Глава 14

 

Мэри Бет вошла в переполненную гостиную Мильтона. Махнула кому‑то из знакомых. Сара нерешительно остановилась в дверях.

«Неужели Мэри Бет покинет меня, как только мы войдем? Я же тут никого не знаю. За исключением Мильтона, разумеется. Ну почему я позволила ей себя уговорить?»

«Потому что здесь мог быть Лайам!» – ответила сама себе Сара.

Возможность поговорить с Лайамом. Пофлиртовать с Лайамом.

Возможность снова взглянуть в его ласковые карие глаза, услышать его прекрасный голос, увидеть его чудесную улыбку.

Сара, Сара! Не увлекайся!

Может быть, его здесь и нет.

Девушка вошла в шумную гостиную. Она увидела, как в центре комнаты Мэри Бет берет с подноса бокал вина. Игриво выхватывает закуску из рук какого‑то знакомого парня и сует себе в рот.

Сара внимательно оглядела каждого из присутствующих. Лайам! Ты здесь?

Суждено ли нам снова встретиться?

Судьба – это словечко Лайама.

Где же он сам?

Сара обратила внимание на то, как одеты собравшиеся. Не слишком ли я вырядилась?

Сегодня на ней были черные фланелевые брюки и такой же блейзер. Однобортный, мягкий и легкий.

Под ним был тонкий шерстяной свитер с высоким воротником.

Не слишком ли по нью‑йоркски? Не слишком ли стильно для преподавателей и молодых ученых? Одежда Мэри Бет больше походила на повседневную. Длинный, просторный бирюзовый свитер поверх легинсов темно‑синего цвета.

Взрыв смеха привлек внимание Сары к камину, где горел неяркий огонь. Оранжевое и голубое пламя. Наверное, это горит новомодная имитация полена.

Солнце село, и небо за стеклянными дверями окрасилось в красивый лиловый цвет. Очень худой юноша в черной футболке и черных джинсах демонстрировал танцевальные па. Он высоко поднимал руки над головой и двигал бедрами. Демонстрация сопровождалась смехом и кошачьими воплями.

Сара услышала, как одна женщина сказала:

– Я всегда смущаюсь, когда вижу, как белые пытаются танцевать.

– Это совершенно расистское замечание, – ответил молодой человек. – А ты когда‑нибудь видела, как я танцую?

Но еще до того, как Сара успела услышать ответ, она почувствовала, что рядом с ней кто‑то есть. Девушка обернулась и увидела Мильтона. Как всегда, лицо его было красным. Он злобно поглядывал на нее.

«Нет, неправда, – сказала себе Сара. – Он не злой. Просто у него такая улыбка».

Почему у него всегда такой голодный взгляд?

– Привет, Мильтон! – улыбнулась ему девушка.

Сара была искренне рада его видеть.

– Что за прекрасный дом!

Он взял ее руку и крепко стиснул.

– Я так рад, что вы смогли прийти, Сара! Легко ли вам удалось меня найти?

– Да. Мэри Бет – моя подруга – привезла меня сюда. Я и не думала, что это так далеко от колледжа.

Мильтон усмехнулся, не отпуская ее руки.

– Иногда мне кажется, что недостаточно далеко!

Сара рассмеялась. Пожалуй, излишне громко. Высвободила свою руку. Обратила внимание, что его лицо покраснело еще сильнее.

– Кстати сказать, я нашел те пропавшие карточки, – сказал Мильтон, наклонившись к ней, чтобы его не заглушали музыка и шум голосов.

Девушка почувствовала, что от него пахнет вином.

– Клер сунула карточки не в тот ящик.

– Очень хорошо!

«Слава Богу, что это не я перепутала», – подумала она.

Работа в офисе была довольно скучной. А вчера пропали карточки новых студентов. Их просто не туда положили. И Мильтон взорвался. Его вспышка длилась совсем недолго, но Сара получила возможность мельком взглянуть на другую сторону его натуры. Утратив контроль над собой, Мильтон стал страшен. Не из‑за тех слов, которые он кричал, и не потому, что он хлопнул дверью так, что задрожали оконные стекла, но потому, что Мильтон был очень крупным человеком. Просто разъяренный слон.

Гнев его быстро угас. В конце концов потерялось всего несколько карточек. А теперь Сара обрадовалась, что они нашлись. Обрадовалась, что не она была виновницей потери.

Мильтон взял девушку за руку и повел в комнату.

– Позвольте мне показать вам дом. Вы здесь кого‑нибудь знаете?

– По‑моему, нет.

Сара осмотрела комнату, переводя взгляд с одного лица на другое. На подлокотнике дивана сидела красивая молодая брюнетка. Подняв голову, она пускала ртом великолепные кольца дыма. Улыбающийся молодой человек в бейсбольной кепке перегнулся через спинку дивана и просунул палец в одно из колец.

– Единственный знакомый мне здесь человек – моя подруга Мэри Бет.

А где же она сама?

– Я читаю новую книгу Джойс Кэрол Оутс, – подслушала Сара.

– О, в самом деле? Это что, книга недели? – ехидно спросил чей‑то голос.

Вопрос сопровождался раскатами смеха.

Проводя Сару в стеклянные двери, Мильтон на мгновение коснулся ее тела своим. Он надул тяжелые губы:

– Ну вот, уже совсем темно! А я так хотел показать вам свой лес!

Сара смотрела на тянущиеся к дому ветви деревьев, чернеющие на фоне лилового ночного неба. В стекле отражались лица людей. Казалось, что вечеринка происходит и внутри, и снаружи.

Осторожно обойдя троих гостей, сидевших на полу, скрестив ноги, Мильтон повел Сару по длинному коридору с зеркалами по обе стороны. Хозяин привел гостью в свой кабинет с черепом на каминной полке. Оттуда они прошли в темную кухню.

– Это у меня единственная темная комната. Здесь вообще не бывает солнца. Если я решу остаться во Фривуде, то обязательно снесу эту стену и заменю ее стеклом.

Сара представила, как Мильтон плечом сокрушает стену.

– Я люблю готовить. В прошлом году дочка прислала мне на Рождество специальную китайскую кастрюльку, так что я стал большим специалистом по китайской кухне. Я знаю, что по мне этого не скажешь, но это факт!

Все еще держа Сару за руку, Мильтон свободной рукой наглядно изобразил режущие движения. Девушка рассмеялась.

– Мне нравится китайская кухня. В Нью‑Йорке почти в каждом китайском ресторанчике можно заказать еду на дом. Мы там ее заказывали по три раза в неделю.

В дальнем конце кухни Сара заметила Мэри Бет, которая стояла, прислонившись к холодильнику. Девушка была увлечена разговором с чахлым молодым человеком в джинсах. Как всегда, она дергала себя за подкрашенные прядки волос.

Молодой человек напомнил Саре Лайла Ловета – худое длинное лицо, клочок каштановых волос на голове.

«Где же сегодня Эрик? – неожиданно подумала Сара. – Наверняка Мэри Бет не берет его с собой на вечеринки. А может, есть какое‑нибудь правило, запрещающее сотрудникам ходить на свидания со студентами? Интересно, встречается ли Мэри Бет с Эриком вне своей квартиры? Вне своей спальни?»

Мэри Бет не заметила подруги. Мильтон потащил Сару в дальний коридор. Из туалета им навстречу вышла женщина с длинными светлыми волосами. Позади нее шумела сливаемая вода.

– Доктор Кон собственной персоной! Вот вы где! А я вас искала! Мне с вами нужно уладить одно дело!

– Может, лучше не надо? – пошутил Мильтон.

Он не остановился, просто оглянулся на светловолосую гостью и сказал:

– Я подойду к вам через несколько минут, Лиз! Я только покажу Саре дом. Арнольд здесь?

– Он в Вашингтоне. Просил передать, что очень сожалеет, что не смог быть. Сказал, что встретится с вами в спортзале.

Комната в конце коридора оказалась спальней хозяина. Еще один прекрасный вид на лес. Раздвигающиеся стеклянные двери на противоположной стене.

– На этом наша экскурсия заканчивается. Есть еще одна спальня, куда я свалил все пальто. И маленькая комната без окон, которую я называю спортзалом. Я втиснул туда кое‑какие тренажеры.

Сара уже знала, что Мильтон старается использовать любую свободную минуту для тренировок. «Чтобы работать со студентами, нужно быть сильным». Его обычный лозунг. Но что на самом деле он имеет в виду?

Увидев постель Мильтона, Сара чуть не прыснула со смеху – большая тахта, покрытая лиловым органди. Не соображая, что делает, она прижала руку ко рту. Девушка представила себе, как этот громадный носорог спит на тахте, укрытый лиловым покрывалом с оборочками! Это ее очень развеселило.

Казалось, хозяин не обратил на ее реакцию никакого внимания. Сара отвернулась от постели и посмотрела на лиловые бархатные занавески на окне позади кровати. Точно в тон покрывалу.

И лишь после этого она увидела ножи.

Комната освещалась сложной конструкцией, укрепленной на потолке. В неярком свете блестели серебряные лезвия.

Сколько же тут ножей? Девушка окинула взглядом стену с верху до низу. Наверное, не меньше двух дюжин! Длинные и короткие. С толстыми и тонкими лезвиями. Все прекрасно отполированы. Все лезвия сверкают серебром.

– Вам нравится моя коллекция? – Мильтон засиял не меньше, чем его ножи.

Положив руку на плечо девушки, он подвел ее к стене.

По непонятной причине Сара словно оцепенела. У нее закружилась голова.

Господи, сколько же тут этих ножей! Сколько оружия! Может быть, ее странные ощущения вызваны контрастом коллекции и постели?

– Красиво, правда? – обрадовался ее интересу хозяин.

Он внимательно посмотрел на девушку, ожидая ее реакции.

Сара кивнула.

– Да, красиво. Целая коллекция! – она вздохнула.

Девушке хотелось сказать ему какую‑нибудь любезность.

– Они ведь старинные, да?

Мильтон просиял, как медный пятак.

– Некоторые из них очень старые, – он вынул из крепления нож с массивной ручкой и подал ей.

Лезвие тоже выглядело массивным. И тусклым.

– Это подлинный нож Боуи. Я имею в виду, что это один из его ножей. Вполне возможно, что Джим Боуи сам носил этот нож.

– В самом деле?

Ну давай же, Сара! Ты же можешь сказать что‑нибудь и поумнее!

Хозяин дома шлепнул лезвием по своей пухлой ладони. Улыбаясь, он смотрел на девушку. Улыбка его была почти виноватой.

Может, эти ножи для него что‑то вроде запретного плода?

– Некоторые из ножей гораздо старше этого, – он аккуратно вернул нож на место. – Нет ничего красивее ножа. Такая прекрасная форма, такие идеальные пропорции! Великолепный инструмент и в то же время произведение искусства!

Когда Мильтон снова повернулся к девушке, глаза его были широко раскрыты, зрачки расширены. Девушка обратила внимание на то, что он тяжело дышит. Массивная грудь тяжело вздымалась под просторным свитером с большим воротником.

– Они и в самом деле удивительны, – неловко выдавила Сара.

Она отступила назад и наткнулась на кровать.

Хозяин дотронулся до сабли с ручкой из слоновой кости.

– Эта сабля – музейный экспонат. Вы только посмотрите, как блестит эта слоновая кость! Доводилось ли вам видеть что‑нибудь столь же совершенное и столь же прекрасное? А этот! – в голосе Мильтона чувствовалось волнение.

Он тяжело дышал. Задыхался.

Хозяин дома протянул руку и вынул из крепления нож с длинной ручкой и тяжелым лезвием.

– Вот этот – македонский, Сара! Вы можете себе это представить? Разве он не прекрасен? Посмотрите, какое великолепное лезвие! Оно обоюдоострое. Оно и теперь такое же острое, как в тот день, когда нож был выкован! Смотрите!

Взявшись обеими руками за рукоятку, Мильтон отвел руки назад. Глаза его горели. Грудь вздымалась, полуоткрытые губы улыбались. С громким рычанием Мильтон размахнулся.

Сара охнула и прижала обе руки к лицу – лезвие прошло сквозь толстую бархатную занавеску. Легко и бесшумно. Отрезанный кусок ткани с мягким стуком упал на пол.

Мильтон опустил нож. Все еще тяжело дыша, он, прищурясь, смотрел на содеянное. Потом взглянул на Сару. Лицо его побледнело.

– Извините, – прошептал он.

Тыльной стороной руки Мильтон вытер лоб. Потом коротко и почти беззвучно рассмеялся.

– Знаю, знаю! Я увлекся!

Хозяин дома опустил голову, словно Сара его выбранила.

– Я сумасшедший, да? Как только мне в руки попадает старинное оружие, я просто теряю над собой контроль.

– Как давно вы собираете оружие, Мильтон?

Девушке хотелось побыстрее забыть об этом происшествии, но она снова и снова мысленно видела мощный взмах ножа, слышала глухой звук упавшей на ковер ткани, отрезанной легко и бесшумно.

Мильтон не ответил. На цыпочках он подошел к стене и положил нож на место. Осторожно. Очень осторожно.

– Ножи у вас и в самом деле очень интересные, – любезно заметила Сара.

Сейчас ей очень хотелось поскорее вернуться в гостиную, снова услышать смех и веселые голоса. Ножи угрожающе сверкали. Девушка представила себя в древней камере пыток. Отделанная лиловым бархатом темница. Громадный палач выбирает орудие пытки.

– Они, должно быть, стоят кучу денег!

Мильтон улыбнулся. Лицо его обрело обычный цвет.

– Я рад, что они вам понравились, рад, что вы смогли их оценить. Многие этого не понимают. Они не видят ни красоты, ни совершенства ножей.

И снова Сара увидела крупные капли пота, выступившие у кромки седых волос. Она заметила, что у Мильтона дрожит нижняя губа. Обратила внимание на волнение в его серых глазах.

"Мне это не нравится, – подумала девушка, чувствуя легкий озноб от страха. – Мне хотелось бы немедленно выбраться отсюда";.

И в этот момент со стороны двери послышался голос.

– Так вот вы где!

Лайам. В комнату осторожно входил Лайам. Одна рука в кармане черных брюк, в другой – бутылка янтарного вина.

Мильтон снова вытер лоб.

Сара повернулась к Лайаму. Ей не терпелось увидеть его улыбку.

Лайам, я думала о тебе! Я не могу перестать думать о тебе!

Девушка почувствовала разочарование, когда Лайам сначала обратился к Мильтону.

– Все спрашивают, где ты!

Потом он улыбнулся Саре.

– Теперь я понимаю, почему ты прячешься!

Мильтон громко фыркнул.

– Я не прячусь! Я просто показывал Саре свою коллекцию. Боюсь только, что я немного увлекся, – он указал на отрезанный кусок занавески и повернулся к Лайаму.

– Ты помнишь Сару Морган? Мы с тобой встретили ее в «Спинакере» пару недель назад. Теперь Сара работает у меня в офисе.

Лайам взял руку девушки и с притворной серьезностью склонил голову. Рука у него была теплая и сухая. Темные глаза заглядывали ей прямо в душу.

– Конечно, помню! С тех пор мы с Сарой несколько раз сталкивались. Знаете, я собираюсь снова отправиться в тот же ресторан попробовать крабьих ножек. Прошлый раз они лежали горкой у вас на тарелке и выглядели очень соблазнительно!

Сара почувствовала, что краснеет.

– Они были очень хороши. Очень сладкие. Они были так же хороши, как те, что я пробовала на Западе несколько лет назад.

Неожиданно она поняла, что говорит глупости. Что это я говорю? Это же полный идиотизм! Почему я снова зациклилась на крабьих ножках?

– Рада снова видеть вас, профессор О'Коннор! Почему бы не начать все сначала?

– Пожалуйста, зовите меня Лайамом. Профессор О'Коннор был моим отцом.

– Так ваш отец тоже был профессором?

– Нет. Он был фермером. Но его так называли. Думаю, это оттого, что он умел читать!

Все трое рассмеялись. Мильтон подобрал кусок отрезанной занавески и принялся складывать его в руках.

– Вы родились в Ирландии? – спросила Сара.

Лайам стоял так близко к ней, что она чувствовала запах его лосьона после бритья. Запах хвойный, не сладкий.

Мужчина кивнул.

– А когда вы переехали в Америку? – спросила Сара.

Карие глаза Лайама погасли.

– Очень давно.

Он прочистил горло.

– Я очень рад снова видеть вас, Сара. Я... – мужчина запнулся. – Вы ведь еще ничего не выпили.

Лайам взял ее за руку.

– Давайте восполним этот пробел. Пошли!

– Кажется, я плохой хозяин! – пробормотал Мильтон и вместе с ними вышел из комнаты. – Пожалуй, пора проверить, достаточно ли льда на столе. Я купил два пакета, но их может не хватить. С такой‑то толпой!

Они пошли по длинному зеркальному коридору. Сара посмотрела на свое отражение и на отражение отражения. Она видела в зеркале всех троих: себя, Лайама и Мильтона. Все они удваивались, становясь все тоньше и темнее по мере того, как отходили дальше от зеркала.

Все трое вошли в гостиную и гул голосов стал совсем громким. Сара видела, что народу стало еще больше. Там были сотрудники администрации, преподаватели и студенты старших курсов. Лайам провел девушку к столу с напитками. Им пришлось пробираться сквозь толпу студентов, которые сидели на полу. Жаркая политическая дискуссия была в полном разгаре.

– Нет доверия, нет абсолютно никакого доверия! – донеслось до Сары.

– Но это и хорошо! – настаивал другой.

Кто‑то сменил диск в проигрывателе. Сара узнала Луи Армстронга и Эллу Фитцжеральд. Ее брат Фрэнк часто слушал этот альбом.

Мэри Бет стояла у окна, за которым теперь темнело беззвездное небо. Она стояла наклонясь, держа руки на коленях, и разговаривала с седовласой женщиной в инвалидной коляске.

Лайам остановился перед диваном. Сара почти наткнулась на него. Неожиданно для всех он выхватил зажженную спичку из руки молодого человека, который удивленно посмотрел на него.

– Третьим от спички не прикуривают. Это к несчастью!

– Это была моя последняя спичка, профессор! – запротестовал молодой человек.

– Кажется, у меня есть зажигалка, – предложила рыжеволосая женщина.

Она игриво взглянула на Лайама.

– У вас есть какие‑нибудь правила насчет зажигалок?

Лайам сделал вид, что сосредоточенно думает.

– Нет. Думаю, с зажигалкой вам ничто не угрожает.

Он подошел к столу с напитками. Бутылки с вином, несколько полупустых бутылок с напитками покрепче, полупустая корзинка со льдом, а также лимоны и плоды лайма. Кто‑то пролил рюмку. На белой скатерти растеклось красное пятно.

– Сара, хотите вина? Или пива?

– Вина, пожалуйста. Красного.

Лайам налил вина, опорожнив бутылку. Подал девушке рюмку и повел ее на свободное местечко за диваном. Он чокнулся с ней, легонько стукнув своей баночкой пива по ее рюмке.

– Ваше здоровье!

Потом отпил немного пива, поднимая банку и не отрывая глаз от Сары.

– Как вам нравится работать с Мильтоном?

Она пожала плечами.

– Скучновато. Но я рада, что могу заработать немного денег.

Сара вдруг снова представила Мильтона в его спальне. Представила, как он взмахивает ножом и разрезает занавеску.

– Как давно вы знакомы с Мильтоном?

– Я прежде его не знал. Мы познакомились, когда я приехал сюда. В тот вечер, в ресторане, мы впервые по‑настоящему поговорили.

Лайам сделал еще глоток.

– Он интересный человек. Нужно только к нему привыкнуть и не обращать внимания на его грубоватую внешность. Вы же понимаете, он так выглядит, что мне бы не хотелось встретиться с ним в темном переулке, – глаза Лайама лукаво вспыхнули. – У меня несколько иное представление о том, как должен выглядеть декан. Но он во многих отношениях удивительный человек. У него есть множество совершенно не вяжущихся друг с другом интересов. Вот пример – Лайам махнул в сторону витрин с ножами на стене позади них.

– Удивляюсь, как он вообще все занавески не порезал на куски!

Лайам рассмеялся. Потом, прищурившись, посмотрел на девушку.

– Сара, в каком месяце вы родились?

– Простите, не поняла? – она рассмеялась. – Доктор О'Коннор, вы меня огорчаете! То вы пытались прочитать мою судьбу по руке, а теперь, кажется, пытаетесь выяснить мой знак зодиака?

Он смущенно улыбнулся.

– Только не говорите мне, что вы верите в астрологию.

– Нет, просто я суеверен. В этом все дело. А во что верите вы, Сара? – спросил Лайам, поддразнивая девушку.

– Я не знаю. Во многое.

– Во что, например? – его прекрасные темные глаза так пытливо смотрели на девушку, что у нее мурашки побежали по коже.

Сара подняла рюмку.

– In vino veritas! [1]

Он рассмеялся. И снова чокнулся с ней.

Девушка почувствовала себя свободнее. И дело было не только в вине. Беседовать с Лайамом было вовсе не трудно. Даже легко. И, кажется, ему нравится беседовать с ней.

– Так как с ответом на мой вопрос?

– Если вы настаиваете. Я родилась в мае. Двенадцатого числа.

– Опасный месяц, – тихо заметил он.

И неожиданно задумался.

Девушка пыталась понять, говорит ли он всерьез или шутит. Но так и не решила.

Лайам наклонился поближе к ней и продекламировал:

Март тронет струны робкою рукою,

Апрель тихонько пробует запеть.

А май примчится с вестью роковою:

Тебе он скажет, жить иль умереть.

Девушка выпила немного вина и подняла на него глаза.

– Не могу сказать, что мне нравится это стихотворение.

– Оно очень древнее.

– У вас есть стихи на все случаи жизни, да, Лайам?

– У меня их, наверное, целый миллион!

Какая чудесная улыбка! Кажется, что она предназначена только ей одной.

– Но я все забываю, что психология – ваша специальность. Так что я умолкаю. Вижу, как ваши прекрасные глаза изучающе смотрят на меня, решая, к какой категории отнести.

Сара улыбнулась ему в ответ. Ее удивило, что Лайам помнит, чем она занимается.

– Как по‑вашему, вы очень странный человек?

– Достаточно странный, – в уголках его глаз собрались морщинки, но он не рассмеялся.

Девушка проследила за его взглядом. Перед камином стояли две молодые женщины с поднятыми руками. Присмотревшись, Сара увидела, что одна из них обеими руками держит бечевку. Они играли в «корзиночку». Четверо или пятеро других дам сгрудились поблизости, наблюдая и с преувеличенным энтузиазмом подбадривая играющих криками.

Лайам положил руку на плечо Сары.

– Откровенно говоря, я помню огромное количество странной и ненужной информации. Например, знаете ли вы, что мальчикам‑эскимосам запрещено играть в «корзиночку»?

Сара улыбнулась. От вина ей стало жарко.

– Нет, не знаю. А почему?

– Считается, что если мальчик играет в «корзиночку», то когда он вырастет, его руки будут путаться в лине, привязанном к гарпуну.

Сара повернулась к Лайаму.

– Да вы и в самом деле хранилище огромного количества странной и ненужной информации!

Он откинул назад темноволосую голову и рассмеялся. Это был радостный смех человека, услышавшего самую удачную шутку в своей жизни.

 

* * *

 

Мильтон опорожнил пакет со льдом, высыпав его в корзинку. Несколько кубиков упало на ковер. Он наклонился, чтобы подобрать их. Кубики не поддавались, выскальзывая из его рук.

Хозяин дома выпрямился и, держа в руках тающие кубики, размышлял, что же делать с ними дальше. Вот он заметил копну рыжевато‑каштановых волос. Девра Брукс повернулась к нему, держа в руке пирожное.

– А, доктор Кон! Хорошая вечеринка!

– Спасибо! Вам нравится? Вы знаете присутствующих, Девра?

У нее очаровательная улыбка. Очень хорошенькая девушка. Такая кремовая кожа. Просто роскошная кожа.

– Да, знаю некоторых.

Девра наклонилась ближе к Мильтону и прошептала:

– А кто это с доктором О'Коннором? Мне кажется, я ее прежде не видела.

– Это Сара Морган, – ответил Мильтон вдыхая запах ее духов.

Очень сладкий цветочный запах.

– Она старшекурсница. Работает неполный рабочий день в моем офисе. Фактически только начала работать.

Девра внимательно разглядывала Сару. Мильтон видел, как Лайам сжал руку Сары, наклонился ближе к ней. Шустрый парень! Вы только посмотрите, как он пользуется своим обаянием! Эти ласковые взгляды и все прочее!

– Эти двое сегодня провели вместе очень много времени, – пробормотала Девра, разговаривая скорее сама с собой, чем с Мильтоном.

– Я не собирался ее приглашать, – признался Мильтон. – Но Лайам настоял. Он трижды звонил мне, чтобы убедиться, что Сара придет.

Мильтон видел, как сузились глаза Девры. Кремовая кожа порозовела.

– В самом деле?

 

* * *

 

– Я что‑то проголодался. Вы не хотели бы где‑нибудь поужинать?

Сара заморгала. Две рюмки вина и ей уже кажется, что он приглашает ее поужинать. Девушка подняла глаза на Лайама и увидела, что он ждет ответа.

Мне не следует пить на вечеринках.

Жарко. Немного кружится голова.

Одна рюмка – это предел. От второй рюмки у меня начинает двоиться в глазах. И становится трудно соображать.

Сара опасалась, что ей будет нелегко поддерживать с ним разговор – Лайам такой эрудированный! Но их беседа текла словно сама собой. И дело было не только в вине и в ярком огне в камине. И не в веселом настроении окружающих.

Не слишком ли много она говорила о себе?

Но Лайам так повел разговор, что у нее не было другого выхода.

Девушка пыталась перевести разговор на него самого. Ей хотелось, чтобы он рассказал ей о своей сестре, о переезде сюда из Ирландии, о том, как он рос здесь, в чужой стране. И о том, как он начал интересоваться фольклором.

Но Лайам, похоже, вовсе не стремился рассказывать о себе. Он упорно переводил разговор на нее, старался побольше узнать о ней самой, задавал вопрос за допросом. Темные глаза не отрываясь, смотрели на Сару. Казалось, ему были очень интересны ее ответы. Похоже, он был увлечен ею.

С огромным энтузиазмом Лайам рассказал Саре только что обнаруженную им историю о человеке, которому дали золотую монету. Эта монета вновь появлялась в кармане после того, как была истрачена. Сначала Сара не поняла смысла этой истории, но Лайам терпеливо объяснил.

А потом сунул руку в карман. Достал золотую монету. И вложил ее в руку девушки.

– Это тот самый флорин, – сказал он, поддразнивая ее. – Попробуйте его истратить. Он останется с вами навсегда.

– Потому что он волшебный? – спросила Сара и неожиданно ей захотелось поверить в волшебство так же, как в него верил Лайам.

– Потому что он ничего не стоит! – воскликнул он.

И они оба рассмеялись.

Они смеялись вместе.

Вместе.

Девушка сунула монету в карман блейзера.

Люди продолжали прерывать их, желая поговорить с Лайамом. Сара видела, что он их всех очаровал. У него это получалось очень легко. Сара наблюдала за ним со смешанным чувством зависти и восхищения.

А теперь он приглашает ее поужинать.

– Да, с удовольствием.

Его темные глаза вспыхнули. Казалось, он очень доволен ее ответом.

– Мильтон не обидится, если мы исчезнем? – шепотом спросила девушка.

Она бросила взгляд на стоявшего у камина хозяина дома. Он такой широкий, закрывает почти весь камин. Рядом с ним молодая девушка с вьющимися каштановыми волосами. Они ведут оживленную беседу.

– Гости скоро начнут расходиться, – ответил Лайам. – Конечно, им всем будет нас недоставать. Но я уверен, что со временем они переживут эту потерю.

Выражение его лица изменилось. Он нахмурился.

– Я, кажется, был сегодня не слишком общителен, да? Я все время был с вами.

Сара опустила глаза. Она почувствовала, как застучало ее сердце.

– Мне это доставило большое удовольствие, Лайам.

– В таком случае, я пойду разыщу нашу одежду, а потом посмотрим, где нам удастся поужинать.

– Я должна сказать подруге, что ухожу.

Мэри Бет. За весь вечер я не сказала ей ни слова. Пару раз Сара видела, что подруга бросает в ее сторону любопытные взгляды из другого конца комнаты. Но Сара и Лайам почти все время провели у стены, рядом с диваном. Они отходили только для того, чтобы вновь наполнить рюмки.

Сара была взволнована. Она испытывала легкое опьянение.

Девушка обвела взглядом собравшихся, отыскивая Мэри Бет. Она нашла ее в зеркальном коридоре. Подруга беседовала с двумя мужчинами средних лет.

Сара отвела ее в сторонку.

– Я уезжаю с Лайамом. Ты не против? Мы поедем поужинать.

Мэри Бет положила обе руки на плечи Сары.

– Гм! Сколько же ты выпила?

Сара хихикнула.

– А что, заметно, что я пьяная? Просто мы с Лайамом...

– Говорила я тебе: не поддавайся ты этому ирландскому обаянию!

– Перестань так смотреть на меня, Мэри Бет! Мы собираемся просто поужинать. И все.

– Ну, я просто тебя поддразниваю! – воскликнула Мэри Бет, сжимая плечо Сары. – Это замечательно! В конце концов, ты именно за этим сюда и пришла!

Мужчины хихикнули. Сара вспыхнула от смущения. Ну почему они подслушивают?

Мэри Бет порывисто обняла подругу.

– Желаю хорошо провести время!

– Я потом позвоню тебе, хорошо?

Мэри Бет поправила лацканы фланелевого блейзера подруги.

– Ну да. Позвони мне. Я хочу знать подробности.

Мужчины снова хихикнули.

Сара вернулась в гостиную и обвела ее глазами, отыскивая Лайама. Она дважды внимательно осмотрела комнату. Никаких следов Лайама.

Он исчез. Уехал. Он со мной просто пошутил.

Это была жестокая мысль. У Сары сдавило горло. Девушка тряхнула головой. Это все вино. Мне просто трудно ясно мыслить.

Он пошел за одеждой. Но откуда ему знать, в чем я пришла?

Сара прошла по зеркальному коридору, мимо Мэри Бет с ее собеседниками. Нашла спальню, куда были сброшены все пальто. Зашла в комнату. Увидела Лайама, стоявшего в ногах кровати.

Он выглядит обеспокоенным. Лицо перекошено. Глаза прищурены. Трет подбородок. Это что, страх? Он смотрит на кучу одежды.

Лайам не заметил ее. Сара подошла и стала позади него.

– Лайам, что случилось? В чем дело?

– Моя шляпа. Они оставили ее на постели!