Кантони

==277

емого, которое может опрокинуть хорошо сверстанные планы и разрушить покоящиеся на самых разумных основаниях надежды. Но с такой же энергией он настаивал на возможности контроля, который человек может противопоставить самым неблагоприятным обстоятельствам, на требовании не сдаваться без борьбы этим обстоятельствам, применяя все средства, которыми располагает человек. Среди этих средств два являются основными: объективное, без затемнений, иллюзий, корыстных передергиваний познание реальности и свобода обретения этого познания и использования его в повседневной деятельности без политических и идеологических помех. Лишь обладая истиной и свободой, можно эффективно бороться с тем, что Кантони называет «чудовищами агрессивности, разрушения и насилия, безусловного повиновения новым авторитарным и харизматическим вождям». Эти чудовища осуществляют все более шумные и жестокие вторжения на мировую сцену. А с другой стороны, поиск истины и защита свободы становятся все более опасными и трудными.

С этой точки зрения следует отрицать необходимость Истории, неизбежность прогресса, всесилие массовой культуры и критически признать за индивидом (пусть даже в его ограниченности и обусловленности) способность к разумному познанию, действию, самостоятельному

==278

Η. Аббанъяно. Мудрость философии

выбору. А чтобы сделать это, нельзя сулить индивиду ослепительную перспективу безграничного произвола, которая толкает его лишь к разного рода бездумным наслаждениям. Эти наслаждения (как это сегодня происходит в широком масштабе) могут быть также наслаждением от порабощения других или их уничтожения и, таким образом, впадания в самую разнузданную жестокость. Счастье, которое придает смысл жизни и делает ее спокойной даже при самых плохих обстоятельствах, обусловлено взаимоуважением индивидов, сотрудничеством, исключающим конформизм; симпатией, связывающей индивидов в общей судьбе, но не лишающей их сферы личной жизни.

Но чтобы содействовать этой цели, философия не должна низводиться до инструмента, сеющего иллюзии и порабощение, а должна сохранять неприкосновенной ту свободу, которая позволяет каждому отдельно взятому человеку осуществлять свой ответственный выбор.

В своей последней книге «Чувство трагического и наслаждение» Кантони делал упор на отношение философии и повседневной жизни. В противовес осуждению, вынесенному идеалистическими философиями так называемому здравому смыслу, Кантони видел в нем совокупность известных всем знаний, поведенческих установок, ценностей, составляющих в своей целостности ту

Кантони

==279

элементарную «мудрость», которая свойственна всем и к которой обращается индивид, когда его одолевают его собственные причуды и комплексы. Философы всегда требовали для себя свободы по отношению к здравому смыслу, считая обнаруживающуюся в нем реальность простой видимостью или несовершенным и деформированным проявлением более глубинной и сущностной реальности, которую должна открывать философия. Но по Кантони, здравый смысл не может быть просто осужден или заключен в скобки. Верно, что он не способен выступать в качестве интеллектуального авангарда, что он обновляется крайне медленно и что его движение является обезличенным и основанным на привычке. Но в обустройстве жизни даже то, что является обезличенным и основанным на привычке, играет позитивную роль. Всякое интеллектуальное или моральное наследие — результат длительных отложений, которые, по крайней мере частично, следует почитать и длить. Философия не должна противопоставлять себя здравому смыслу, но может и должна отсылать его к более критическим и прогрессивным формам, открывающим его новым ценностям и новым смыслам. Следовательно, здравый смысл, обезличенная мудрость повседневной жизни, может стать пунктом отправления для самой критичной и революционной философии.

 

К оглавлению

==280

Η. Аббанъяно. Мудрость философии

Вместе со здравым смыслом другие сущностные аспекты жизни были признаны Кантони в качестве условий или пунктов отправления философствования. Так, опыт трагического, который некоторые философы признали господствующим в человеческой жизни и источником той тревоги, которая является его необходимым эмоциональным проявлением, доводится Кантони до размеров, делающих из него точку отправления для конкретной и живой философии. Трагическое, говорит Кантони, — это предельный опыт, который обнаруживает двусмысленность, риск и угрозу, сопровождающие всякий человеческий опыт. Но значение этого предельного опыта является не негативным, а позитивным: он указывает не на то, что человек должен сдаться, а на то, что в мире для него всегда имеется инициатива, которую ему необходимо взять на себя, выбор, которой ему необходимо совершить, ответственность, которой ему необходимо облечь себя. «Человеческая свобода может стать трудной, но она никогда не может сделаться совершенно бездеятельной».

С другой стороны, стремление к получению удовольствий, понимаемых как неукротимый инстинкт или импульс, также, кажется, все больше господствует в жизни человека. И это стремление было принято как законное такими философами, как Маркузе, использовавшими

Кантони

==281

его в качестве основы тотального осуждения современной цивилизации, которая, по их мнению, напротив, основана на подавлении этого инстинкта. Превращение труда в игру без правил, а всякой человеческой деятельности в выражение эроса — утопия, которую защищал Маркузе и которая в прошлые годы очаровывала многих молодых оппозиционеров. Кантони, со своей стороны, принимает реабилитацию любви и тела, жизненных и земных ценностей, которые защищали уже Ницше и Шелер. Но он выступает против философии истории, понимаемой Маркузе как борьба между тем, кто видит в жизни только удовольствие, и тем, кто видит в ней только трагедию. Удовольствие имеет не одну-единственную форму, а разнообразные проявления, несводимые к «полиморфной сексуальности», о которой говорит Маркузе, потому что оно может иметь свои истоки даже в сфере рационального и в аскетизме. Следовательно, стремление к удовольствию не детерминирует человека в одном-единственном направлении, а оставляет ему возможность выбора между различными удовольствиями; и действительно, опыт показывает, что предпочтения людей могут быть самыми разнообразными.

Философия может вторгаться в эту область, как и в другие, для того чтобы направлять предпочтение и выборы. Но чтобы делать это, она не

 

==282

Η. Аббанъяно. Мудрость философии

должна терять контакт с повседневной жизнью. А она рискует потерять его, когда плетется в хвосте предрассудков здравого смысла или повторяет догматические утверждения; или когда она чрезмерно технизируется или хочет сравняться с наукой; или склоняется к какому бы то ни было политическому, религиозному или социальному конформизму; или отказывается из-за ложной скромности обсуждать те проблемы, которые называются метафизическими, но являются для человека неустранимыми: такие, как проблема смерти, судьбы, отношения человека с миром. Для того чтобы избежать этих помех, философия постоянно должна иметь в виду платоновское наставление: она не мудрость, а поиск, потому что ничто не гарантирует ей обладание окончательной истиной, в которой бы этот поиск нашел удовлетворение и успокоение.

Как неотъемлемый аспект человеческого существования в мире философия, согласно Кантони, является реализацией и выражением той свойственной этому существованию небезграничной, но все же действенной свободы занимать различные позиции по отношению к миру с тем, чтобы подвергать проверке, исправлять или избегать. Возражения, которые сегодня выдвигаются против философии и которые разоблачает Кантони, на самом деле направлены на

Кантони

==283

то, чтобы уничтожить эту свободу и поставить ей препоны, породить конформизм, несущий тем большую угрозу, чем больше осуждают скопом подлинные завоевания и ценности прошлого. Поэтому защита философии так, как ее понимает Кантони, является самой эффективной защитой той свободы, без которой человек рискует стать обезличенной единицей массы или стада животных.

 

==284

00.htm - glava24