Пренатальная диагностика как фактор риска гибели нерожденных детей, женского бесплодия и депрессий

+водородные связи

Пренатальная диагностика как фактор риска гибели нерожденных детей, женского бесплодия и депрессий

Деятелей, инспирировавших массовые мероприятия ПД в России, по-видимому, нисколько не смущает то обстоятельство, что операции евгенического аборта (проводимые как на ранних, так и на поздних сроках беременности) представляют серьезную опасность для репродуктивного здоровья женщин. После аборта по приговорам «перинатальных комитетов» (формально их относят к разряду «абортов по медицинским показаниям») для многих женщин возможность обрести материнство будет навсегда утраченной, так как бесплодие — частое «осложнение» операции искусственного аборта [18, 21, 32]. (Правда, в настоящее время у репродуктологов на этот случай припасен «запасной вариант» — экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО). Но этот путь не гарантирует рождение ребенка, тем более — здорового). Искусственные аборты увеличивают также риск невынашивания и рождения больного ребенка при последующих беременностях [18, 21, 32]. Но если бы врачи не вмешивались в естественный ход событий, навязывая евгенические аборты, то многие из этих матерей после рождения больного ребенка могли бы еще родить здоровых детей.

Автору настоящего обзора лично известны такие семьи. Например, в одной знакомой семье первый ребенок родился с тяжелыми нарушениями развития и вскоре умер. Молодые родители погоревали и в последующие годы родили еще четверых здоровых детей! К счастью для них, в те годы (конец советского периода) еще не было обязательной ПД. В настоящее время - это счастливая многодетная семья!

А как бы развивались события, если бы это произошло сегодня? Больного ребенка выявили бы при «плановом ультразвуковом исследовании» (обязательная часть ПД), мать бы ввели в состояние тяжелого психологического стресса, возможно, убедили бы сделать аборт на 18-24 неделе беременности. Не исключено, что после такого мощного удара по репродуктивному здоровью у этой женщины больше не было бы детей.

В другой семье третий ребенок родился с синдромом Дауна. Этот ласковый малыш, который прожил всего 4 года, был любимцем всей семьи. Мама мальчика говорила, что этот ребенок пробудил у супруга «настоящие отцовские чувства», в том числе по отношению к старшим (здоровым) детям. Через Ваню (так звали мальчика) семья приобрела множество друзей (люди с невольной симпатией относились к родителям, достойно несущим свой крест). На отпевание мальчика в Церкви и похороны пришло столько народу, как будто провожали в последний путь какого-то известного человека. Причем все отмечали, что Ваня прожил хотя и короткую, но какую-то очень завершенную жизнь. Люди, знакомые с этой семьей, бережно хранят память о мальчике, а верующие всегда вписывают его имя в поминальные записки, тайно надеясь, что он, как ангел, услышит их. Родители вместе с детьми часто бывают на могилке у Вани и каждый год приглашают к себе друзей и родных в день его кончины. Иногда эта мама с осуждением вспоминает слова врача УЗИ, которая при плановом обследовании (в Москве они уже тогда проводились) заявила, что, как ей кажется, с ребенком что-то не так, и возможно «придется прервать».

У автора настоящего обзора было двое старших братьев-близнецов, которые родились в 1949 г. (когда не было никакой ПД). Оба мальчика появились на свет с тяжелым поражением головного мозга. Им дали имена (Михаил и Виктор) и окрестили. Миша прожил меньше года, второй мальчик, Виктор, прожил около семи лет. Когда этому ребенку было 2 года, у него родилась «обычная» здоровая сестра (автор настоящего обзора). Я очень хорошо помню Витю (хотя мне было меньше 5 лет, когда он умер), я его очень любила и всегда воспринимала именно «как брата». Да, это было трудное испытание для взрослых, но могу засвидетельствовать, что не только родители, но мой дядя, бабушка и наша няня также очень любили моего больного брата. Никто из них не считал, что жизнь моих братьев (которые пробудили любовь к себе у стольких людей) была «напрасной».

Настоятель Храма Святой мученицы Татьяны при Московском Государственном Университете протоиерей Максим Козлов дает следующий ответ на вопрос прихожан об отношении к евгеническим абортам (см. в книге «Последняя крепость». Беседы о семейной жизни. 2004, стр. 205):

«…Тот, у кого церебральный паралич или синдром Дауна, разве из-за этого лишится Царствия Небесного? И если по Промыслу Божьему ребенку еще от утробы матери отпущена такая болезнь, то христианин должен с верой это принять. И как собственный жизненный крест это понести. Тем более что еще далеко не факт, что ребенок родится настолько больной, как нынче особенно перестраховывающиеся врачи говорят при одной только возможности родовой травмы.

Сейчас в случае, если ребенок может родиться больным, врачи советуют не рожать — мол, зачем вам эти проблемы, вы же в таком возрасте, что у вас еще могут быть дети? И вообще вы сейчас не человека убьете, а уберете проблему, и у вас потом все будет хорошо. И, безусловно, это абсолютно нехристианский подход.».

С другой стороны, мне пришлось увидеть один раз глаза женщины вскоре после аборта, который она сделала по уговорам врачей (они напугали ее возможностью рождения больного ребенка). Сколько же в этих глазах (и в сказанных скупых словах) было горького сожаления о непоправимом поступке и обиды на «советчиков»! Мне также приходилось беседовать с женщинами, которые так никогда и не увидели своих внуков, потому что врачи «рекомендовали» невесткам сделать аборт по «медицинским показаниям» (в связи с «высоким риском» заболевания у нерожденного младенца).

Эти «личные» наблюдения подтверждаются специальными научными исследованиями. В ряде зарубежных работ показано, что аборт в связи с неблагоприятными результатами ПД часто приводит к длительным тяжелым депрессиям [31, 32]. Эти несчастные матери будут обречены всю жизнь нести на своей душе тяжелый груз — сознание, что они «добровольно» предоставили врачам право убить своего нерожденного младенца из-за предполагаемой у него хромосомной болезни или недостатков развития. На самом деле, «добровольность» и «информированность» такого решения во многих случаях весьма относительны — беременные женщины, как известно, нередко испытывают в этих ситуациях значительное психологическое давление со стороны медиков ([18], стр. 260; [33], стр. 350).

В этой связи обращает на себя внимание крайне авторитарный тон методических руководств по проведению ПД. В качестве примера ниже приведена цитата из руководства по ПД, изданного в Нижнем Новгороде (один из авторов - должностное лицо, главный генетик города Удалова О. В.):

«По существу, каждую беременность в настоящее время следует рассматривать как состояние риска. В этой связи так важна профилактика рождения детей с аномалиями развития…. Медико-генетическая консультация Нижегородского диагностического центра является межрегиональным центром пренатальной диагностики: за прошедшие 15 лет ее сотрудники предупредили рождение сотен детей с тяжелыми инвалидизирующими заболеваниями. В то же время тысячи матерей с высоким риском рождения больных детей получили разрешение (!?) на пролонгирование беременности, которая и завершилась рождением заведомо здоровых детей» ([1], стр. 6).