Реки и климат Скифии. Проблема этногеографии северопричерноморской Скифии

При описании Скифии Геродот упоминает 17 больших и малых рек, которые заменяли ему градусную сеть географов более позднего врмени и служили своеобразной привязкой при описании народов Скифии.

Идентификация этих рек с современными речными потоками Северного Причерноморья всегда вызывала большой интерес у современных историков и географов. Наиболее полной и самой последней работой на эту тему является известная монография акад. Б.А.Рыбакова.[153] Тщательно проанализировав выводы своих предшественников, он предложил собственное видение данной проблемы.

Практически ни у кого из ученых не вызывает сомнения идентификация Истра – этой первой западной реки Скифии, с современным Дунаем. Геродот упоминает также пять левых, «скифских» его притоков. На данный момент можно с достаточно большим основанием отождествить Порату с современным Прутом, Тиарант – с Серетом, а Ордесс – с р.Ардьич. Еще две речки – Арар и Напарис, пока что никак не связываются с современной географической картой.

Тира хорошо отождествляется с современным Днестром.

Сложнее вопрос о локализации Гипаниса. Большинство исследователей безоговорочно связывали его с Южным Бугом. Однако Б.А.Рыбаков обратил внимание на то, что указанная Геродотом длина это реки – 9 дней плавания (приблизительно 324 км) не совпадает с длиной Южного Буга, которая составляет 600 км.

По мнению Б.А.Рыбакова, Гипанисом Геродот называл иное сочетание рек, чем то, которое мы называем сейчас Южным Бугом. Согласно его интерпретации, верхнее течение р.Гипанис соответствует современной р.Синюха и одного из истоков – Горного Тикича, а нижнее - Южному Бугу от впадения в него Синюхи и текущему до общего лимана Южного Буга и Днепра. По свидетельству Геродота, в верхнем своем течении Гипаниса вода еще пресная, а ниже, после впадения в него реки Эксампй (Священные пути по гречески) с горькой водой, качество воды Гипаниса ухудшается.

Как отмечает Б.А.Рыбаков, левые притоки Синюхи и Южного Буга действительно содержат медные и фосфатные примеси. Не случайно ныне они носят такие имена как Гнилой Еланец, Мертвовод, Черный Ташлык. Именно последний, по его мнению, можно отождествлять со священной рекой Эксампей.

Идентификация Борисфена, как и Истра, не вызавает разночтений. Несомненно, Борисфен – это современный Днепр.

Наиболее загадочной является локализация р.Пантикапа, текущей восточнее Днепра [Геродот, IV, 54]. Трудности с ее определением иногда вынуждали ученых писать об ошибки Геродота, поскольку, по их мнению, Пантикапа была правым, а не левым притоком Днепра.[154] Иногда за Пантикапу принимали Самару или Орель. Б.А.Рыбаков выдвинул новую и достаточно оригинальную гипотезу, где отождествил Пантикапу с р.Ворскла. Поскольку Пантикапа, по Геродоту, протекала через Полесье (Гилею), которую большинство исследователей связывает с плавневыми лесами Нижнего Днепра, Б.А.Рыбакову пришлось искусственно сконструировать вторую Гилею, а именно связать с ней леса среднего и нижнего течения Ворсклы.[155] Поскольку о существовании двух Гилей мы ничего не знаем, остается заключить, что загадка Пантикапы все еще далека от своего разрешения, а попытка Б.А.Рыбакова во многом связана с его стремлением отождествить некоторые скифские племена (в данном случае скифов-земледецев Геродота – как мы увидим ниже, существуют и иные толкования этого этнонима) с замледельческими предками древних славян.

Гипаксирис и Геррос традиционно отждествляют с Конскими Водами и р.Молочной.

Танаис большинство исследователей отождествляют с Доном. Однако, основываясь на других античных источниках и средневековой традиции, Б.А.Рыбаков предложил считать Танаисом Северский Донец плюс отрезок Дона, ведущий от устья Северского Донца к морю.

В таком слчае Сиргис или Гиргис Геродота можно отождествить со Средним Доном, впадающим в античный Танаис.

Малые речки Приазовья, упомянутые Геродотом в связи с событиями скифо-персидской войны Огар, Лик, Пориту Б.А.Рыбаков соответственно отждествляет с рр. Обиточной, Корсак и Берда.

Рассказ Геодота о природе и климате Скифии может быть в значительной степени дополнен данными, собранными Д.И.Яворницкоим при подготовке его знаменитой «Історії запорізьких козаків». Из описания Геродота [IV, 47-57] вытекает, что скифские степи представляли собой равнину, с богатыми пастбищами и многочисленными реками, которые ее орошали. Из всех перечисленных им речек, Геродот уделил особое внимание Днепру-Борисфену, для описания которого он не жалеет самых восхищенных слов. Согласен с ним и Д.И.Яворницкий. Днепр - это святая для запорожцев река, в казацких думах он зовется «Днепром-Славутой», в их песнях – «Днепром-братом». С бассейном Днепра связана разветвленная гидрографическая система. «З устя Дніпра та й до вершини сімсот річок ще й чотири» - пели запорожские козаки.[156] По обеим сторонам знаменитого Муравского шляха, вевшего из Крыма в глубинную Россию, трава была такой высокой, что за ней не было видно ни человека, ни воза. Последний не мог свернуть с наезженной колеи – его колеса сразу же запутывались в густой степной растительности.[157] Не случайно в украинском фольклоре сохранилась короткая, но емкая характеристика запорожских просторов: «Там сіна по коліна, свіжого пойла по стойла». Показательно, что в своей «Географии» Страбон [VII, 3, 17] отмечал, что кочевники Северного Причерноморья, продвигаясь степями, идут за своими стадами (курсив наш – В.М., С.П.). Вероятно, это подлинная этнографическая деталь, поскольку только вслед за скотом, поедавшим и вытаптывающим степную растительность, могли двигаться кибитки кочевников.

Понятно, что природные условия не были одинаковыми на всем степном просторе Северного Причерноморья. Весьма засушливыми были наиболее южные их районы, особенно современная Херсонская область, которые у польских и российских авторов прошлых веков именовались «Диким полем», «Пустополем», «Чистополем». Спасительными оазисами во время летней жары были здесь лишь немногочисленные речки и балки.[158]

Следует отметить, что летняя жара во времена, которые описываются Д.И.Яворницким, была, судя по всему, более чем ощутимой. Средняя температура в июне-июле составляла около 33˚С. Однако в отдельные периоды она достигала отметки 55-62˚ С! Поэтому неудивительно, что степи к началу августа превращались в сухую, сожженную солнцем пыльную равнину, на которой и людям и скоту было трудно переносить пылающие лучи южного солнца.

Достаточно суровым испытанием в запорожских краях были также зимние морозы. Хотя они, как правило, не превышали -12˚ С и лишь иногда опускались до отметки -30-40˚ С, они сопровождались частыми метелями, губительными в ровной степи.

Французский военный инженер Г.Л. де Боплан, находившийся на польской службе, участвовал в неудачном зимнем походе польского войска против татар в 1646 г. Кода поляки достигли р.Мерла (левый приток р.Ворскла), настали жгучие и лютые морозы, от которых погибло 2 тис. воинов и около тысячи коней. Сам Боплан спасался в крытом возке не только тепло одетом, но и державшем на коленях большую собаку, гревшую ему ноги.[159]

Древним авторам климат Скифии также представлялся очень суровым. Так, Геродот [IV, 28] утверждал, что восемь месяцев там царил нестерпимый холод, а в остальные четыре также ощущался недостаток тепла. Римский поет Овидий, отбывавший свою ссылку в.Томы (современная Констанца) также отмечал суровость здешнего климата. В послании к Фабию Максиму он пишет: вот уже четвертую утомительную зиму борюсь я тут с холодом, стрелами (кочевников – прим. наше) и своей судьбой.[160]

Однако не вызывает сомнения, что для скифов богатые на пастбища и водопои причерноморские степи, несмотря на зимнюю стужу и летнюю жару, тучи комаров и мошки, периодические нашествия саранчи и суховеи, были, как и для поздних кочевников,[161] землей обетованной. Не случайно именно тут возник один из самых ярких очагов той кочевой цивилизации, которую принято называть скифо-сибирской.

Рассказ Геродота [IV, 16-32, 46-58] о территории Скифии, народах, которые здесь обитали, реках и климате Скифии, является, по сути, описанием театра военных действий, на котором разворачивались события скифо-персидской войны.

Поэтому приведенные им данные являются словно бы моментальным срезом огромного генеалогического древа северопричерноморских народов, который отражает историческую ситуацию приблизительно конца VI – V вв. до н.э.

Сама Скифия, по Геродоту [IV, 101], представляла собой огромный квадрат, южный край которого протянулся от Истра до Меотиды (Азовского моря). Соответственно, северная граница Скифии должна была бы пролегать приблизительно по широте Припяти и Чернигова.

На этом огромном пространстве, в пределах Степи, Лесостепи и южной оконечности Леса, обитали многочисленные племена и народы.

Попытки разместить их на современной географической карте предпринимались не одним поколением исследователей. Одну из них в начале ХХ в. совершил выдающийся знаток истории и культуры скифов М.И.Ростовцев.[162] Согласно его представлениям, Скифия представляла собой могучую державу, простиравшуюся от Дуная до Волги в широтном направлении и от побережья Черного моря до границ Лесостепи и Леса – в меридианальном. Вся эта территория, по его мнению, была занята скифами-иранцами, пришедшими из глубин Азии в VII в. до н.э.

Позднее широкое признание получили карты Скифии, составленные Б.Н.Граковим, М.И.Артамоновим, А.И..Тереножки-ным совместно с В.А.Ильинской.[163]

Рассматривая эти историко-географические реконструкции, можно сразу же увидеть, что практически всю степную зону Украины исследователи «отдают» кочевым скифам, а на территории вблизи Ольвии, согласно Геродоту, помещают эллино-скифов.

Однако при попытке конкретизировать эти общие наблюдения возникают определенные сложности. Так, по данным археологии, на территории Нижнего Поднепровья во времена Геродота отсутствовало население с выразительным оседло-земледельческим хозяйством, что не совпадает с его упоминанием скифов-земледельцев. Это различие между данными письменного источника и археологическими реалиями специалист по иранской лингвистике В.И.Абаев объясняет неверным толкованием термина «скифы-георгои», который употребляет Геродот. Исследователь предложил выводить определение «георгои» не из древнегреческого языка, в котором оно имеет значение «земледелец», а с иранского и считать его огреченным скифским племенным названием «gau-varga» - «те, что разводят скот», т.е. переводить термин Геродота не как «скифы-земледельцы», а наоборот – как «скифы-скотоводы».[164] К слову, такое понимание данного термина достаточно хорошо соответствуют условиям днепровских плавней, где даже в самую жаркую погоду было достаточно корма для скота.

Достаточно спорным есть вопрос о локализации скифов-царских. Без сомнения, они были самым привилегированным подразделением скифской орды и составляли вершину скифской триадной пирамиды («центр»). Именно из среды этих гордых властителей Степи, ведших свой род от легендарного Колоксая, происходила династия скифских владык.

Указывая границы земли скифов-царских, Геродот отмечает, что земли скифов-георгоев протянулись на три дня пути на восток, далее еще на 14 дней пути, до речки Герра, обитают скифы-кочевники. Лишь за ними начинаются земли скифов-царских, которые на юге достигают Таврики (Крым), а на востоке доходят до Танаиса (Дона). Если принять во внимание, что день дороги по суше равнялся 25-30 км, то начало земель скифов-царских (17 дней пути х 25 км) отстояло от Гилеи не менее, чем на 425 км. Таким образом, если понимать Геродота буквально, то земле скифов-царских между Днепром и Доном места практически нет.

Именно поэтому некоторые исследователи, не уточняя детали, обозначают ее широкой дугой от Восточного Крыма до северо-восточного Приазовья., другие пробуют иначе подойти к свидетельствам Геродота. В частности Б.А.Рыбаков, как отмечалось выше, искусственно сконструировал вторую Гилею на Средней Ворскле.

Несколько прояснить эту ситуацию помогают этнографический материалы. По данным Д.И.Яворницкого[165] на левобережье Нижнего Днепра кочевали две ногайских орды – Джедишкульская и Джамбойлуцкая. Первая передвигалась вдоль левого берега Днепра от г.Кизикермена (приблизительно 30 км ниже современного Никополя) до устья р.Конка и далее до ее истоков, а потом до р.Берда. Длина этого маршрута совпадает с 14 днями дороги Геродота (350 км: 25). Едва ли это случайное совпадение. Поэтому мы считаем, что из этого следует два вывода – во-первых, под «днями дороги» Геродота следует понимать дни достаточно медленной перекочовки. Во-вторых, земли скифов-кочевников, вероятно, совпадали с территорией кочевания Джедишкульской орды.

Ногайцы Джамбуйлакской орды кочевали от широты Кизикермена вдоль левого берега Днепра до Кинбурна и далее на восток в направлении современного Бердянска. Территория расселения Джамбуйлакской орды может дать частичное представление о земле скифов-царских – они действительно начинались восточнее территории скифов-кочевников, у Танаиса, охватывая Северное Приазовье и степной Крым вплоть до границ Боспорского царства.

Наиболее дискуссионным является вопрос о локализации лесостепных племен. Постепенно, благодаря накоплению археологического материала, становилось все более ясным, что вывод об иранской принадлежности населения Скифии верен лишь в отношении степных районов Северного Причерноморья. На территории же Лесостепи в скифскую эпоху обитали племена, воспринявшие скифскую культуру, но вели они свое происхождение, главным образом, от местного населения предыдущего времени. В следствии этого возникла дилемма – или считать, что скифская держава не была одноэтничной, или признавать тезис об одноэтничности Скифии, сокращая, тем самым, ее условные границы до территории причерноморских степей. Именно второй путь избрали Б.Н.Граков и М.И.Артамонов, против чего последовательно выступали А.И.Тереножкин и В.А.Ильинская.

Однако для начала рассмотрим наиболее вероятные варианты локализации «нескифских» народов Геродота на территории Лесостепи и их возможную связь с конкретными археологическими культурами этого времени. Общепринятой есть мысль о связи киево-черкасского и подольского вариантов культуры скифского типа со скифами-пахарями. Их земля имела форму громадного треугольника между средними течениями Днепра и Днестра, продолжаясь затем на территории Днепровского лесостепного Левобережья вдоль рр. Ворскла и Псел. В местных археологических памятниках выявлены многочисленные предметы греческого импорта, которые свидетельствуют о тесных торговых контактах населения этого региона с Ольвией. Не случайно Геродот [IV, 17] упоминает, что скифы-пахари сеяли хлеб для продажи. По языковой принадлежности скифы-пахари были протославянами. В частности, данные языкознания свидетельствуют, что предки древних славян должны были обитать в окружении иранских, балтских и фракийских племен. Это наблюдение совпадает с историческими реалиями I тыс. до н.э.

Так, с упомянутыми Геродотом алазонами и агафирсами можно сопоставить с большой долей вероятности фракийское население Лесостепной Молдовы и Карпатского бассейна, граничившее со скифами-пахарями на юго-западе.

Население милоградской культуры, распространенной на севере Украины и в южной Белоруссии, современные исследователи, прежде всего О.Н.Мельниковская,[166] отождествляют с неврами. Где-то севернее их обитали андрофаги. Вероятно, их территорию следует искать в Верхнем Поднепровье, где была распространена днепро-двинская культура.[167]

Севернее скифов жили также меланхлены, название которых - «черноризцы», происходило от одежды черного цвета. Они обитали на 20 дней пути от побережья Черного моря. Некоторые исследователи считают, что территория меланхленов находилась неподалеку от современного Чернигова, поскольку название последнего, расположенного примерно на широте, указанной Геродотом, а также народные предания о княжне Черни и князе Черном, перекликаются с названием этого народа.

Очень сложным является вопрос о локализации земли будинов и гелонов. Будины обитали на расстоянии 15 дней пути от залива Меотийского озера (современный Таганрогский залив Азовского моря). Вероятно, сейчас наиболее убедительной есть точка зрения Б.А.Рыбакова, согласно которой основные земли будинов совпадают с территорией распространения юхновской культуры, отдаленной от побережья Азовского моря и расположенной на южной окраине леса Днепровского Левобережья.[168]

Относительно местоположения города Гелон, то в специальной литературе широко распространена точка зрения Б.А.Шрамко, который считает таковым огромное Бельское городище в среднем течении Ворсклы,[169] хотя существуют и иные мысли по этому поводу.[170]