Глава 5. Экспериментируйте

 

Откройте свою почтовую программу. Не стесняйтесь, рано или поздно вы все равно бы это сделали. Помните про дыхание!

Следующие несколько дней спокойно занимайтесь своими онлайновым делами, но обращайте больше внимания на то, как вы работаете с почтой. Начните с подсчета ежедневных обращений к почтовой программе. Запишите, сколько раз в день вы открываете почтовый ящик и проверяете входящие сообщения, как часто вам приходят уведомления о новых письмах (и на смартфон тоже). Запомните, где именно вы проверяете почту - на работе, в машине, на кухне, у экрана телевизора, в туалете (давайте по-честному). Затем посчитайте, сколько времени уходит на чтение имейлов, ответы на письма и создание новых сообщений. Секундомер не обязателен - округлите получившееся число.

Промышленные инженеры и коммерческие дизайнеры постоянно ведут такие наблюдения. Их результаты показывают, как бездумно мы пользуемся компьютерами, не отдавая себя отчета в том, сколько времени проводим в Сети. Джесси Фокс, преподаватель университета штата Огайо, рекомендует студентам вести медиадневник для отслеживания всех контактов с социальными медиа, телевидением, компьютерными играми. Поначалу студенты жалуются на сложность задания («Слишком много возни!»), но результаты поражают всех: предполагаемая «минутка в социальных сетях» превращается в два часа в день на Facebook, а на «сыграем по-быстрому онлайн» уходит тридцать часов в неделю.

Перед началом эксперимента Джесси просит студентов подготовить список всего, что они хотели бы сделать, хотя и чувствуют, что им не хватит времени. Записи должны быть подробными, например: раз в три дня - час занятий спортом, четыре часа в неделю -посещение новых мест, полчаса каждый день - кофе с друзьями, двадцать минут в день -стирка и уборка. Когда студенты сравнивают оба списка, то выясняется, что восемь часов потрачено на компьютерные игры, вместо того, чтобы заняться чем-то другим. Это и заставляет студентов серьезно задуматься.

Но в нашем случае подсчет времени, затраченного на работу с почтой, - всего лишь начало. Для современного человека электронная почта очень важна. Люди, привыкшие к более формальным средствам бизнес-связи, не раз отмечали, что электронные сообщения, в отличие от «настоящих писем», не дают возможности подумать или удачнее сформулировать мысль, а также поощряют небрежное, неряшливое мышление. Возможно, и так, но от имейлов мы никуда не денемся, и правильность работы с электронной почтой очень важна - и для наших адресатов, и для нашей профессиональной репутации, и для нас самих.

Давайте забудем о методах лайфхакинга, о скорости и расторопности. Вполне вероятно, что коллег интересует не количество написанных нами сообщений и не скорость получения ответов, а содержание наших посланий.

Поэтому не просто подсчитайте время, затраченное на работу с почтой, а серьезно задумайтесь, сколько важных сообщений вы получаете ежедневно - тех, что предоставляют полезную информацию, и тех, которые требуют срочного ответа. А сколько вам приходит спама? (Проверьте фильтр и удалите все ненужное. Вы не из тех, кто верит оповещениям о многомиллионном денежном переводе из нигерийского банка!) Таким образом, вы узнаете, сколько времени вам требуется посвящать электронной почте.

А теперь проследите за уровнем вашего внимания и за эмоциональным состоянием до и после проверки ящика. Вы возбужденно напряжены, открывая почтовую программу, потому что ожидаете срочных известий? Или потому, что вам скучно? Или потому, что десять минут не заглядывали в папку входящих сообщений? Есть ли у вас конкретная причина или это рефлекторное действие, развлечение в длинной очереди за кофе, попытка отложить работу над сложным проектом?

Как вы себя чувствуете после проверки входящих сообщений? Лучше, чем раньше? Изменилось ли ваше настроение? Как быстро вам в голову приходит мысль, что пора бы посмотреть, нет ли нового письма?

Проведя неделю подобных наблюдений, осмыслите полученные данные и разработайте план действий. Вы тратите на почту X часов ежедневно, Y раз проверяете почту и читаете Z важных сообщений, и все это улучшает ваше настроение в N процентов времени.

Полученные цифры кажутся слишком высокими? Давайте выясним, как их снизить.

Начнем с вашего самочувствия. В какое время дня проверка почты приносит вам наибольшее удовлетворение? Если вы можете дать ответ, то первый шаг ясен. Попробуйте несколько дней открывать электронный ящик именно в это время. Прекратите тянуться к телефону в магазине и лифте: убирайте айфон подальше. Продолжайте записывать, как часто вы проверяете почту, сколько времени у вас на это уходит, какая часть сообщений стоит вашего внимания, как вы себя чувствуете во время их прочтения. Затем сравните эти цифры с полученными в результате прошлого эксперимента.

С другой стороны, если вам просто хочется поменьше времени уделять имейлам, попробуйте отвести для проверки почты конкретные часы (несколько раз в день).

Пересмотр привычек включает в себя ряд мелких наблюдений и экспериментов, но конечный результат значит многое: это наглядный пример переформирования расширенного сознания. Придется много наблюдать за собой, пробовать различные способы взаимодействия с техникой, а затем сделать осознанный выбор. Другими словами, следует обратиться к самоэкспериментированию. Самоэкспериментированием (опытами на себе) называют систематические наблюдения за физическими и психологическими реакциями на конкретные раздражители или события. Наукой подобные опыты воспринимаются неодобрительно, поскольку они субъективны и ненадежны. Но в последнее время они стали пользоваться популярностью: появились недорогие и простые в использовании устройства мониторинга, генерирующие точные и объективные данные, а также гибкие аналитические инструменты, способные обрабатывать обширные массивы информации. Самоэкспериментированию также содействует и рост онлайн-сообществ, объединяющих пользователей, которым необходимо найти конкретные решения сложных медицинских проблем. Опыты на себе проводят и лауреаты Нобелевской премии (к примеру, Барри Робертс и Робин Уоррен, доказавшие, что язву желудка вызывает бактерия Helicobacter pylori), и страдающие хроническими заболеваниями пациенты, и успешные спортсмены.

Самоэкспериментирование требует как пристального внимания к технологии и к самим себе, так и наблюдения за тем, как работают устройства, как они с нами взаимодействуют в самых разных обстоятельствах. Этот метод позволяет определить неявные пользу и вред новых технологий, их непредвиденное воздействие на наше мышление и неожиданно возникающие навыки и умения (иногда очень ценные).

Все мы обладаем разной способностью к концентрации внимания и по-разному реагируем на раздражители: то, что мешает сосредоточиться одному, другому помогает. Прислушайтесь к себе, и вы поймете, что именно поможет вам выработать созерцательный подход к информационным технологиям.

В первые же дни наблюдений мы понимаем, что даже знакомыми с детства гаджетами можно пользоваться с большей осмысленностью. Иногда такая способность подлежит развитию, но иногда она возникает стихийно, и в этом случае следует заранее подготовиться к последствиям.

Это осознание нашло на меня одним прекрасным днем, когда мы с женой шли пешком из Кембриджа в деревушку Гранчестер. Нам хотелось побывать в знаменитом кафе «Орчард» на берегу реки Кем. Вот уже век поклонники классической литературы следуют по стопам Руперта Брука, когда-то покинувшего «неулыбчивый» Кембридж. Знаменитый поэт нашел свой «мир святой вдали от дел» всего в нескольких милях от Кембриджа (кстати, примерно на том же расстоянии от городка Конкорд, у Уолденского пруда, построил свою хижину Генри Дэвид Торо). Покой и созерцание часто оказываются гораздо ближе, чем мы думаем.

Мы шли на юг вдоль реки Кем, к Гранчестерским лугам. Пологая долина с ее фермами и рощицами восхищала своей тихой красотой. Вдали виднелись готические шпили кембриджских колледжей. Возникало чувство, что этотуголок не изменился с 1452 года: именно тогда землю приобрел Королевский колледж, в том же году родился Леонардо да Винчи, а Иоганн Гуттенберг напечатал первую Библию. У воды мирно паслось стадо коров. Наконец мы дошли до Гранчестера, по узкой улочке обогнули церковь и увидели «Орчард».

Наша экскурсия была из числа тех, что вдохновляют на фотографирование, поэтому я захватил с собой камеру и пару объективов. Мой отец был страстным фотографом-любителем, а я увлекся съемкой после того, как сам стал отцом семейства, вдобавок появились первые цифровые фотоаппараты. Для меня камера служит предметом, искажающим документируемые события («Все быстренько собрались у памятника! Улыбочка!») и отвлекающим внимание фотографа с объекта съемки на себя. Я с легкостью ухожу в технические аспекты фотографирования и могу часами изучать виртуальные линзы Hipstamatic, ретро-приложения к айфону. С таким же упорством я в детстве осваивал лабиринт игры «Лакман». И все же мне очень нравится основательная четкость хорошей камеры. Цифровая память способна хранить огромное количество фотографий, и, по счастливой случайности, некоторые получаются неплохо. Такое отношение поощряет расточительность, скорость, отвлеченность и рассеянность, а не мастерство фотографа, умение «видеть картинку», внимание и наблюдательность. Зачем долго примеряться и ловить момент, если можно рискнуть, предположив, что из множества снимков один удастся?

Конечно, бывало и так, что я чересчур увлекался документированием события, забывая его переживать. Но когда мы шли через Гранчестерские луга, я, к своему удивлению, понял, что камера в руках меня воодушевляла, способствовала слиянию с окружающим. Я присматривался к ландшафту, обращал больше внимания на движение, игру света и тени, блики на воде и восхищался контрастом различных оттенков зеленого и коричневого.

Я не разглядывал местность в поисках «удачного кадра». Много лет назад я сообразил, что моментальные результаты, предоставляемые цифровой камерой, постепенно уменьшают разрыв между увиденным и запечатленным изображением, улучшая мою способность найти подходящий ракурс и место для съемки. Однако на пути в Гранчестер я вдруг заметил, что больше не обращаю внимания на камеру - я сосредоточился на окружающем. Фотографии возникали непроизвольно, из моих наблюдений за перемещением теней по траве или за оттенками серого в облаках. Мне вспомнилась книга Ойгена Герригеля об искусстве стрельбы из лука: автор много лет пытался добиться того, чтобы стрелы срывались с тетивы, будто лепестки вишни с дерева. Я внезапно понял, что возможно найти такой же способ идеального взаимодействия и с фотокамерой.

Опыт буддийских монахов-блогеров показывает: любыми устройствами следует пользоваться осознанно. Позже я узнал, что даже фотосъемку можно превратить в форму созерцания. Томас Мертон, монах-траппист, автор книги «Семиярусная гора», наверное, самый известный христианский подвижник XX века, к концу жизни обнаружил, что фотокамера способна стать инструментом для «напоминания о том, что я упустил из виду, и для помощи в создании новых миров». Этот пример служит наглядным доказательством того, как знакомые технологии способствуют развитию отношения «открытости и восприимчивости к увиденному».

Меня не оставлял в покое один вопрос: откуда взялась моя новообретенная способность к концентрации внимания на окружающем? Неужели она является эффектом сопряженности с камерой? Конечно, я уделял особое внимание каждой детали, потому что не расстаюсь с фотоаппаратом, иначе вряд ли подметил бы отражения, оттенки, текстуры... Получается, что технология учит меня видеть мир по-новому, не человеческим взглядом, а глазами машины? Сложно сказать. Если бы я умел рисовать карандашом или писать картины акварелью, то наверняка заметил бы другое -викторианский искусствовед Филип Гамертон утверждал, что акварель учит смотреть на мир с точки зрения пространства и тонов, а карандаш помогает видеть четкие линии и тени. Но у любой техники, даже у очков, есть недостатки, и всякому восприятию свойственна характерная неполнота: ученые доказали, что наше вдение окружающего мира балансирует на грани между алчным «потреблением» и «тщательным отбором». Любое видение выборочно.

Камера в руках папарацци и фотожурналистов - это инструмент для вторжения в чужую жизнь. Однако фотоаппарат может служить и напоминанием об «открытости и восприимчивости к увиденному», средством сближения с миром вокруг нас, а не отдаления от него.

Сопряжение с камерой вдохновляет меня на выход за пределы моих способностей, заставляет видеть тщательней. С фотоаппаратом я вижу больше, чем без него. Камера подпитывает мое внимание, а не становится его центром. Она предоставляет мне замечательную возможность наблюдать за окружающим миром, понять, как я его вижу, осознать неведомые прежде глубины увиденного. Мое сопряженное «я» может стать созерцательным «я».

Спустя несколько месяцев я открыл для себя еще один способ вдумчивого использования техники, позволяющий погрузиться в состояние «потока», - глубокое сопряжение, предоставляющее возможность избежать зависимости и улучшить способность распределять внимание. К тому времени мы вернулись домой, в Калифорнию, и я начал играть в Mario Kart на игровой консоли Nintendo Wii.

Для тех, кто не в курсе, Mario Kart - это гоночная игра; контроллер Wii выполняет функцию руля, а с помощью кнопок можно увеличивать скорость, тормозить и швыряться виртуальными предметами в соседних водителей. Нам игра очень нравится, хотя и настольные игры на полках не пылятся, так что обычно мы вместе выбираем, во что будем играть, но, как правило, устраиваем гонки несколько раз в неделю.

В отличие от многих родителей, меня не беспокоит пристрастие детей к компьютерным играм. Разумеется, я не хочу, чтобы мои отпрыски целыми днями сидели с джойстиком в руках вместо того, чтобы читать или гулять на свежем воздухе, но в целом к играм я отношусь спокойно. Если честно, я сам с детства ими увлечен. Можно сказать, мы вместе выросли. Моим ранним увлечением был аркадный автомат PONG — одна из первых в мире видеоигр. Подростком я проводил долгие часы за интересными скролл-шутерами -Defender, Xevious, Missile Command, Star Wars, Battlezone. В начале 1980-х годов, приехав на лето в Японию, я почувствовал себя в своей стихии: здесь, на родине Nintendo и Namco, создавались мои любимые игры. Видеоигры для меня были частью взросления, и неудивительно, что мои дети от них тоже в восторге.

К сожалению, игры - это не только веселье. Я слишком много времени провел в галерее игровых автоматов, нажимая на одни и те же кнопки, не в силах переключиться на что-то новое. От игр легко впасть в зависимость, ной о книгах можно сказать то же самое. Я не хочу запрещать своим детям заниматься любимым делом, я хочу, чтобы они были и читателями, и геймерами одновременно. Когда мы играем вместе, я делюсь с ними опытом, ненавязчиво подсказываю, как правильно играть и быстрее выигрывать. Моя жена-учительница и я не прочь ответить на любые вопросы (например, почему банкомат сначала возвращает вашу карточку и только потом выдает деньги), поэтому для наших детей каждое занятие, даже самое простое, превращается в интересный эксперимент и импровизированную лекцию.

Мы играем в Mario Kart, потому что нам нравится, но это не единственная причина: незамысловатая игра щедро вознаграждает за умения и опыт. Некоторые игры настолько сложны, что даже взрослому образованному человеку не разобраться во всех целях и элементах управления. Основам Mario Kart можно научиться за пару минут. Есть игры, поощряющие яростное соперничество, злость и агрессию. Их мы не признаем. Игроку, желающему выиграть в Mario Kart, нужно сохранять трезвый ум, бдительность, терпение и быстроту реакций - игра поощряет упорство и вознаграждает за приобретенные умения.

Mario Kart также учит концентрации внимания. На первый взгляд, игра показалась мне слишком шумной, перегруженной звуковыми и визуальными эффектами, однако едва я взял в руки джойстик, как случилось удивительное: мой ум быстро отбросил все лишнее -шум толпы, вывески и звуковые эффекты. Я не отвлекся на окружающее, а сфокусировал внимание на извилистой дороге и машинах передо мной. Дело в том, что под напряжением или при сосредоточении поле зрения сужается - тот же эффект возникает и при игре в Mario Kart, и я его особо отметил.

Мне захотелось, чтобы мои дети тоже ощутили этот эффект и поняли, что происходит при игре. Я полагал, что если они осознают и усвоят это явление применительно к играм, то впоследствии смогут развить его на практике и применить в иных областях. Однако добиться цели было непросто. Когда мы садились играть, мой сын болтал, не переставая, чем очень мне мешал. Пришлось объяснить ему, что совместная игра - это как поход в кино в компании друзей, и нужно уважать их желание сосредоточиться. Великие игроки побеждают, продолжал я, потому что умеют без остатка отдаваться действию, и способность концентрировать внимание становится важнее происходящего на экране.

Мой сын теперь болтает меньше, и каждый вечер они с сестрой на собственном опыте узнают, какая награда положена терпеливому и внимательному, а в том случае, если в игру вступаем мы с женой, - как, проиграв, «сохранить лицо».

Конечно, с неделей в буддийском монастыре это занятие не сравнится, но оно помогает осознать преимущества сосредоточенности и спокойствия, увидеть, что победа в любой игре обеспечивается вдумчивой осмотрительностью игрока, а также демонстрирует преимущества игр, способствующих вхождению в «поток». Необходимость объяснить свою точку зрения на наглядном, а не на абстрактном примере заставила меня задуматься над тем, почему мне нравится Mario Kart, чем игра в компании отличается от игры в одиночку. Когда я объяснил самому себе принцип вдумчивой игры, я стал вдумчивым геймером.

Самоэксперимент помогает освоить вдумчивое использование информационных технологий, понять, как различные устройства меняют, улучшают или усложняют нашу жизнь, деятельность и когнитивные привычки. Например, мы поймем, какими причинами руководствуемся, когда перед нами встает выбор инструментов для чтения и письма: книга, бумага и ручка или электронный документ, планшет и клавиатура.

Этот обыденный выбор имеет большое значение. Проводится много дискуссий по поводу будущего книг и чтения, но по иронии судьбы то, что в центре внимания оказались литературные и новостные издания, отвлекло нас от других, более существенных различий печатного и цифрового текстов.

Мы живем в мире, пресыщенном текстом. Мы видим и реагируем на слова в газетах и журналах, на дорожных знаках и упаковке, на одежде и приборных панелях и в массе самых разных мест. (Вдобавок книги - это еще и каталоги, атласы, учебники, энциклопедии, руководства по эксплуатации, пьесы, детские книжки-раскраски и прочее.) Наше взаимодействие со словом столь же разнообразно, как места и условия, в которых мы сталкиваемся с ним: мы смотрим на дорожные знаки, сидя за рулем; просматриваем первые полосы газет за завтраком; проверяем веб-страницы на работе; читаем романы в кресле самолета или сказки детям перед сном. Чтение подразумевает широкий спектр деятельности, на которую оказывают влияние место, намерения и средства.

Сейчас книги чаще читают для работы, а не ради удовольствия - наша деятельность требует глубоких знаний. Чтобы понять, как люди выбирают время для чтения, я взял интервью у ряда педагогов, ученых, инженеров и психологов. Они читают на работе, на досуге и детям. Источниками информации выступают различные блоги, технические журналы, философские трактаты и научные монографии, романы и поэтические сборники, буквари и подростковая литература.

Мы живем в квантовом мире литературы, где слово может быть или печатным, или цифровым. Как ни странно, все мои респонденты вывели свои собственные версии принципа дополнительности Бора, который утверждал, что электрон в зависимости от наблюдателя может быть или частицей, или волной. Для опрошенных мной читателей слова предстают битами или атомами - в зависимости от аффорданса экрана или бумаги.

Термин «аффорданс» (восприятие объекта и его характерных особенностей в зависимости от его предназначения) введен Абигейл Селлен и Ричардом Харпером в книге «Миф безбумажного офиса». (Харпер заведует группой социоцифровых систем в кембриджском подразделении Microsoft Research и в свое время пригласил меня провести там мой творческий отпуск.) Изучая, почему бумажные носители не исчезли со столов государственных учреждений и лабораторий, из компьютеризированных полицейских фургонов и центров диспетчерского управления воздушным движением, исследователи обнаружили, что для эффективной деятельности (как совместной, так и в одиночку) люди по-прежнему опираются на физические качества бумаги. Производители компьютеров относятся к бумаге, как к прискорбному технологическому тупику, считают ее существование вредной привычкой, однако организации и учреждения по-прежнему полагаются на легкость, гибкость, прочность, сминаемость и удобство переноски. Сила бумаги - вее аффордансе.

Все опрошенные мной читатели задумывались над тем, как характерные особенности печатных и цифровых носителей информации соответствуют привычным для нас методам чтения, характеру и содержанию прочитанного, а также причине чтения и способу дальнейшего применения полученных знаний. Для моих респондентов Интернет является прежде всего источником новостей и изменчивого контента, где можно добыть интересную, но несущественную информацию. Печатная книга является для них не символом культурного превосходства, а физически весомым предметом, способствующим сосредоточенному чтению и усвоению серьезного материала.

Элизабет Данн, антрополог из университета Колорадо в Боулдере, сформулировала эту мысль так: «Если мне нужно что-то бегло просмотреть, то я беру в руки электронную книгу, но если необходимо что-то усвоить, то я выбираю печатные страницы. Для работы, требующей внимательного прочтения материала или составления комментариев, электронная книга мне не поможет. Поэзию тоже невозможно читать с экрана. Я не удерживаю в памяти прочитанное на компьютере, не в состоянии осмыслить и переработать его». Стивен Херрод, главный технический директор компании VMware, с ней согласен. В дорогу он берет электронную «читалку», но статьи обычно распечатывает, потому что над ними «предстоит думать».

Бумажные носители незаменимы в том случае, если требуется читать, ни на что не отвлекаясь. Вдобавок это очень тактильный тип чтения. Многие делают в книгах пометки, оставляют краткие замечания на полях, читают несколько книг одновременно - своего рода нелинейное, перекрестное чтение. Писательница Нэнси Этчеменди объясняет: «При работе над сложным текстом или со справочным материалом я люблю писать комментарии на полях, отмечать ход рассуждений, делать закладки». Сотрудник Microsoft Research Джон Ли Хо подтверждает: «Если мне присылают что-то важное по электронной почте, тояв первую очередь все распечатываю, раскладываю на столе, делаю пометки, черкаю. Я не занимаюсь вдумчивым, серьезным чтением онлайн».

Вещественность печатной книги незаменима для людей с хорошо развитой зрительной памятью. Элизабет Данн запоминает идеи, визуализируя расположение предложений на странице. Если она читает книгу на Kindle, то помнит только общее содержание, а для серьезной вдумчивой работы пользуется бумажными носителями. В моем понимании серьезное чтение включает в себя пометки, подчеркивание, написание примечаний и комментариев: это особое искусство, требующее физического взаимодействия, ощущения бумажного листа. Экран этого предоставить не может. Полвека назад Ванневар Буш, профессор Массачусетского технологического института, изобретатель системы гипертекста, считал, что подобное интерактивное, насыщенное чтение станет возможным с помощью устройства Memex, придуманного ученым в 1945 году. Однако и в наше время те, кто стремится к получению прочных знаний, предпочитают читать на бумаге.

Необходимость в физическом взаимодействии с бумажными носителями объясняет, почему ни один из опрошенных мной читателей не покупает детям электронные книги. Мои респонденты по-прежнему верят, что детям нужны бумажные книги, которые можно потрогать, понюхать, погладить (книжки-малышки на планшете - не то же самое), послушать перед сном и даже попробовать на зуб. Когда вы читаете сказку малышу, сидящему у вас на коленях, - это материальный, интерактивный вид чтения.

Чтение, не предполагающее интеллектуальной вовлеченности, предъявляет меньше требований и к читателю, и к носителю, не опирается на аффорданс и с большей легкостью принимает цифровой формат. Элизабет Данн показала мне свою «читалку», до отказа заполненную развлекательными романами и научными статьями, с которыми «следует ознакомиться». Электронным устройством пользуются, когда нужно «убить время». Путешественники, которые не могут взять с собой тяжелый том, уезжая в далекие края, тоже предпочитают электронные книги. Один из опрошенных признался, что взял с собой Kindle в Антарктиду. В долгом перелете хочется почитать что-нибудь поинтереснее дешевого журнальчика. Иногда полезным оказывается освещение экрана: один из респондентов рассказал, что читает по ночам, не боясь потревожить жену.

Наконец электронные носители прекрасно подходят для узконаправленного, целевого, рационального чтения, когда требуется отыскать конкретную информацию или получить обзорное представление о предмете изучения. Если по ссылке на юридическое заключение можно перейти к полному тексту этого документа, выделить в нем нужную цитату и вставить ее в примечание к отчету, который нужно сдать в конце дня, то незачем тянуться к печатному изданию.

Для серьезных читателей, которые читают много и на протяжении всей жизни, печатные и цифровые носители информации не являются взаимозаменяемыми, их не выбирают случайным образом. Каждый вид имеет свои преимущества и предназначен для разных стилей чтения.

Почти все мои респонденты пользуются и компьютером, и электронным ридером, но не рассматривают электронное устройство как замену книгам, а считают его пригодным для «несерьезного» чтения. Хотя подобное различие не предусмотрено производителями, его рано или поздно открывают для себя вдумчивые читатели.

Чувствительность к аффордансу объясняет и то, почему многие авторы работают попеременно с печатными и электронными версиями документов. Компьютеры незаменимы, когда дело касается скорости, а напечатанные документы хороши для выявления структуры, отслеживания хода рассуждений и ощущения общего тона написанного. Некоторые авторы, работая с бумажными носителями, испытывают своеобразное удовлетворение при виде рукописи, полной примечаний, комментариев, исправлений и закладок, - наглядное свидетельство вложенного труда. Разметка в распечатанном документе воспринимается легче, чем на экране. В таком тексте сразу видно, какие изменения вносит соавтор или редактор, насколько важны сделанные замечания, дополнения или сокращения.

Тот же самый аффорданс заставляет моих технически подкованных друзей восторженно отзываться о программном обеспечении коллективного пользования при совместной работе с коллегами, находящимися в том же помещении. Системы совместной разработки проектов обычно предполагают, что соавторы, разделенные океанами и часовыми поясами, трудятся над одним и тем же документом, только в разное время. Разумеется, такое случается. Однако точно так же, как читатели обнаружили, что бумажные и цифровые носители с наибольшей эффективностью применяются для разных типов чтения, так и пользователи подобных систем выяснили: такое программное обеспечение лучше применять не разобщенно, а в непосредственном физическом контакте с коллегами.

Удивительное явление - аффорданс! Совместная писательская деятельность помогает сосредоточиться, поскольку присутствие коллег не дает отвлекаться. Непосредственный творческий обмен мнениями происходит быстрее и без опасений утерять нить повествования. Когда мы с соавтором совместно работаем над одним документом, мы обмениваемся мыслями, генерируем идеи, обсуждаем структуру и тут же переносим все это на страницу.

Этот способ также радикально облегчает правку, потому что все изменения обратимы. Историк Рут Шварц Коуэн вспоминает, как они с мужем вместе писали книгу в конце 1980-х годов: вначале текст печатали на пишущих машинках, но вскоре столкнулись с трудностями. «Случалось, я набрасывала план главы, вручала ему, а он вырезал отрывки, вписывал то, что считал нужным, и получалась полная неразбериха. Я была в ярости, -вспоминает она. - Восстановить прежний текст я уже не могла». Когда они начали работать в текстовом процессоре, то сразу же поняли, что нашли выход - теперь у супругов всегда был экземпляр первоначального текста. Они обсуждали правку, вносили изменения и перерабатывали текст. «Вырезание и вставка на бумаге вызывает негативную эмоциональную реакцию в силу своего постоянства. Но компьютер решил эту задачу за нас», - говорит Рут. Работа в текстовом процессоре сделала правку предметом обсуждений и переговоров. Опыт четы Коуэн указывает еще на один аспект восприятия при сотрудничестве в цифровой среде в присутствии соавтора: такая деятельность позволяет видеть реакцию собеседника, слышать тон беседы, оценивать отношение коллег к новым идеям и предлагаемым изменениям. Непосредственное физическое общение устраняет необходимость развернутых объяснений при удаленной совместной работе. Обсуждение совместного творческого труда проходит легче, когда видно, как соавтор откликается на предложения и замечания. Так проще избежать недоразумений, обид и раздоров. А еще при непосредственном общении можно больше узнать о коллегах, ведь успешное сотрудничество не сводится лишь к совместной подготовке документа: мы строим отношения, обмениваемся мыслями, усваиваем новые методы и приемы письма и редактирования. Это происходит гораздо быстрее, когда соавтор находится рядом. Системы интернет-сотрудничества облегчают удаленное соавторство, однако прямая работа и личное общение с соавтором гораздо эффективнее.

В наших отношениях с технологиями следует обратить внимание и на природоохранный аспект. Также нелишним будет узнать, какие устройства или программы решают конкретные задачи, в остальном мешая нам жить и работать.

Отличный пример «иронии автоматизации» - история бытовой техники. Сразу же после окончания Гражданской войны в США начался период индустриализации, длившийся целый век: в каждом доме появилось электричество, были изобретены автомобиль и самолет, активизировался процесс урбанизации. Пылесосы, посудомоечные и стиральные машины изменили суть работы по дому так же, как конвейер и электромотор революционизировали промышленное производство. Тем не менее исследования показали, что стирке белья, уборке дома и мытью посуды женщины 1970-х годов посвящали столько же времени, сколько и их бабушки. Технологии облегчили работу по дому, но не облегчили нам жизнь.

Рут Шварц Коуэн объяснила этот парадокс в книге «Больше работы для мамы». Коуэн принадлежит к тому поколению историков, которые сделали объектом своих исследований не выдающих изобретателей и предпринимателей, а обыкновенных пользователей и серьезно подошли к изучению повседневных технологий. Этот подход вначале был непопулярен. «Мои коллеги в университете штата Нью-Йорк не хотели со мной разговаривать», - вспоминает Коуэн. Все изменилось, когда книга «Больше работы для мамы» стала бестселлером.

Сначала Коуэн не поверила результатам исследований, ведь загрузить одежду в стиральную машину куда проще, чем набрать воду в лохань и пользоваться стиральной доской. Никто и предположить не мог, что простой рассказ об инновациях превратится в поучительную историю о том, как технология, облегчая нам работу, ставит нас перед необходимостью трудиться еще больше - ведь изменился не только агент действия, но и все стандарты.

До времен автоматизации работа по дому была гендерно нейтральным видом деятельности. Жена была, по сути, домоправительницей. Во время весенней уборки мужья и сыновья выбивали ковры, двигали мебель и таскали тяжести, чистили лошадей и экипаж, помогали закупать продукты. Дочери помогали матери, перенимая умения и навыки ведения хозяйства. Все семьи, кроме самых бедных, отправляли белье прачкам и хотя бы несколько раз в месяц нанимали прислугу.

Автоматизация превратила работу по дому в удел женщины, в частности матери. Вдобавок теперь женщина должна была работать в одиночку: дорогую технику приобретали за те деньги, которые раньше шли на зарплату горничной, и стирать приходилось в домашних условиях. Требования также ужесточились. Ежегодная массовая уборка с участием всей семьи сменилась ежедневной работой. Одежду раньше носили по нескольку дней или пока она не пропитывалась потом и грязью. Теперь по вечерам ее складывают в корзинку для белья, и мама должна ее постирать и аккуратно сложить. Иными словами, бытовая техника, бесспорно, облегчает работу, но и производит новую. Стиральная машина и сушилка не экономят время, если в конечном итоге приходится убираться больше.

Коуэн обнаружила бытовой эквивалент парадокса Джевонса. В 1865 году английский экономист Уильям Стенли Джевонс заметил, что после введения технологических инноваций и повышения энергетической эффективности спрос на уголь не снизился. С появлением высокоэффективных двигателей, работающих на угле, владельцы фабрик и шахт вместо того, чтобы экономить на топливе, увеличили производительность и стали применять двигатели даже там, где прежде это считалось экономически нецелесообразным. «Совершенно ошибочным является мнение, что экономичное использование топлива приведет к снижению его потребления, - заявил Джевонс. -Истина заключается в обратном». Рост эффективности вызвал увеличение использования технологии, что, в свою очередь, привело к общему росту потребления энергии.

Экономисты до сих пор уточняют конкретные области распространения парадокса Джевонса, но, как отмечает Коуэн, трудосберегающая техника часто подталкивает людей к «занятиям, на которые затрачивается больше усилий, больше времени, больше энергии». Новые технологии существуют не в вакууме, они изменяют мир. С тех пор, как среднестатистическая семья переехала из города в пригород, женская работа стала более трудоемкой: женщины взяли на себя обязанности водителей и поставщиков, они возят детей в школу, мужа на работу и ездят за продуктами в супермаркет, потому что пешком в магазин уже не пойдешь.

Технологии оперируют в контексте и часто являются частями крупных технических или производственных систем. Как следствие, усовершенствование одного аспекта системы влияет на другие, иногда негативно. Антиблокировочная система тормозов, которая лучше работает в сложных дорожных условиях, не делает вождение более безопасным, а убежденные в собственной неуязвимости водители ездят быстрее, надеясь, что улучшенные тормоза уберегут от несчастных случаев. Тоже самое происходит и в американском футболе. Щитки и шлемы становятся все прочнее, однако травматизм остался на прежнем уровне: игроки стали более крупными и мощными, а игра - более опасной.

В случае работы по дому термин «работа» приобрел несколько иное значение. Для машин и механизмов работа имеет узкое определение. Механические устройства предназначены для стирки, удаления грязи с пола и мытья посуды. Они «работают», выполняя эти действия. Однако для людей все не так просто, особенно когда новые технологии дают возможность работать по-новому и меняют существующие стандарты. С появлением стиральных машин еженедельная стирка превратилась в ежедневную. Распространение мобильных телефонов и электронной почты стало означать, что адвокаты должны отвечать на вопросы клиентов в любое время суток, а начальники считают, что сотрудники обязаны находиться на связи даже в выходные: тот факт, что с