Вебер о двух типах рациональности

«Материальная рациональность — это рациональность для чего-то; формальная рациональность — это рациональность «ни для чего», рациональность сама по себе, взятая как самоцель. Не следует, однако, забывать, что понятие формальной рациональности —- это идеальный тип и в эмпирической реальности она в чистом виде встречается крайне редко. Однако движение в направлении формальной рационализации — это, как показывает Вебер во многих своих работах, движение самого исторического процесса. В прежних типах обществ преобладала «материальная рациональность», в современном — формальная рациональность, что соответствует преобладанию целерационального типа действия над всеми остальными.

В своем учении о формальной рациональности и об отличии именно в этом отношении современного типа общества от традиционных обществ Вебер не оригинален: то, что он обозначил как формальную рациональность, было в свое время открыто Марксом и выступало у него в качестве понятия «абстрактного труда» [4, т. 46, ч. 1, с. 248]. Особенностью этого труда является прежде всего его абстрактная всеобщность, т. е. безразличие по отношению к определенной форме создаваемого им продукта, а стало быть, и безразличие по отношению к тому, какую потребность удовлетворяет этот последний. Марксово определение абстрактно-всеобщего труда фиксировало факт превращения труда в «средство создания богатства вообще». Человек и его потребности, как показал К. Маркс, становятся при этом только средством, моментом, необходимым для нормальной жизни производства. (Абстрагирование из конкретной трудовой деятельности социальной сущности труда не превращает конкретный труд в нечто "внечеловеческое", "отчужденное" от человека. Этого Маркс, а за ним и Вебер (его формальная рациональность) не заметили, и перенесли свойства абстрактного образа на конкретную материальную деятельность. Абстрактная сущность не характеризует (но лишь опосредованно обусловливает) свойства конкретной рабочей ситуации. Да, Вебер и Маркс увидели, что труд (с прогрессом - всё более и более) лишается поверхностно очевидных признаков создания потребительных стоимостей. Но это потому, что прогресс создает огромное число видов промежуточных продуктов, всё более опосредованно слагающихся в абстрактную стоимость (рыночная мера труда = Т₁*[полезность*затратность]/ Т₂*[полезность*затратность] присутствующих в конечном, потребляемом продукте.

К. Маркс не смог связно объяснить, почему именно "абстрактный труд" приводит к отчуждению работника от результатов труда. Полагаю, что оба социолога отождествили результат умственного абстрагирования с конкретными видами деятельности. "Помогло" совершению этой ошибки явление "как бы материализовавшегося" в каждой единице товара абстрактного "системного качества", явно обнаружившего себя в социально-экономической реальности индустриальной эпохи ("Сейчас невозможно съесть каплуна, не вспомнив аграрный закон" О. Бальзак). Здесь опять смешение материального с информационным. Прим моё - А. С.). Аналогично и наиболее существенная характеристика формальной рациональности у Вебера, как подчеркивает один из его исследователей — Карл Левит, состоит в том, что «способ хозяйствования становится настолько самостоятельным, что... он уже не имеет никакого ясного отношения к потребностям человека как такового» [19, S. 27]. Формальная рациональность — это принцип, которому подчиняется не только современная экономика, но — в тенденции — также и вся совокупность жизненных отправлений современного общества. Учение о формальной рациональности — это, по существу, веберовская теория капитализма.

5. Учение о типах господства и противоречивость политической позиции Вебера

Неотъемлемым моментом социального действия Вебер считает «ориентацию на другого», (будучи очищенной до (только) психических свойств, она приобретет свойства того, что именуется понятием «ожидание», которое является одним из типов внутрипсихического отношения к другому, которое "перенесено" в будущее. Прим. моё - А. С.). Очень важна роль этого понятия в учении Вебера о типах легитимного господства, т. е. такого господства, которое признано управляемыми индивидами. Определение господства Вебером: «Господство — означает шанс встретить повиновение определенному приказу» [41, S. 99]. (То есть, вступая в отношения, люди обратно соотносят себя и другого по признаку: возможность властвовать ради отчуждения ресурсов другой стороны. Прим моё - А. С.). Господство предполагает, таким образом, взаимное ожидание: того, кто приказывает, — что его приказу будут повиноваться; тех, кто повинуются, — что приказ будет иметь тот характер, какой ими, повинующимися, ожидается (если, по Веберу, это соответствие ожиданиям достигается, господство воспринимается как легитимное).

Вебер анализирует легитимные (приемлемые для зависимых) типы господства с рассмотрения типических «мотивов повиновения». Их - три, следовательно, есть три чистых типа господства. 1. «Господство может быть обусловлено интересами, т. е. целерациональными соображениями повинующихся относительно преимуществ или невыгод - "легальное". Оно формализовано, бюрократизированно - люди подчиняются законам и социальным ролям с их правами, обязанностями, функциями, функциональными отношениями. 2. Обусловливается просто «нравами», привычкой к определенному поведению "традиционное" (и ценностнорациональное - в иных случаях этого типа. Прим моё - А.С.). 3. Основанное на личных эмоциональных отношениях господ и подданных, т. е. иметь аффективную базу.

Бюрократия, технически является самым чистым типом легального господства. Однако никакое господство не может быть только бюрократическим - в нем есть все остальные типы власти, только в разных пропорциях.

Чистый тип рационально-бюрократического управления по Веберу: «Совокупность штаба управления... состоит из отдельных чиновников, которые 1) лично свободны и подчиняются только деловому служебному долгу; 2) имеют устойчивую служебную иерархию; 3) имеют твердо определенную служебную компетенцию; 4) работают в силу контракта, следовательно, принципиально на; основе свободного выбора в соответствии со специальной квалификацией; 5) вознаграждаются постоянными денежными окладами; 6) рассматривают свою службу как единственную или главную профессию; 7) предвидят свою карьеру — «повышение» — или в соответствии со старшинством по службе, или в соответствии со способностями независимо от суждения начальника; 8) работают в «отрыве от средств управления» и без присвоения служебных мест; 9) подчиняются строгой единой служебной дисциплине контролю».

Этот тип господства наиболее соответствует, по Веберу, формально-рациональной структуре экономики; в области управления имеет место такая же специализация и разделение труда, как и в производстве; здесь так же подчиняются безлично-деловому принципу; управляющей так же «оторван от средств управления», как производитель — от средств производства. «Бюрократическое управление означает господство посредством знания — в этом состоит его специфически рациональный характер».

Традиционное господство основано на вере не только в законность, но в священность существующих порядков и властей (традиционное действие). Чистейший тип - патриархальное господство. Союз господствующих представляет собой общность, тип начальника — «господин», штаб управления — «слуги», подчиненные — «подданные», которые послушны господину в силу пиетета. Вебер подчеркивает, что патриархальный тип господства по своей структуре во многом сходен со структурой семьи (тогдашней семьи). Здесь - перекличка с Ф. Теннисом (община и общество). Традиционный тип гос устройства опирается на чувства, стереотипы, легитимный - на разум. Первый - иррационально устойчив, второй - эффективен. Идеал - конституционная монархия в развитом гражданском обществе.

Традиционное гос-во: не служебная дисциплина и не деловая компетентность, как в уже рассмотренном типе господства, а именно личная верность служит основанием
для назначения на должность и для продвижения по иерархической лестнице. Поскольку ничто не ставит предела произволу господина, то иерархическое членение часто нарушается привилегиями.

Вебер различает две формы традиционного господства: чисто патриархальную и сословную структуру управления. В первом случае «слуги» находятся в полной личной зависимости от господина, причем могут привлекаться к управлению люди из совершенно бесправных слоев наряду с близкими родственниками и друзьями государя; такой вид традиционного господства встречался, например, в Византии. Во втором случае «слуги» не являются лично зависимыми, их управление до известной степени «автокефально» и автономно; здесь имеет силу принцип сословной чести, о которой не может быть и речи при патриархальной структуре управления. Наиболее близкими к этому типу являются феодальные государства Западной Европы. «Управление с помощью патримониально зависимых (рабов, крепостных), как это имело место в Передней Азии в Египте вплоть до эпохи мамелюков; есть крайний и не всегда самый последовательны тип бессословного, чисто патримониального господства. Управление с помощью свободных плебеев относительно ближе к рациональному чиновничеству. Управление с помощью гуманитариев (Literaten) может иметь различный характер, но всегда приближается к сословному типу: брахманы, мандарины, буддийские и христианские клирики» [41, S. 104]. Для обычных видов традиционного господства характерно отсутствие формального права и соответственно требования действовать «невзирая на лица»; характер отношений в любой сфере сугубо личный; правда, некоторой свободой от этого чисто личного начала во всех типах традиционных обществ, как подчеркивает Вебер, пользуется сфера торговли [41, S. 103], но эта свобода относительна: наряду со свободной торговлей всегда существует традиционная ее форма.

Третьим чистым типом господства является, по Веберу, так называемое харизматическое господство. Понятие харизмы (от греч. харисма — божественный дар) играет в социологии Вебера важную роль; харизма по крайней мере в соответствии с этимологическим значением этого слова есть некоторая экстраординарна способность, выделяющая индивида среди остальных и, самое главное, не столько приобретенная им, сколько дарованная ему природой, судьбой. Харизмой, по Веберу, обладают герои, великие полководцы, маги, пророки и провидцы, гениальные художники, выдающиеся политики, основатели мировых религий, основатели государств, великие завоеватели.

Харизматический тип легитимного господства опирается на нечто необычайное, никогда ранее не признававшееся; не случайно для пророка, по Веберу, характерен такой оборот: «Сказано.., а я говорю вам...» (Христос). Аффективный тип социального действия является основной базой харизматического господства. Вебер рассматривает харизму как «великую революционную силу», существовавшую в традиционном типе общества и способную внести изменения в лишенную динамизма структуру этих обществ.

Традиционное и харизматическое господство имеет нечто общее: они опираются на личные отношения между господином и подчиненными. В этом отношении оба эти типа противостоят формально-рациональному типу господства как безличному. Источником личной преданности харизматическому государю является не традиция и не признание его формального права, а эмоционально окрашенная преданность ему и вера в его харизму. Именно поэтому, подчеркивает Вебер, харизматический вождь должен постоянно доказывать ее присутствие. Союз господствующих, как и в предыдущем случае, представляет собой общину, в которой объединены — в зависимости от характера харизмы — учитель и его ученики, вождь и его последователи и приверженцы и т. д. Аппарат управления составляется на основании присутствия (у управляющего) харизмы и личной преданности вождю; рациональное понятие «компетентности», так же как и сословно-традиционное понятие «привилегии», здесь полностью отсутствует. Как от формально-рационального, так и от традиционного типа господства харизматическое отличается тем, что здесь нет установленных (рационально или по традиции) правил: решения по всем вопросам выносятся иррационально, на основании «откровения или творчества, деяния и личного примера, от случая к случаю». Харизматический принцип легитимности в отличие от формально-рационального авторитарен. По существу, авторитет харизматика базируется на его силе — только не на грубой, физической (что, впрочем, отнюдь не исключено), а на силе его дара.

Вебер рассматривает харизму совершенно безотносительно к содержанию того, что возвещает, за что выступает, что несет с собой харизматик. Вебер подчеркнуто безразличен к ценностям, вносимым в мир харизматической личностью: Перикл, Наполеон, Иисус или Чингисхан одинаково харизматические деятели; создаваемые ими государственные или религиозные сообщества представляют собой разновидности харизматического типа господства. Совокупность признаков харизматического лидера не позволяют различать харизматика типа У. Черчилля, от харизматика типа Гитлера.

Вебер понимал рациональность как формальную, функциональную. Она возможна при формальном, функциональном типе управления, а он возможен при рациональном действии, обусловленным легальным господством (следует различать формальное и функциональное управление - см. Р. Мертон о функции). Функциональность не осознается людьми как цель и ценность, люди хотят чего-нибудь другого, не понимая, что любое другое - лишь следствие человеческой функциональности.

Раз так, то легитимность управления, господства, власти вынуждена держаться не только, а порой не столько на рациональных целях, но и на иррациональных "опорах" - традиции и харизме. То есть парламентарная демократия - единственный правомерно законодательный (легитимирующий) орган в правовом государстве, не имеет в себе достаточной легитимирующей силы в глазах масс, а потому должна быть дополнена или наследственным монархом, или плебисцитарно избранным политическим лидером, иногда - избранным рационально, иногда - по причине его харизмы. Парламент - рационально функционирующий орган, в процессе своего функционирования, ограничивает свободу действий и монарха, и харизматического лидера.

Власть (как структура, функционер и "идея" в сознании подвластных) держится на: аппарате управления (рациональная «бюрократическая машина»), политической программе - "ценностях", насаждаемых лидером-харизматиком ("народный трибун") и на парламенте как инстанции, выполняющей контроль и применяющей санкции к первым двум инстанциям.

Только плебисцит, по убеждению Вебера, может придать политическому лидеру ту силу легитимности, которая позволит ему проводить определенным образом ориентированную политику, т. е. поставить государственно-бюрократическую машину на службу тем или иным ценностям.

Веберовская харизма смоделировала и "как бы" научно "легитимизировала" любой тип харизматика - от тоталитарного вождя до эффективного мудрого избранного народом президента так как Вебер не наполнял конкретным деятельностным содержанием функционал лидера-харизматика. Это дало возможность вульгарно истолковывать его социологическую концепцию и обвинять его в "теоретическом обосновании" возможности гитлеризма, что абсолютно неверно. (Предсказатель землетрясения не виноват в том, что предсказанное им землетрясение произошло Прим моё). Социологи также полемизируют с Вебером "задним числом", обосновывая, что "легальное господство" не целе-, а ценностно-рационально и поэтому в достаточной мере легитимно. Например, немецкий социолог Винкельман предпринял специальное исследование, чтобы доказать, что Вебер исходил из предпосылок классического либерализма. У легального господства есть достаточная легитимирующая сила, поскольку оно опирается не столько на целе-, сколько на ценностно-рациональное действие. Понятие «легального господства» относится Вебером к рациональному, к которому относится и ценностно-рациональное действие, и основанное на нём господство, которое выродилось в недостойное, нейтральное по отношению к ценностям, «чисто целерациональное, формальное господство легальности только в ее дегенеративной форме» [44, S. 72]. Социолог Моммзен возражает Винкельману, указывая, что Вебер основывал легальное господство на целерациональном; а не на ценностно-рациональном действии и соответственно в своей социологии права выступал с позиции позитивизма. В подтверждение тезиса Моммзена можно привести неоднократные заявления Вебера о том, что теория естественного права представляет собой не что иное, как философско-правовое орудие, которым обычно пользуется харизматическая личность, стремясь обосновать легитимность своих действий по отношению к существующему традиционному господству [41, S. 105—107].

(Это - спор ни о чем - успешно достигнутая цель запоминается как ценность, а проверенные практикой ценности помогают индивиду вырабатывать правильные цели. Но ценность, не выработанная в результативной целесообразной (или, по Веберу, целерациональной) деятельности и представленная в сознании в виде только (!) побуждающей знаниевой модели ("должно") приобретает свойства ценности, не имея свойств цели. Она также, не будучи "доказанной" на практике, приобретает сомнительную рациональность. Но став мотивом деятельности, она побуждает субъекта на исполнение рацонально организованного акта деятельности по достижению цели, воплощающей данную ценность. Из этого следует: целерациональное действие является и ценностно-рациональным, а последнее - может целерациональным и не быть. Вебер, отличая эти два типа действий, обращал внимание на их различия, а не на общность их "правильного" генезиса и следующую из этого родственность их сущностей. Прим. моё - А. С.)