Специфика средневекового типа философствования

 

Средневековая философия развивалась в течение более тысячи лет: приблизительно со II века н. э. – по XIII-XIV вв. н. э. При этом традиционно выделяется два основных этапов ее формирования:

1) патристика (II –VII в.);

2) схоластика (IX – XIV вв.).

Специфика средневекового типа философствования определяется двумя важными обстоятельствами:

1) первое заключается в теснейшей связи философии с христианской религией. Христианская церковь в эпоху средневековья являлась главным очагом культуры и образования. В этой связи философия понималась как «служанка богословия», т.е. как отрасль знания, ведущая к более высокому знанию – теологическому. Не случайно большинство философов того времени являлось представителями духовенства, как правило – монашества.

2) второе важное обстоятельство, повлиявшее на характер средневековой философии – ее сложное, противоречивое отношение к языческой мудрости (античной философской мысли). Уже приведенная выше хронология средневековой философии позволяет заметить, что она формировалась в атмосфере гибнущей античной (римской) культуры на фоне широкого распространения таких философских учений как неоплатонизм, стоицизм, эпикуреизм. Все они оказали или непосредственное (стоицизм, неоплатонизм), или косвенное (эпикуреизм) влияние на формирующуюся христианскую мысль.

Указанные выше обстоятельства во многом определили своеобразие и объекта и способа познания средневековой философии. Теоцентрическая идея (идея Бога как реальности определяющей все сущее) выполняет для средневекового философа ту же регулятивную функцию, какую для античного выполняла космоцентрическая идея. В сознании христианского человека возникает представление о существовании двух реальностей: наряду с космосом, земным мирозданием, сотворенным, а потому вторичным, существует творящее абсолютное начало – трансцендентный (запредельный) Бог – живая Личность, открывающая себя верующему человеку в религиозно-мистическом опыте. Поэтому меняется сам объект познания, им становится не сотворенная природа, но Книга (Библия), ибо она – Слово Творца, источник всех тайн мироздания – прежде всего тайны спасения человеческой души. В этой связи сами философские проблемы носят специфический оттенок, например: «Сотворен мир Богом или существует сам по себе?», «Что нужно человеку для спасения его души?», «Как согласуются свобода воли человека и божественная необходимость?» и т.д.

При этом, согласно христианскому вероучению, Бог может открыть тайны, зашифрованные в тексте Библии, только верующему. Иными словами, меняется не только объект, исследуя который, философ пытается ответить на волнующие его вопросы, но и способ его познания. Его основой становится вера в истины Божественного откровения. Здесь следует обратить внимание на следующее обстоятельство. Философия, сформировавшаяся в античной культуре как рассудочная деятельность, тем не менее, всегда представляла собой определенную систему верознания, в котором неразрывно соединялись в самой различной пропорции компоненты знания и веры. Вместе с тем, именно христианство принесло в эллинский мир своего рода «гносеологическую драму», обнаружив нетождественность истин Откровения и языческого знания. Для христианина, видящего смысл жизни в спасении души, что возможно только при наличии глубокой религиозной веры, неизбежно возникает вопрос: способствует ли разум достижению этой цели? Поэтому именно в средневековой мысли проблема соотношения христианской веры и античного разума (знания), теологии и философии приобретает наиболее острый характер. Проследим эволюцию этой проблемы и спектр ее решений.

Тертуллиан, христианский писатель I – II вв. н. э., представитель так называемой апологетики, доказывает, что вера и разум – антиподы. «Верую, ибо абсурдно» – этот афоризм, приписываемый Тертуллиану, достаточно точно передает дух его учения. С его точки зрения, истины, открывающиеся в вере, для логики недоступны. Получив прекрасное образование, будучи блестящим логиком и ритором, он, тем не менее, настаивает на несовместимости языческой культуры и философии с христианским вероучением. Философия погрязла в сплошных противоречиях, точках зрения и теориях, взаимоотрицающих друг друга. Этот факт свидетельствует об ущербности разума, которому Тертуллиан противопоставляет непосредственную душу верующего человека, не прибегающего к логическим ухищрениям.

Однако уже представители патристики (Климент Александрийский (ок. 150 – до 215), Августин Аврелий (354 – 430), византийские богословы) стараются преодолеть оппозицию веры и разума, осуществляя поиски их гармонии. Августин рассуждает следующим образом: разум хоть и выполняет вторичную роль, но он, тем не менее, проясняет христианские истины, открываемые Богом в вере. Синтезируя христианское вероучение и философию Платона, Августин утверждает, что человеческие знания – это воспроизведение идей, находящихся в разуме Бога. Если у человека есть вера, то происходит божественная иллюминация (освещение) его разума. Иначе говоря, Бог непосредственно участвует в процессе познания, открывая истины верующему разуму человека, а вера есть совершенно необходимое условие для постижения разумом истин Откровения.

Пьер Абеляр (1079 – 1142) в XII веке иначе ставит вопрос о соотношении рациональности и веры. Если позицию Августина можно выразить его же формулой: «Верую, чтобы понимать», то у Пьера Абеляра все наоборот: «Понимаю, чтобы верить». Иными словами, чтобы проникнуться истинами Священного писания, человек должен понять их логически. Заметим, что подобная точка зрения была раскритикована католической церковью как ведущая, в конечном счете, к распространению языческого мудрствования.

Фома Аквинский (1226 – 1274) показал, что вера (богословие) и разум (философия и наука) – это разные пути, которые ведут к одной цели (Богу). При этом предметы познания теологии и философии совпадают частично. Дело в том, что есть проблемы, открытые не только вере, но и разуму, то есть проблемы, которые могут быть логически доказаны (естественная теология):

· существование Бога;

· единство Бога;

· бессмертие души.

Вместе с тем, все остальные христианские истины (троичность Бога, непорочное зачатие и др.) разуму не подвластны (священная теология). Иначе говоря, Фома Аквинский, в отличие от Августина, доказывает, что разум своим путем, не зависимым от веры, способен постигать определенные истины Откровения.

Следующий шаг в объяснении соотношения веры и разума связан с теорией двойственной истины (XIV век), разработанной Иоанном Дунс-Скотом (ок. 1265 – 1308), Уильямом Оккамом (ок. 1300 – 1349)и арабским мыслителем Аверроэсом (1126 – 1198). Разум и вера – это разные пути, которые ведут к разным целям. И если вера и теология постигают Бога, то для разума и философии предметом познания является мир. Таким образом, философия и теология обособляются друг от друга. В итоге идеи Дунса Скота и Оккама в дальнейшем открывают путь западному рационализму нового времени.

В эволюции понимания соотношения христианской веры и античного разума проявляется специфика двух основных этапов средневековой мысли – патристики и схоластики. Представители патристики (Отцы Церкви) осуществили во II – IV веках н.э. первый синтез христианского Откровения и языческой философии на основе переработки преимущественно платонизма и стоицизма. Задача познания мира в его предельном значении и «бедах», а тем самым «воздействия» на него через опыт Церкви определяла потребность использования ими греческих понятий и категорий в проповеди учения Христа, ибо других коммуникационных средств не было.

Если представители патристики остановились на уровне синтеза истин Откровения и греческих философских понятий, то западные теологи-схоласты в течении XI – XIV веков осуществили второй синтез истин Откровения и теперь уже логического инструментария (логических приемов, процедур, доказательств) языческой философии. Этот факт привел к целому ряду последствий: автономизации и возвышению человеческого разума, формированию христианской схоластической философии, широко использующей рациональные методы для религиозных целей, а также утверждению абсолютной трансцендентности Бога, его полному отделению от мира.