Попугай и Его Учитель

 

 

Попугая, которого учили греческому, раздувало от самомнения.

– Вот преимущества классического образования! – кричал он. – Я могу молоть чепуху на языке Платона!

– Оставь в покое мифологию, – тихо сказал ему Учитель. – Я бы посоветовал тебе молоть какую-нибудь чепуху, отличную от того, что говорили обожаемые платоновы соотечественники, – если только ты ценишь привилегию висеть у открытого окна.

 

 

Чародей и Свинья

 

 

У известного Чародея была Свинья, которая привыкла жить в чистоте и вела себя по-джентльменски, чем добилась широкой известности и завоевала сердца людей. Однако, чувствуя, что животное страдает, Чародей превратил ее в человека, и человек немедленно наплевал на все свои галстуки, музыкальные инструменты и великосветские замашки, нашел грязную луку и, хрюкая от наслаждения, погрузился в нее до кончика носа.

 

 

Лев и Ягненок

 

 

– Срок настал, – сказал Лев Ягненку в овчарне. – Выходи и ляжем рядом, как это и было предсказано.

– А ты привел с собой младенца, который поведет нас? – спросил Ягненок.

– Нет. Может быть, подойдет сын пастуха?

– Я сомневаюсь в окончательности срока, которому требуется пастух для того, чтобы организовывать праздник и следить за весельем. Мое представление об этом благословенном времени всегда было связано с мыслями о том, что баранина перестанет быть пищевым продуктом, а Львы станут продукцией искусных скульпторов.

Не видя возможности извлечь выгоду из своего лицемерия, Лев задумчиво пошел прочь и удовлетворился обедом из деревенского священника.

 

 

Вол и Осел

 

 

– Послушай, – сказал толстый Вол здоровенному Ослу, который громко кричал на всю улицу. – Это дурной вкус!

– А кто тебе сказал, что это дурной вкус, мой жирный критик? – не слишком церемонясь спросил Осел

– Ннуу… эээ… мммэээ… Я только хотел сказать, что мне это не нравится. Было бы лучше, если бы ты просто мычал.

– Позволю спросить, а какое тебе дело до того, кричу я или мычу, или не делаю ни того, ни другого?

– Я не знаю, что тебе сказать, – не зная, что сказать, сказал Вол и уныло покачал головой. – Я плохо разбираюсь в этом вопросе. Я только могу сказать, что я привык осуждать мнение, не совпадающее с моим собственным.

– Совершенно верно, – заметил Осел, – ты пытался оправдать свое нахальство, называя свое предпочтение принципом. Ты изобрел слово "вкус", совершенно неспособное выразить идею, которую просто невозможно выразить, а, употребляя его вместе со словами "хороший" и "дурной", ты субъективно применяешь термины объективного. Такое применение раздвигает границы чистого нахальства, превращая его в безграничную наглость!

Вол, набычившись, глядел на Осла, не зная, что сказать в ответ на эту заумную тираду; наконец, критик решился и промычал:

– Это дурной вкус!

 

 

Черепаха и Броненосец

 

 

Черепаха и Броненосец, поссорившись, отправились в уединенное место, чтобы постоять за свою честь в ближнем бою.

– Ну, давай! – крикнула Черепаха, втянув голову и лапы поглубже в панцырь.

– Давай! – сказал Броненосец, туго завернувшись в свою броню. – Я готов!

Историк того времени прозрачно намекает, что этот инцидент предвосхищал ближний морской бой в недалеком будущем.

 

 

Баснописец и Критики

 

 

Автор, написавший книгу басен, остроумие которых выходило за пределы общепринятого, и мирно спавший на вершине высоты своего литературного положении, неожиданно был грубо разбужен толпой критиков, с пеной у рта оплевывавших его несравненные басни.

– Очевидно, я и в самом деле не до конца продумал способ применения своей мудрости, что и обидно этим любвеобильным людям, – сказал он самому себе, – они этого не перенесут. Ну, что же, производящая подушки фирма "Пух и перья" не без оснований считает нас своими конкурентами, и для тех, кто культивирует вечные перья, только естественно осуждать мой способ их применения!

Сказав это, он так широко улыбнулся, что его улыбки не скрыла бы и его ладонь, и снова погрузился в свой прерванный сон о падающих с неба дукатах.