дженнсен раскрыла рот от изумления:

— Я не знала.

— Там был волшебник, который и устроил весь этот кошмар, чуть не убивший императора Джеганя, а ты — та, что клялась уничтожить врага, — не сумела выполнить своё обещание.

От отчаяния Дженнсен протянула к сестре Мердинте руки:

— Я пыталась, честно, но он убежал. Там такое творилось...

— А ты думаешь, что убить лорда Рала будет легче? Легко болтать, а когда приходит время действовать, ты не способна справиться даже с его дряхлым дедом!

Дженнсен собрала все силы, чтобы не разрыдаться. Давно она не чувствовала себя такой униженной.

— Но я...

— Ты пришла сюда за помощью сестёр. Ты сказала, что хочешь убить Ричарда Рала.

— Да. Но какое это имеет отношение к Себастьяну...

Сестра Мердинта подняла палец, призывая к молчанию:

— Себастьян под угрозой смерти. Он пострадал от опаснейшего удара магией, нанесённого очень могущественной колдуньей. И остатки этого волшебства всё ещё сидят в нём. Если предоставить его самому себе, он очень скоро умрёт.

— Но тогда вы должны поторопиться, пожалуйста...

Резкие слова сестры заставили девушку замолчать.

— Это волшебство опасно и для тех, кто пытается его вылечить. Попытки удалить эти остатки опасны как для наших жизней, так и для него. И если мы собираемся рисковать жизнями сестёр, то я бы хотела, чтобы ты выполнила своё обязательство убить Ричарда Рала.

— Как вы можете ставить условия, когда речь идёт о жизни человека!

Сестра выпрямилась:

— Нам придётся оставить многих других умирать, чтобы выделить необходимое время для лечения одного человека. Как ты смеешь просить нас об этом? Почему мы должны бросить остальных ради того, чтобы выжил твой любовник?

У Дженнсен не нашлось ответа на такой страшный вопрос.

— Если мы идём на такой шаг, он должен послужить для чего-то более важного, чем жизни людей, которые погибнут без нашей помощи. Помощь, оказанная одному человеку, должна послужить чему-то очень важному. А ты ожидала меньшего? Разве ты не хочешь того же самого? И за это мы сохраним жизнь человека, столь дорогого для тебя...

— Он вам тоже дорог! И Имперскому Ордену! И вашему делу! И императору!

Сестра Мердинта ждала, пока Дженнсен замолчит. И когда её злобная речь завершилась, сестра продолжила:

— Важность одного человека определяется тем вкладом, который он может внести в общее дело. И только ты сможешь обеспечить его ценность. За спасение человека, столь дорогого для тебя, я должна получить безоговорочное выполнение обещания остановить Ричарда Рала.

— Сестра Мердинта, вы и представления не имеете, насколько я хочу убить Ричарда Рала. — Кулаки Дженнсен непроизвольно сжались. — Он приказал убить мою мать. Она умерла у меня на руках. Из-за него чуть не погиб император Джегань. Ричард в ответе за рану Себастьяна. За страдания, которые и представить невозможно! За убийства, не поддающиеся никакой оценке! Я хочу, чтобы Ричард Рал окончил свою жизнь!

— Тогда давай, мы освободим твой голос.

Дженнсен в ужасе отступила на шаг:

— Что?

— Грушдева.

Глаза Дженнсен широко раскрылись.

— Где вы такое слышали?

Самодовольная улыбка расползлась по лицу сестры Мердинты.

— От тебя, девочка.

— Я никогда...

— За обедом с его превосходительством. Он спросил тебя, почему ты хочешь убить своего брата. И ты сказала: «Грушдева».

— Да никогда я такого не говорила. Улыбка приняла оттенок покровительства.

— Ты так сказала. Неужели ты хочешь меня обмануть? Ты отрицаешь, что мысленно прошептала это слово?

Дженнсен молчала и сестра Мердинта продолжила:

— А ты знаешь, что значит это слово? Грушдева?

— Нет, — почти неслышно ответила Дженнсен.

— Месть.

— Откуда вы знаете?

— Мне знаком этот язык.

Дженнсен застыла, распрямив плечи:

— А что, собственно говоря, вы предлагаете?

— Я предлагаю спасти жизнь Себастьяну.

— А что ещё?

Сестра Мердинта покачала головой:

— Сестры отведут тебя в укромное место, где мы будем одни, а другие сёстры останутся здесь и займутся спасением жизни Себастьяна, как ты того хочешь. Утром ему станет лучше и тогда вы сможете отправиться на поиски Ричарда Рала. Ты пришла сюда за нашей помощью. Я собираюсь тебе её оказать. С тем, что мы для тебя сделаем, ты сумеешь выполнить свою задачу.

Дженнсен подавила вздох. Голос почему-то молчал. Ни слова не говорил. И наступившая тишина почему-то казалась ещё более ужасной.

— Себастьян умирает. Ещё несколько минут и будет слишком поздно. Да или нет, Дженнсен Рал?

— Но, если...

— Да или нет? Твоё время пришло. Или убьёшь Ричарда Рала или убьёшь Себастьяна. Достаточно одного твоего слова. Или делай выбор, или забудь о своей мечте.