Писатель И.А. Гончаров о пассажирском сообщении между Москвой и Казанью

Гончаров Иван Александрович (1812-1891) — писатель, член-корреспондент Петербург­ской

академии наук, уроженец г. Симбирска. Нео­днократно бывал в Казани в период 1822-1862 гг. В 1834 г. после окончания Московского уни­верситета И.А.Гончаров возвращался в родной го­род. Путь его лежал через Казань. В очерке «На родине», написанном летом 1887 г., отражены и I впечатления И.А. Гончаров от этой поездки. Они! позволяют составить определенное представление об уровне развития в стране, в Казанской губер­нии транспортного сообщения.

Итак, окончен учебный курс: теперь остается, по пословице, пожинать «сладкие плоды горьких корней ученья». Я свободный гражданин мира, пе­редо мной открыты все пути, и между ними первый путь — на родину, домой, к своим.

Я и начал с этого пути, который оказался не совсем легким и удобным. От Москвы до моей ро­дины считается с лишком семьсот верст. На почто­вых переменных лошадях, на перекладной тележке это стоило бы рублей полтораста ассигнациями (пол­века назад иначе не считали) и потребовало бы дней

пять времени.

Заглянув в свой карман, я нашел, что этой сум­мы не хватает. Из присланных из дома денег много ушло на новое платье у «лучшего портного», белье и прочие вещи. Хотелось явиться в провинцию сто­личным франтом.

Ехать «на долгих», с каким-нибудь возвращаю­щимся из Москвы на Волгу порожним ямщиком, значило бы вытерпеть одиннадцатидневную пытку. Я и терпел ее прежде, когда еще мальчиком езжал о братом на каникулы. Современный путешественник не поверит: один­надцать дней ухлопать на семьсот верст! Американ­ская поговорка: «Time is money»¹ — до нас доходила.

Железных и других быстрых сообщений, вроде iiiiilleposte², не существовало — и я задумываюсь, как быть.

Мне сказали, что есть какой-то дилижанс³ до Казани, а оттуда-де рукой подать до моей родины.

Газетных и никаких печатных объявлений не Шло: я узнал от кого-то случайно об этом сообще­нии и поспешил по данному адресу в контору дили­жанса, в дальнюю от меня улицу. Конторы никакой не оказалось. На большом пустом дворе стояло не-■ колько простых, обитых рогожей кибиток⁴ и одна Волыыая бричка⁵ на двух длинных дрогах вместо.

Я вошел в комнату.

— Я желал бы ехать в дилижансе в Казань, — сказал я приказчику.

— Можно, — лениво отвечал он, доставая с пол­ки тетрадь.

— А когда ходит дилижанс?

— Неизвестно: дня определить мы не можем.

— Как так: дилижансы ходят везде в назначен­ные дни!

— Нет, у нас когда наберется четверо проезжих,

тогда и пущаем.

Одна барынька уже записалась: вот ежели вы запишетесь — так только двоих еще подождем или по малости хошь одного. Я и голову опустил.

— Вы наведывайтесь: может быть, и скоро тро­немся! — утешал он меня, — в эту пору, на лето, много народу едет из Москвы.

Так как мне время особенно дорого не было, то я и записался. На мое счастье, не прошло и трех дней, как нашелся третий попутчик, и мы трону­лись, теснясь втроем в бричке: четвертого спутника не было. Багаж уложен был частию на дрогах, сза­ди, частию на верху брички.

И это четырехдневное путешествие было не без пытки. Погода стояла знойная, июльская. Лошади двигались ленивой рысью, отмахиваясь хвостами от оводов. Нас на первых же порах покрыла густая пыль, вздымаемая нашим «дилижансом» и другими встреч­ными и обгонявшими нас бричками и телегами.

Нам троим сидеть было тесно. Я скромно жал­ся в свой угол, опираясь на локоть. Другую руку, и отчасти ногу, я выставлял наружу, чтобы дать боль­ше простора пассажирке. Она старалась завоевать себе побольше места, беспрестанно просила не упи­раться сапогами в стоявшую в ногах картонку о шляпкой. В головах, за подушками, у нее помещал­ся какой-то коробок — кажется, с провизией.

Так полвека назад двигались мы по нашим доро­гам! Только лет через двенадцать после того появи­лись между Петербургом и Москвою первые маль­посты, перевозившие пассажиров с неслыханною дотоле быстротою: в двое с половиной суток. В 1849 году я катился из Петербурга уже этим великолеп­ным способом. А затем, возвращаясь в 1855 году через Сибирь из кругосветного плавания, я ехал из Москвы по Николаевской железной дороге: каком

прогресс!

В Казани я пробыл день... и на другой день, на почтовых, налегке, на перекладной тележке, пока­тил на родину. Тут всего сутки езды. Но покатил о препятствиями. Дорожные испытания еще не коп чились. Меня все преследовал зной, этот бич путе­шественников... Солнцу угодно было зажарить меня, и оно жарило; особенно это чувствовалось после ван­ной, взятой в Казани.

В полдень не стало мочи терпеть: куда бы ни­будь да укрыться! Наконец приехали в какой-то го­родишко — если не ошибаюсь, в Буинск, где надо было менять лошадей. Ямщик подвез меня прямо к станционной избушке, без двора, без сеней, которую со всех сторон пожирали солнечные лучи.

.

Тема:«Край в Отечественной войне 1812 г. Декабристы»