С) Проективная Идентификация

Понятие Проективной Идентификации «вывело на первый план видение тесной взаимосвязи между пациентом и аналитиком» (П. Капорали, 2010). Это понятие зарождается в кляйнианском течении как механизм расщепления и проецирования негативных черт Я на объект, наносящий вред объекту, но и в то же время механизм, позволяющий контролировать и использовать сам этот объект. Объекты, на которые были спроецированы агрессивные черты Я, становятся преследователями. Проективная Идентификация «является прообразом агрессивных объектных отношений» (М. Кляйн, 1946).

Та же Кляйн позже признает существование за Проективной Идентификацией роль, не несущую функцию защиты, «в которой проецирующий субъект может распространять самого себя и на образ объекта, и при этом не появляется расщепления или всемогущества […] основы эмпатии» (П. Капорали, 2010).

Розенфельд (1965) подчеркивает, каким образом проективная идентификация вовлечена в процессы инвестирования и, следовательно, необходима для развития объектных отношений. В любом случае, необходимо выделять избыточную Проективную Идентификацию, где функция контроля объекта и проекция тревоги вовне превосходят любую иную возможность.

Бион завершает развитие понятия Проективной Идентификации, он рассматривает её как примитивную форму мысли, представляя её как начальный механизм коммуникации матери и ребенка. В своей теории он преобразует ее из эвакуаторного инструмента в коммуникативный образ действий, а это и есть самый эффективный способ коммуникации между пациентом и аналитиком.

В модели, выделяющей фигуру аналитика, участвующего в аналитическом процессе, не только в качестве наблюдателя и интерпретатора, Бион подчеркивает неизбежную направленность этого явления в обе стороны. Во всяком случае, он не недооценивает существования и патологической формы Проективной Идентификации, этакого «избыточного» продукта психотической части личности, а также потенциально разрушительного воздействия этого явления: «я полагаю, что пациент что-то делает аналитику, и что аналитик что-то делает пациенту, и речь здесь не идет о всемогущественной фантазии» (В. Р. Бион, 1980).

Одновременно с теоретизированием Биона Беренже развивают модель, в которой игра проективных идентификаций пациента и аналитика создает бессознательную биперсональную фантазию, структурирующую аналитическое поле.

Затем следует разработка этого понятия, ставшего ключом к прочтению того, что происходит на сессии. Огден (1979, 1991) добавляет к его защитным и коммуникативным целям функцию некого моста, соединяющего интрапсихическое с принадлежащим сфере отношений. Проективная Идентификация зарождается из побуждения довериться другому человеку и позволить ему лечить конфликтные аспекты, до тех пор, пока самостоятельно не овладеет ими, а также из попытки установить отношения с частично отделенным объектом.

Ферро (2007) говорит об игре Проективных Идентификаций как о базовой активности, позволяющей проявиться в поле протоэмоциям, и, согласно его модели, является подлинным двигателем анализа. Опасный характер возникает только в ситуациях резкого поворота потока Проективных Идентификаций в силу перегруженности аналитика, или его интрузии, или же если он является жертвой собственных слепых пятен, спровоцированных своими собственными недостаточно интегрированными аспектами.

Выявляя важность эволюции от моноперсональноймодели к модели биперсональной, Гротштейн (2011) предложил понятие Проективной Трансидентификации, где подчеркивается, в отличие от кляйнианского понятия, что, помимо проецируемой бессознательной фантазии, в этом явлении явно прослеживается сенсомоторный аспект, связанный с жестами, с «запуском» (priming) со стороны проецирующего субъекта, и спонтанного эмпатического ответа воспринимающего объекта. Следовательно, это явление, где бессознательное субъекта действительно влияет на бессознательное объекта.