Часть третья ПРИВЕТ ИЗ ПРОШЛОГО 4 страница

Я понимающе кивнула. Дольшер намекал на раскрытый заговор. Допросы Эльриона, Афара и других задержанных поручено вести именно магическому департаменту. Тицион отстранил ведомство Вашария от дальнейшего расследования, поскольку мятежный маг работал именно там, но признал при этом заслуги самого приятеля. Однако это служило слабым утешением для Вашария. Он старался не показывать своих чувств, но я знала о его переживаниях по поводу того, что преступником оказался его подчиненный. Даже более того, Вашарий не мог простить себе, что поставил под угрозу мою жизнь, доверившись тому, кто и задумал убить короля.

Я огорченно насупилась. Одна на это сборище я точно не пойду. А Вашарий, наверное, тоже откажется. У него наверняка накопилась куча дел в столице.

Приятель перехватил мой умоляющий взгляд, обращенный к нему. Недовольно качнул головой и произнес:

— Вообще-то я собирался вернуться в Нерий еще раньше — сразу после окончания бала. Но, если ты захочешь, могу задержаться на денек. — Дольшер скорчил крайне недовольную физиономию, и приятель поспешил добавить: — В любом случае, не стоит оставлять Киоту без присмотра. Так, мало ли…

Мой ненаглядный красавчик нехотя кивнул соглашаясь. Действительно — мало ли. Вдруг Эльрион выдал не всех своих сообщников. А я опять вспомнила, как на крыльце тетиного дома меня пытались убить. Пожалуй, стоит все-таки рассказать Вашарию, что заговорщики не имели к этому отношения. Но опять же — не запрут ли меня после признания без права на прогулки?

— Решай сама, милая, — сказал Дольшер и вновь обнял меня. — В конце концов, это твоя семья.

Зальфия возмущенно фыркнула. Конечно, ей было неприятно это слышать. Она и только она в ее представлении являлась моей семьей.

— Хорошо, — протянула я, глубоко вздохнув, будто перед прыжком в ледяную воду. — Я приду. Надеюсь, Вашарий составит мне компанию, если его не отвлекут важные государственные проблемы.

— Замечательно! — просияла улыбкой Ольфия, и на миг мне показалось, будто она на самом деле искренне рада тому, что я приняла приглашение. — Будем счастливы видеть тебя и… твоего друга.

Дольшер скептически кашлянул, уловив явный намек в словах моей бабушки. Генрих в свою очередь сально ухмыльнулся и прошелся придирчивым взглядом по моей фигуре, видимо желая напоследок оценить внешность новой родственницы. Такое внимание, несколько нетипичное для отношений между близкими родственниками, не осталось незамеченным моим ненаглядным. Он еще крепче привлек меня к себе и холодно произнес:

— Вот и договорились. А теперь, уважаемая Ольфия и не менее уважаемый Генрих, по-моему, вам пора удалиться. Мы и так потратили слишком много времени на разговор с вами. У нас есть масса более важных проблем, чем обсуждение воссоединения семьи, тем более что оно, по всей видимости, не привело Киоту в должный восторг.

Я тихонечко ахнула от такой прямоты. Нет, Дольшер во многом прав, но как-то слишком сурово он обошелся с моими родственниками. Какими бы гадкими они ни были, ругать их позволено только мне. Разве нет? Я же не оскорбляю его мать, хотя у меня на то есть куда более веские основания, чем у него для недовольства моими родными.

Однако что Ольфия, что Генрих совершенно спокойно отреагировали на недопустимый тон начальника магического департамента. Лишь в зеленых глазах кузена мелькнул и тут же пропал лучик гнева.

— Конечно-конечно, — промурлыкал он, неуловимым жестом перехватил мою руку и склонился над ней с поцелуем.

Я с отвращением почувствовала прикосновение к своей коже чего-то мокрого и скользкого. Боги, он что, лизнул мне запястье?! И я поспешно отшатнулась, едва не наступив на ногу Дольшеру, который продолжал придерживать меня за талию, после чего машинально вытерла руку о платье. Фу, мерзость какая!

Генрих сделал вид, будто не заметил моей реакции на его отвратительный поступок. Поклонился еще, на сей раз Дольшеру и Вашарию, и мягко увлек бабушку в темноту пустынного парка. Та едва успела сунуть мне в руки визитку с адресом дома, где должен был состояться ужин, и шепнула, что будет ждать. Излишне яркий мотылек последовал за ними, и вскоре мы остались в приятном полумраке. Лишь лежали под ногами тусклые отблески магических шаров, расставленных по основным аллеям, да изредка в небе вспыхивали россыпи огней праздничных фейерверков, запускаемых ради развлечения гостей с крыльца дома наместника.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — проговорила Зальфия, когда в лиловой тьме окончательно стихли шаги незваной парочки. С неожиданной лаской посмотрела на меня. — Киота, смею полагать, мы все сегодня обсудили, и ты наконец-то перестанешь спать… — Она бросила опасливый взгляд на моих спутников и мудро предпочла более мягкий вариант предложения: — В общем, ты поняла мою точку зрения на свой образ жизни, который отнюдь не приводит меня в восторг. Вспоминай иногда мои слова. Я очень, очень надеюсь, что ты найдешь в себе силы вырваться из этой клетки с золотыми прутьями. Поверь, никакие блага жизни не стоят честного и доброго имени.

Я опустила голову, спрятав в уголках губ печальную усмешку. Интересно, что бы сказала тетя, если бы узнала, что отношения с Дольшером и знакомство с Вашарием пока принесли мне одни проблемы и никаких преимуществ? Я по-прежнему с величайшим трудом свожу концы с концами, а теперь рискую в любой миг загреметь навечно в магическую темницу, пока они не найдут способ совладать с моим некстати проснувшимся даром.

Тетя еще неполную минуту стояла около меня молча, словно ожидая, что я немедленно оттолкну Дольшера и со слезами раскаяния за прошлую разгульную жизнь кинусь в ее объятия. Осознав, что этого не произойдет, она с вызовом вздернула подбородок, недовольно сверкнула зелеными глазищами и неспешно растворилась во мраке, ступая так бесшумно, что под ее ногами не хрустнула ни одна ветка.

— Ну и вечер. — Вашарий нервно сжал и разжал пальцы, возобновляя вокруг нас блокирующее заклинание. Опустился на скамейку, устало вытянув перед собой длинные ноги. — Должен сказать, Киота, у тебя удивительная семейка. Полагаю, оно и к лучшему, что до сегодняшнего дня ты никого из них не знала. Зальфия самая добрая и человечная из них, хоть и оборотень.

— Ага, — вторил ему Дольшер, присаживаясь рядом. Дружески подтолкнул кузена в плечо. — Что скажешь насчет этого смазливого хлыща? Как его там, Генрих, что ли? Дружище, если я узнаю, что ты оставил Киоту с ним наедине, — лично оторву тебе голову, понял?

— Но это же мой двоюродный брат, — проблеяла я и осеклась, вспомнив, как он облизал мне руку. Нехотя кивнула, пристраиваясь на коленях Дольшера, поскольку крохотная скамейка была рассчитана всего на двоих. — Впрочем, ты прав. Я и сама ни за что на свете не захотела бы уединенной беседы с ним.

Дольшер обхватил меня за талию и зарылся лицом в мои распущенные волосы, окончательно утратившие хоть какое-то подобие прически.

— Ты говорил с Фиониксией? — прервал нашу идиллию Вашарий. — С чего вдруг она так взъелась на Киоту?

— Потому что моя жена ревнивая дура и стерва, — внезапно ответил ему кто-то другой.

Приятель стремительно обернулся в ту сторону, откуда раздался голос, а я с опозданием заметила, что блокирующие чары сгинули, будто их никогда и не было. Через миг вся наша троица слетела с лавочки и склонилась в глубоких поклонах, увидев, что у ближайшего дерева стоит его величество король Тицион собственной персоной. Без охраны, без свиты.

Маленький полный мужчина, мелко семеня, подошел ближе. Машинально поправил корону, сползшую ему на глаза, и неожиданно расплылся в широкой улыбке.

— Достаточно, мои хорошие, — проговорил он, взмахом руки указывая на скамейку. — Садитесь. Дольшер, Вашарий, мальчики мои, зачем обижаете старика? Знаете же, что я терпеть не могу этих ритуалов.

— Мало ли, — неопределенно протянул Дольшер, вновь увлекая меня к себе на колени и не обращая внимания на мое сопротивление.

Я слабо отбрыкивалась, пораженная до глубины души тем, что приятели опять вальяжно развалились на лавочке, в то время как монарх остался стоять перед ними. Это же неприлично! Более того — это граничит с прямым оскорблением королевского величия! Тицион имеет полное право отправить их после подобного проявления неуважения в вечную ссылку. И меня заодно, поскольку не сделала ничего, чтобы остановить это безобразие.

— Киота, да успокойся ты, — устав со мной бороться, взмолился Дольшер. — Все в порядке. Ваше величество, скажите, что разрешаете ей сидеть в вашем присутствии.

— А что, она этого еще не поняла? — изумился тот.

Посмотрел на меня, и я вздрогнула. Меня словно обожгли его темные глаза, в глубине которых мерцал непонятный огонек. Алмаз сам собой дернулся на шее, едва не порвав тонкую цепочку. В унисон этому крупный рубин, венчающий золотой обруч вокруг лысой головы короля, запылал мрачным багровым огнем, будто налившись внутренним жаром.

Дольшер с такой силой сжал мою талию, предупреждая об опасности, что выдавил из меня болезненный вздох. Даже ребра жалобно хрустнули от его железной хватки.

— Ваше величество! — Вашарий уже был на ногах, встав таким образом, чтобы загородить меня от Тициона. — Как вам нравится сегодняшний вечер?

— Ох, мальчики, мальчики, — негромко рассмеялся король, и я с облегчением почувствовала, что драгоценный камень на моей шее вновь стал обычного веса, перестав безжалостно пригибать голову к земле. В глубине рубина улеглась кровавая метель огненных искр, а его величество, все еще улыбаясь, продолжил: — Два таких опытных мага, а все надеетесь обмануть меня. Когда же смиритесь с тем, что это бессмысленно?

Дольшер и Вашарий продолжали хранить настороженное молчание, в то время как я с тоскливым отчаянием осознала, что наша попытка скрыть мой дар с треском провалилась.

— Сядь! — небрежно кинул король Вашарию, и мой приятель, который сам привык приказывать, без малейших возражений опустился на скамейку.

Король опять посмотрел на меня, и я обмякла. Наверное, если бы Дольшер меня не придерживал — безвольно сползла бы на землю.

— Киота Дайчер, значит, — продолжил тем временем Тицион, разглядывая меня с таким интересом, с каким маг-исследователь, наверное, изучает новую, незнакомую форму жизни, гадая, представляет ли она для него опасность. — Приятно познакомиться с девушкой, о которой я столько наслышан.

Я насупилась, уловив в его словах откровенную насмешку. Н-да, уже догадываюсь, что ему про меня наговорили, особенно если вспомнить, как меня встретила его жена.

— Ну-ну, не обижайся загодя. — От цепких, внимательных глаз короля не укрылось мое недовольство. — Поверь, я никогда не полагаюсь на мнение посторонних, предпочитаю составлять собственное.

Я вспомнила историю с назначением Байгона Куисского. Сдается, его величество весьма переоценивает свое умение разбираться в людях, иначе Озерный Край сейчас не находился бы в такой разрухе. Но с другой стороны, и Вашарий, и Дольшер признавали, что бывший наместник был неплохим человеком и действительно старался принести пользу моей родине. Кто же виноват, что Байгон доверился подлецу и погубил все свои благие начинания.

Понятное дело, я предпочла оставить эти мысли при себе, не позволив никаким эмоциям отразиться на лице.

— Но, признаюсь, сплетники добились одного: разбудили во мне любопытство. — Тицион прищелкнул пальцами и сел. Я встревоженно пискнула, ожидая, что он с оглушительным грохотом рухнет на землю, но король закачался прямо в воздухе, соорудив из силовых нитей нечто вроде кресла-качалки. Король закинул ногу на ногу, поправил на коленях длинный черный балахон, более уместный для служителя какого-нибудь бога, продолжая рассуждать: — Я был заинтригован: какой же красотой должна обладать девица, сумевшая так надолго привязать к себе одного из самых неисправимых ловеласов и бабников двора. И уж тем более я удивился, когда узнал, что даже Вашарий, этот вечный суровый отшельник, чье безразличие к женскому полу породило массу самых причудливых слухов, не устоял перед твоими чарами, девочка.

— Ну… — растерянно пробормотала я, заметив, как приятель смутился, а Дольшер не удержался и ощутимо щипнул меня за бок. — Ваше величество, вы немного преувеличиваете…

— Цыц! — прикрикнул он на меня, и я испуганно прикусила язык. Из-под личины забавного толстячка вдруг проступил жесткий, решительный властитель. Тицион немного помолчал, затем с прежней добродушной усмешкой качнул головой, ласково проговорив: — Девочка, не спорь со мной. Никогда не спорь. Я этого не люблю и никому не позволяю.

По губам Вашария зазмеилась неприятная усмешка. Лицо Дольшера я не могла видеть, но не сомневалась, что он тоже недовольно скривился. Видимо, именно эта черта характера особенно раздражала моих приятелей, по долгу службы вынужденных постоянно иметь дело с королем.

— Когда о тебе заговорила даже моя жена, мое любопытство достигло предела. — Тицион качнулся в воздухе и снисходительно посмотрел на меня сверху вниз. — Я уже готов был приказать Дольшеру привести тебя на ближайший бал. Рад, что не пришлось этого делать. Не люблю злоупотреблять властью, особенно в отношении моих мальчиков.

Я тихонечко кашлянула, сдерживая язвительное замечание, так и рвущееся с губ. Забавно слышать такое обращение — мои мальчики — в адрес Дольшера и Вашария. Надо будет использовать его при нашем общении.

— Только попробуй, — шепнул мне на ухо Дольшер, угадав эти мысли. Потерся щекой о мою шею, зловеще добавив: — Если, конечно, не боишься увидеть меня в гневе.

— Насколько мы поняли, Киота не понравилась вашей жене, — осторожно проговорил Вашарий. — Почему?

— Потому что, как я уже сказал ранее, моя жена ревнивая дура и стерва, — с удовольствием пояснил Тицион. — Во-первых, до сих пор не забыла Дольшера. С прежними его девушками она мирилась, поскольку знала, что это ненадолго. Киоте повезло больше — поэтому Фиониксия и не выдержала. А во-вторых, ее накрутила Зарания. Дольшер, надеюсь, я не сильно огорчу твою любовницу, если скажу, что твоя мать ее терпеть не может? Спит и видит, чтобы вы расстались.

— Киота в курсе данного обстоятельства, — сухо произнес он. — И сожалеет по этому поводу. Впрочем, как и я.

Я же изумленно хмыкнула про себя. Нет, не из-за известия о нелюбви ко мне леди Зарании. Увы, это не стало для меня новостью. А из-за того, с какой легкостью король Тицион говорил о любовной связи своей супруги с Дольшером. Ничего не понимаю! Или при дворе это в порядке вещей? Тогда я тем более не желаю становиться постоянной участницей балов и званых ужинов, хотя это наверняка помогло бы моей карьере частного вещевика.

— Да мне плевать на то, как твоя мать относится к Киоте и как твоя любовница отвечает ей на эту ненависть, — равнодушно признался Тицион, словно не заметив, что меня в очередной раз передернуло от того, как он меня назвал. — Просто учти, леди Зарания обладает почти безграничными возможностями настроить против Киоты весь двор. По крайней мере женскую его половину. И отвергнутые тобой дамы с удовольствием поддержат ее в этой травле. Имей в виду, эта кампания уже началась.

— Приму к сведению, — кратко отозвался Дольшер, явно не желая продолжать эту тему сейчас.

— Прими. — Тицион благостно кивнул и вдруг лукаво подмигнул мне. — Однако я не сомневаюсь, что твоя симпатичная крошка справится. Зубки-то у нее хорошие, не так ли? И блеск алмаза на ее прелестной шейке, которым вы намеревались ослепить мне глаза, лишь подчеркивает сияние ее ауры.

Дольшер хрипло выругался мне на ухо. Бережно ссадил со своих коленей и встал. Мгновением позже к нему присоединился и Вашарий. Теперь я не видела короля, скрытая спинами приятелей.

— Ну-ну, мальчики мои, не шалите, — донесся до меня веселый голос Тициона. — Я же не говорю, что собираюсь отнять у вас эту прелестную крошку. Хотя, Дольшер, ты меня удивил. Помнится, раньше ты намного ответственнее относился к исполнению законов, которые тем более сам же вынудил меня подписать.

— Дар универсала пришел к Киоте в осмысленном возрасте, — ответил тот на вполне закономерный упрек. — Она не младенец, который не умеет справляться со своими чувствами и желаниями. Я уверен, что она не представляет опасности для четырех королевств в целом и Нерия в частности.

— По мне, так это делает ее еще опаснее. — Тицион фыркнул от смеха, но никто не торопился присоединиться к нему в непонятном веселье, поэтому король быстро прекратил смеяться и продолжил намного серьезнее: — Мальчики мои, я уже сказал, что не собираюсь с вами ссориться. Не хотите отдавать мне Киоту — и ладно. Развлекайтесь, только учтите, что ответственность за нее и ее будущие поступки полностью на ваших плечах.

Спина Дольшера немного расслабилась, Вашарий в свою очередь разжал кулаки. Чудно. Неужели они собирались вступить в бой с королем, чтобы сохранить мне жизнь? Нет, неправильный вопрос. Друзья выглядели по-настоящему испуганными, когда в воздухе повеяло возможной битвой. Неужели этот маленький смешной старик действительно мог победить в схватке двух магов высшего уровня подчинения? Казалось бы — чушь несусветная! Но почему-то мне совершенно не хотелось проводить подобный эксперимент.

— Я думаю, вам не о чем беспокоиться. — Вашарий, убедившись, что непосредственная опасность для меня миновала, чуть посторонился, давая мне возможность участвовать в разговоре на равных. — Киота никогда не преступит закон. Более того — она всецело предана короне. Как вы знаете, Киота оказала нам неоценимую помощь при раскрытии заговора.

Я опустила голову, пряча в уголках губ саркастическую усмешку. Спасибо, конечно, дорогой друг, за подобную лестную характеристику, но, боюсь, Тицион будет весьма удивлен, если узнает, какие на самом деле неприятные думы по поводу его правления и методов работы государственных учреждений бродят у меня в голове. Чем дольше я общаюсь с Вашарием и Дольшером, чем больше узнаю тайн Нерия — тем меньше во мне остается лояльности к существующему порядку и царствующей династии.

— Ну-ну, — буркнул себе под нос король, опять пощекотав меня проницательным взглядом.

Меня прошиб холодный пот — неужели он прочитал мои мысли? Но Тицион больше ничего не сказал, лишь откинулся в невидимом кресле-качалке и некоторое время просто лежал на спрессованном магией воздухе, глядя в ночное небо, усеянное звездами.

— Я наслышан про ее участие в этом деле, — наконец проговорил он и посмотрел на меня, резко вернувшись в исходное положение. — Ты отважная девочка, Киота. Говорят, тебе сильно досталось. В любом случае, ты заслужила награду. Проси, я слушаю.

Я удивленно вскинула брови. И как это понимать? Неужели Тицион исполнит любое мое желание? Заманчиво, очень заманчиво. Теперь бы еще выбрать, чего же я хочу. Денег? Попросить тысяч двадцать хардиев, расплатиться с Вашарием, остаток положить во Всемирный гномий банк и зажить в довольстве и спокойствии, периодически снимая проценты. Пожалуй, больше мне ничего не надо.

«А Афар? — шепнул внутренний голос. — Не хочешь замолвить за него словечко?»

Я раздраженно хрустнула пальцами при воспоминании о несчастном брате Эльриона. Интересно, король выполнит два моих желания? Нет, вряд ли. Надо просить что-то одно. Или денег, или пощады для Афара. И меня царапнула крамольная мысль. Может, ну его? Как-никак он участвовал в заговоре, правда, не по своей воле, но все же. Кто мешал ему сбежать от брата или же донести на него, к всеобщему удовольствию? Да, это означало бы предательство, но зато Харалия осталась бы жива, как и Ульрон. Каждый человек сам выбирает себе судьбу. Только сегодня я заявила это тете. Почему я должна просить за постороннего, отказываясь от собственной мечты? Ведь мне не так уж много надо для счастья: просто избавиться от этой унизительной бедности, когда вынуждена считать каждый хар в кошельке.

— Обычно у меня просят денег, — лукаво произнес Тицион, видимо решив меня немного поторопить. — Сколько тебе надо? Тысячу, две, быть может, три? Я отдам распоряжение казначею, и уже завтра эта сумма будет перечислена на твой счет.

Я неожиданно оскорбилась. С какой такой стати он думает, что я буду как все? Нет, деньги мне, безусловно, нужны, но желание удивить короля своим поступком оказалось сильнее. Глупо, понимаю, наверняка я сразу же пожалею о своем поступке. Но в любом случае ни две, ни даже три тысячи не решат всех моих проблем. А вот угрызения совести останутся. Как-никак Афар все же заслужил моей помощи. Все-таки в конечном счете он нашел в себе силы пойти против брата.

— Ваше величество, — твердо сказала я, — премного благодарна за ваше предложение, но я хотела бы попросить у вас иного. Не денег.

— Титул? — Тицион задумчиво пожевал губами. — Прости, девочка, но с этим сложнее. Впрочем, если ты удовольствуешься не наследным…

— Милосердия. — Я чуть повысила голос. Дольшер подтолкнул меня в бок, предупреждая об опасности, Тицион гневно сверкнул глазами, недовольный, что его оборвали, а я затараторила, поражаясь собственной смелости: — Ваше величество, о вашем великодушии слагают легенды во всех четырех объединенных королевствах. Все знают, что вы самый мудрый и справедливый правитель. Поэтому я прошу всего лишь милосердия. Не по отношению к Эльриону — о нет, он заслуживает самого сурового наказания. Но по отношению к его брату Афару. Ваше величество, я клянусь, что он был втянут в заговор против своей воли. Прошу, пощадите его! Он не заслуживает смерти или бессрочной ссылки. Афар — хороший малый. Он пытался помочь мне бежать, зная, что тем самым раскроет замысел брата и поставит собственную жизнь под угрозу. Он…

— Достаточно, — тяжело обронил Тицион, прекращая мой поток дифирамбов. Я замерла с открытым ртом, а король продолжил, прежде глянув на Дольшера и покачав головой: — Мальчик мой, теперь я вижу, что твоя мать совершенно права, выступая против твоих встреч с Киотой. Твоя новая любовница, только не обижайся, не пара тебе. Вы слишком разные.

— Противоположности притягиваются, — тихо возразил Дольшер, лишь крепче обнимая меня. — Ваше величество, я…

— Да не собираюсь я тебя отговаривать встречаться с ней или, небо упаси, запрещать что-либо! — раздраженно отмахнулся Тицион. — Просто я весьма и весьма удивлен. Впервые вижу человека, способного отказаться от собственной выгоды ради кого-то другого. Ладно бы знакомого, но преступника?..

И он замолчал, видимо раздумывая, как ответить на мою просьбу. Или же, что более вероятно, подбирая вежливые извинения для отказа. Я прислонилась к плечу Дольшера и сцедила украдкой зевок в ладонь. Какой же долгий, мучительный вечер, щедрый на события и неожиданные встречи! Право слово, я рассчитывала, что мы побудем на приеме час, ну максимум два. А вместо этого засиделись почти до утра. Вон из-за деревьев уже проглядывает светлеющий край неба, из-за чего тьма здесь, на земле, стала еще плотнее и физически ощутимой. Но это ненадолго. Пройдет совсем немного времени, и мрак начнет быстро сереть, торопясь спрятаться до нового вечера. Музыка, доносящаяся от дома наместника, стала тише. Музыканты все чаще ошибались, утомленные затянувшимся весельем.

— Хорошо, — наконец вынес свой вердикт Тицион и встал со своего невидимого кресла-качалки. Потянулся, разминая затекшие мышцы. — Будь по-твоему, Киота Дайчер. Я помилую Афара, но с одним условием: ему будет запрещено когда-либо появляться в нашем королевстве. Он получит на сборы час, после чего пройдет через кабину пространственного перемещения и отправится в любой из обжитых миров. Если он когда-нибудь рискнет вернуться, то пусть знает: в этом случае его ждет моментальная высылка на иридиевые рудники без права помилования или обжалования приговора. Ясно?

— Да, — вместо меня ответил Дольшер. — Я отдам необходимые распоряжения. Уже к вечеру Афара не будет в Микароне.

— Надеюсь. — Тицион иронично фыркнул. — Мальчик мой, а на твоем месте я бы заволновался: с чего вдруг твоя дама сердца обеспокоилась судьбой какого-то там преступника? Говорят, иногда жертвы начинают оправдывать своих похитителей, проникаясь к ним извращенным чувством влечения и восхищения. А Киота как-никак достаточно много времени провела с этим Афаром наедине. Как же это называется по-научному?.. Хекский синдром, что ли? По-моему, ей стоит обратиться к целителю, занимающемуся проблемами душевного здоровья.

Я вспыхнула от его саркастических слов. Открыла было рот, чтобы возразить, но перехватила откровенно смеющийся взгляд короля и безропотно проглотила его нелицеприятное замечание.

— Удачи тебе, девочка, — напоследок пожелал мне Тицион. — Надеюсь, что тебя не сожрут прелестные придворные хищницы. Многие, даже слишком многие точат на тебя клыки и когти. Впрочем… — Он еще раз окинул меня придирчивым взглядом, явно изучая ауру. — Вижу, у тебя найдется чем им ответить.

И исчез. Нет, не применил какой-либо кристалл мгновенного перемещения или незнакомую мне магию перехода. Ни одна нить силы не оказалась потревоженной! Его величество Тицион просто-напросто растворился в сереющем предутреннем сумраке, будто привиделся нам.

— Как?.. — От изумления я широко распахнула глаза и на всякий случай протерла их, надеясь, что наваждение развеется и окажется, что Тицион все так же стоит рядом, тихонько посмеиваясь после удачного трюка.

Но ничего не изменилось. Лишь слегка примятая трава показывала, что на том месте, где только что стоял король, действительно пару секунд назад находился человек из плоти и крови, а не призрак. Я обернулась к Дольшеру и Вашарию, которые совершенно спокойно отнеслись к столь возмутительному попранию основ мироздания, и требовательно дернула их за рукава.

— Как такое возможно?! Какой магией он воспользовался?

— Если бы мы знали, — в унисон произнесли они, переглянулись, и дальше продолжил один Дольшер: — Киота, дорогая, ты сейчас задала вопрос, над которым лучшие маги страны ломают головы уже очень давно. Ну, точнее, те из них, кто имел честь видеть подобные фокусы его величества. Как я уже говорил, рядом с Тиционом перестает работать любая магия. Но это хотя бы можно объяснить наличием в его короне легендарного рубина, так называемого «Ока правосудия». Ты сама имела честь убедиться, что даже сильнейший амулет не в силах обмануть это око.

Я невольно передернула плечами, вспомнив кровавую метель в глубине рубина. Машинально потерла алмаз на груди, который от одного воспоминания, казалось, вновь стал тяжелее.

— Но помимо этого Тицион обладает и массой других весьма интересных и, что скрывать, пугающих способностей, — вторил кузену Вашарий. — Ни я, ни Дольшер не в силах понять природу его возможностей. Она несомненно магическая, но при этом в основе своей имеет нечто кардинально отличающееся от обычной энергии. Поверь, мгновенное перемещение на сколь угодно дальние расстояния — это лишь верхушка айсберга. Тицион способен на гораздо большее. И даже мы не в курсе, что именно он умеет, а что — нет.

— Но откуда все это? — продолжала недоумевать я. — Неужели он постиг истоки этой силы самостоятельно?

— Вряд ли. — Вашарий неопределенно пожал плечами. — Мы склонны предполагать, что свой дар Тицион, как и ты, получил по наследству. После того как мы узнали о существовании священной змеи Варрия, я начинаю подозревать, что правы некоторые легенды.

— Что, змейка и тут пошалила? — Я неверяще усмехнулась.

— При чем тут она? — Вашарий покачал головой и хладнокровно завершил свою мысль: — Если священная змея действительно существует, то, быть может, реальны и другие боги? Говорят, что династия Хайдес, к которой, как ты знаешь, принадлежит и Тицион, берет свое начало от верховного бога пантеона Нерия — Олеона Громовержца. Что, если дар короля — отголоски божественной силы?

Я приглушенно застонала, чувствуя, как предположение Вашария отозвалось в моей несчастной голове нарождающейся мигренью. Демоны, я до сих пор сомневаюсь в существовании священной змеи, хотя имела несчастье разговаривать с ней. Весь мой рациональный мир, в котором не было места всяким сверхъестественным существам, тогда едва не рухнул. А теперь Вашарий предлагает мне поверить и в Олеона Громовержца. Не хочу! Ведь если существуют боги, то люди, бесспорно, жалкие марионетки в их руках. А я не желаю, чтобы моя жизнь подчинялась не пойми кому. Конечно, я и так птичка не особо высокого полета, но хотя бы могу тешить себя надеждой, что моя судьба никому не принадлежит.

— Не расстраивайся, — совершенно верно понял причины моего огорчения Дольшер и ласково поцеловал меня в нахмуренный лоб. — Нас с Вашарием эта легенда тоже не приводит в особый восторг. Наверняка есть и другое объяснение. Найти бы его еще.

— Найду! — мрачно пообещала я. — Сделаю все, но пойму, что за силу использует Тицион.

Дольшер и Вашарий переглянулись, и мне почему-то очень не понравились их улыбки. Словно они заманили меня в какую-то ловушку и сейчас праздновали это. Впрочем, ладно, позже разберусь.

— А что насчет королевы? — Я уставилась на моментально смутившегося Дольшера, который начал отчаянно рыскать глазами по сторонам, будто выискивая пути к отступлению. — Ты действительно спал с ней?

— Старая история, — промямлил он. — И, если честно, я не люблю об этом вспоминать.

— Но почему Тицион так спокойно отнесся к измене жены? — продолжала недоумевать я, жестокосердно не желая закрывать эту тему. — Разве это нормально?

— Для него — да, — нехотя пояснил Дольшер. Тяжело вздохнул, покосившись на улыбающегося Вашария, который явно получал настоящее наслаждение от сложившейся щекотливой ситуации, и тоскливо продолжил: — Киота, дорогая, прошу, не заставляй меня вспоминать те отношения. Поверь, я сделал величайшую ошибку в жизни, связавшись с Фиониксией, и тысячу раз уже пожалел об этом. Тицион ничего не имеет против интрижек жены на стороне, поскольку сам не в силах удовлетворить ее темперамент, а без этого она погибнет. Как ты сама наверняка заметила, в жилах Фиониксии течет немалая доля эльфийской крови. А эти создания отличаются тем, что не могут жить без регулярного секса. Однако вот беда, при каждом… хм-м… скажем так, при каждом акте любви они дарят своим партнерам небывалое наслаждение, но при этом отбирают у несчастного изрядную долю его энергии. Как вампиры, право слово. Я едва не погиб тогда, пристрастившись к ласкам Фиониксии, словно наркоман. Хвала небу, сумел остановиться сам и пережил в буквальном смысле слова жесточайшую ломку. Но королева почувствовала себя оскорбленной, поскольку никто и никогда не оставлял ее первым. Нет, она вряд ли желала моей смерти, но не хотела отпускать так рано. Поэтому до сих пор обижается на меня.