Характеристика зрительных образов

 

Понятие образа играет все более заметную роль в эргономических исследованиях. Информационная мо­дель реальной обстановки в системах "человек — маши­на" должна быть предварительно проанализирована опе­ратором, он должен построить собственную образно-концептуальную модель ситуации, принять решение и лишь затем осуществить исполнительное действие. В этом случае особенно отчетливо выступает недостаточ-

ность объяснительных стимульно-реактивных схем. Между воздействием и ответным действием в деятель­ности оператора находится двойное уподобление реаль­ности, или два образа, две модели реальности. Каждая из них требует от оператора специфических познаватель­ных действий, осуществляющихся как во внешнем, так и во внутреннем плане. В интервале между воздействием и ответным действием имеются повторение и преобразо­вание явлений в информационной модели, достигаемые техническими средствами, и повторение и преобразова­ние явлений в образно-концептуальной модели, достигае­мые психологическими средствами.

Информационные и образно-концептуальные модели выступают как искусственные образования, открываю­щие человеку пространство доступного для понимания и действия мира. Разумеется, образно-концептуальные и информационные модели нетождественны, но описание их в близких терминах существенно облегчает решение задачи синтеза систем "человек—машина ".

Для понимания процессов формирования образно-концептуальных моделей, а также процессов преобразо­вания, осуществляемых с целью информационной подго­товки и принятия решения, полезно рассмотреть наибо­лее общие свойства зрительных образов.

Образы представляют собой субъективные феноме­ны, возникающие в результате предметно-практичес­кой, сенсорно-перцептивной и мыслительной деятель­ности как при наличии адекватной сенсорной стимуля­ции, так и в ее отсутствие. Образ — это целостное, интегральное отражение действительности, в котором одновременно представлены основные перцептивные ка­тегории (пространство, движение, цвет, форма, фактура и т.д.), причем, как хорошо известно из психологии восприятия, воздействие этих категорий на наблюдателя не является независимым.

Важнейшей функцией образа является регуляция исполнительных актов. Логично представить себе ре­гулятор не менее реальным, чем исполнительный меха­низм, и обладающим такими же свойствами, как объект регулирования. В предыдущем разделе приведены аргу­менты в пользу рассмотрения живого движения как особого функционального органа, обладающего по ана­логии с морфологическими органами свойствами реак­тивности, чувствительности, подчиняющегося законам эволюции и инволюции.

Нетрудно обнаружить аналогичные свойства и у когнитивных процессов. Восприятие, память, мышление также представляют собой действия (или системы дей­ствий), каждое из которых реактивно эволюционирует и инволюционирует [17 — 19]. Результаты этих действий фиксируются прежде всего в образах (двигательных, перцептивных, мнемических, мысленных), которые в свою очередь выполняют регулятивные функции по от­ношению к дальнейшему развертыванию когнитивных и исполнительных актов. Образы реальных предметов всег­да локализуются нами во внешнем пространстве там, где находятся предметы восприятия или действия.

Это же относится и к визуализированным образам, представлениям, которые наблюдатель видит в отсутст-

вие объекта наблюдения. Вне процесса объективации, экстериоризации не существует и образа как некоторой субъективной данности. Благодаря локализации образа во внешнем трехмерном пространстве (в том числе и в транс­формированных субъектом его аналогах [20, 21]) возможно регулирование исполнительных действий, осуществляе­мых во внешнем плане. Другими словами, регуляция исполнительных актов возможна лишь через предмет­ную среду, отображенную в объективированном образе.

В зрительном восприятии выделяют два типа структур: пространственную, связанную с локализацией в координатах трехмерного пространства окружающего мира, и проксимальной стимуляции, соотносимую с ана­томическими координатами сетчатки. В специальных исследованиях возможна демонстрация относительной независимости этих структур друг от друга, хотя в реаль­ном акте восприятия они взаимосвязаны. Обе структуры характеризуются и определенными иконическими (кар­тинными) свойствами [22]. Иконические свойства этих структур составляют чувственную ткань образа {и сознания), которая, как правило, слита с предметным содержанием воспринимаемой действительности [3], т.е. локализуется во внешнем трехмерном пространстве. Дальнейшее обсуждение свойств образа целесообразно проводить в терминах биодинамической и чувственной тканей, хотя их разделение не может быть абсолютным, поскольку и в биодинамической ткани движения присут­ствуют иконические, чувственные свойства. Пространст­венная структура образа складывается в результате пред­метных действий субъекта, благодаря преобразованию биодинамической ткани движения в чувственную ткань пространственного образа. Это относится не только к процессу формирования образа, но и к сформированно­му образу: ведь остановка может рассматриваться как накопленное движение, его симультанный слепок. В сня­том виде биодинамическая ткань движения присутствует и в порожденном и в воплощенном образе.

По мере формирования пространственного образа он наполняется предметными свойствами, облекается чувственной тканью и совместно с ней локализуется во внешнем пространстве. Сказанное справедливо как по отношению к чувственной ткани, связанной по своему происхождению с биодинамической тканью, так и по отношению к чувственной ткани, связанной с иконичес­кими свойствами проксимальной стимуляции. Последняя также экстериоризуется и сливается с пространственной структурой образа. После такого слияния образ выступа­ет в качестве интегрального, неразложимого целого.

Следовательно, в сформировавшемся образе биоди­намическая и чувственная ткани представляют как бы две стороны одного и того же целого. Более того, они стано­вятся обратимыми. При формировании пространствен­ного образа ведущую роль играет биодинамическая ткань движения, действия. В сформированном образе ведущее положение занимает чувственная ткань, в том числе и имеющая своим источником проксимальную ситуацию. При построении движения осуществляется обратный перевод, т.е. чувственная ткань образа трансформирует­ся в биодинамическую ткань движения. Движение в

конечном счете представляет собой как бы субстанцию, каркас образа. И если верно положение о том, что деятельность умирает в продукте, то точно так же должно быть справедливо положение о том, что образ умирает, воплощается в деятельности, чтобы возро­диться в результате ее завершения.

Именно поэтому образы обладают свойством откры­тости. Чувственная ткань пространственного образа, свя­занная по своему происхождению с активными движе­ниями субъекта в окружающем мире, может выступать в качестве регулятора исполнительных действий. Осу­ществление последних вновь приводит к трансформации биодинамической ткани в чувственную, к расширению и фиксации в образе все новых и новых свойств предмет­ной действительности. Однако сложившийся детальный образ окружения сплошь и рядом оказывается чрезмерно избыточным для решения утилитарных задач регуляции исполнительных актов, хотя он, разумеется, необходим для принятия решения о целесообразности того или иного действия. Средством преодоления избыточности при стереотипизации и стандартизации условий выпол­нения действия является трансформация пространствен­ного образа, его биодинамической ткани в более или менее автоматизированную схему. В складывающихся в результате такой трансформации схемах, а затем и в символах усиливаются элементы абстрагирования и со­ответственно уменьшается удельный вес биодинамичес­кой и особенно чувственной ткани.

Сказанное выше позволяет прийти к заключению, что образы, равно как и движения, следует рассмат­ривать как функциональные органы регуляции пове­дения. Подобная трактовка образа как органа индивиду­альности вытекает из воззрений А.А.Ухтомского, рас­сматривавшего доминанту в качестве особого функцио­нального органа. Он писал о ее внешнем и внутреннем выражении [23]. К внешнему выражению доминанты относится стационарно выполняемая работа или рабочая поза организма. К внутреннему выражению относится переживание доминанты в виде сокращенного символа ("психологическое воспоминание"). На эту сторону дела в трудах А.А.Ухтомского обратил внимание Б.Г.Ананьев, который также подчеркивал, что целостный, или интег­ральный, образ может рассматриваться как своеобраз­ный орган поведения [24]. Подобная единая трактовка движений, образов, установок как функциональных ор­ганов индивидуальности облегчает выявление существу­ющих между ними взаимоотношений.

Каждый человек имеет множество образов самых различных пространств: комнаты, улицы, города, люби­мой картины и т.д. Некоторые из нас свободно ориенти­руются в микроскопическом пространстве и даже в про­странстве космоса, причем несомненна способность легко переходить от работы в одном пространстве к работе в другом пространстве. Образы внешнего окру­жения, как правило, включают в себя и "схему тела".

Схема тела — это обобщенное представление чело­века о своем теле: контуре и габаритах, его границах и ориентации и состоянии движения в окружающем про­странстве. Ф.Д.Горбов [25] отмечал, что, непрерывно изменяя положение тела, человек одновременно создает и опробует постуральную модель, формирующую схему тела. Воспринимаемые границы схемы тела чрезвычайно подвижны. В схему тела включаются одежда и разнооб­разные орудия труда (перо, лопата, автомобиль, танкер и т.п.). Ярким примером пространственных свойств обра­зов являются возникающие у ампутированных феномены движений фантомных конечностей, когда культя в дей­ствительности не двигается.

Приведенные примеры свидетельствуют о постепен­ном отодвигании чувствительности индивида во внешнее пространство, о построении индивидом все более аде­кватных и сложных пространственных образов и моделей реальности. Естественно, что в субъективных образах в зависимости от задач деятельности отражение физичес­кого пространства может трансформироваться. Оно может восприниматься в прямой и образной перспекти­вах, намеренно сжиматься или растягиваться, схематизи­роваться и пр. Описание субъективных образов, пред­ставлений и действий в терминах пространственно-вре­менных свойств не более условно, чем описание ДНК в форме двойной спирали. Не случайно специалисты в области психологии труда и эргономики давно работают в таких терминах и понятиях, как пространство моторно­го поля, пространственно-временные свойства движения и восприятия, наглядно-образные схемы, ориентирую­щие деятельность человека в рабочем пространстве. Ис­пользуются и такие термины, как оперативная единица восприятия, образ-манипулятор, который несет в себе и отражение реальности, и ее понимание, и схему действия.

В зрительных образах отражается не только про­странство, но и время. В симультанных картинах ("ос­тановленных мгновениях ") присутствуют элементы на­стоящего, прошлого и будущего. Отражение времени в образах основано как на механизмах восприятия и экстраполяции движений, так и на механизмах, которые подобны полупрозрачной картотеке следов, зафиксиро­ванных в разные моменты времени. Это позволяет, с одной стороны, воспринимать мир стабильным, а с дру­гой — учитывать в нем прошлые, текущие и предстоящие изменения. Следовательно, зрительные образы позволя­ют потенциально и актуально отражать действительность во всем богатстве как видимых, так и скрытых в опреде­ленный момент связей между предметами.

Отражение времени в образах представляет собой основу таких явлений, которые описываются терминами "потребное будущее" (Н.АБернштейн), "акцептор ре­зультатов действия" (П.К.Анохин), "актуальное будущее поле" (Л.С.Выготский).

Создание адекватного концептуального аппарата для описания структурных и функциональных характерис­тик пространственно-временных схем и конструкций, присутствующих в образах, оказывается чрезвычайно сложным делом, поскольку они, как правило, скрыты не только от внешнего наблюдения, но и от интроспекции. В онтогенезе фундаментальные перцептивные категории, образующие основу предметных значений, практически осваиваются до развития процессов вербального обще­ния, в рамках которого первоначально формируется сим-

волическое знание о мире. По мере становления такой мощной системы произвольной регуляции деятельности, какой у взрослого человека является речь, создается впечатление, что процессы наглядно-образного отраже­ния начинают играть подчиненную роль. Следует под­черкнуть, что и на этапе развитого речевого общения восприятие (и содержание образа) неидентично процессу отнесения к тем или иным условным категориям.

В информационном отношении образы представля­ют собой необычайно емкую форму репрезентации окру­жающей действительности. В них находит место ин­формация о пространственно-временных, динамических, цветовых и фигуративных характеристиках предметов. Они многомерны, многокатегориальны, а также полимо­дальны. В образах отражаются не только фундаменталь­ные перцептивные категории, но и взаимоотношения между ними как в рамках одной категории, так и интер­модальные. Высказываются предположения о том, что наглядные образы легко трансформируются в амодаль-ные образы, в перцептивные или предметные понятия — комплексы ("размытые понятия") и т.п. Другими слова­ми, образы многослойны и генетически, и функциональ­но, что позволяет человеку как бы перемещаться в мир символических значений и концептов, рефлектировать по поводу верхних слоев построенного им образа мира, сознательно оперировать знаками, символами, словами. Что же касается фундаментальных перцептивных кате­горий, то, хотя они и служат ориентирами практической деятельности человека, предметом рефлексии становятся редко. Конечно, человек продолжает эффективно исполь­зовать наглядно-чувственное, образное отражение предметной действительности, но преимущественно в скрытой, латентной форме.

Подобно тому, как разные стороны сложных двига­тельных актов обеспечиваются координированной рабо­той различных уровней построения движений, воспри­нимаемая пространственная локализация объектов и описание их формы, судя по результатам специальных исследований [26], представляют собой продукты пере­работки информации на различных уровнях построения образа. В восприятии точно так же, как и при регуляции движений, осознается в первую очередь предметное со­держание, соответствующее смысловой стороне стоя­щей перед субъектом задачи. Фоновые координации, реализуемые на более низких уровнях, не представлены в фокальной области сознания, даже если речь идет о таких процессах, как отражение яркостных характерис­тик или движения предмета. Эта латентность восприятия, полезная для субъекта, не освобождает психологию от ее вполне сознательного учета, от задачи реконструкции этого удивительного мира психической реальности, от поиска и развития объективных и вместе с тем психоло­гических методов его исследования.

Реконструкция фоновых координации, осуществля­емых на нижних уровнях процесса формирования пред­метного образа, особенно актуальна, потому что объекты, ситуации, события представлены в информационных мо­делях в закодированном виде. Нередки случаи, когда наиболее информативные признаки отображаемых объектов кодируются распределением яркостей, движением, а пространственные характеристики объектов — буквен­но-цифровой информацией или точками и линиями на плоскости средств отображения. Операторы в этих слу­чаях должны восстанавливать ситуацию на основании заведомо бедной, а часто и искаженной входной инфор­мации. Другими словами, фоновые, неосознаваемые в естественных условиях уровни в деятельности оператора становятся предметом специальных перцептивных дейст­вий, на основе которых только и может сформироваться предметный образ отображаемой ситуации.

Исследование работы операторов показывает, что отнесение сведений, получаемых оператором, к реаль­ным объектам, часто выполняется им как вполне созна­тельное действие, которое вызывает определенные труд­ности и нелегко поддается упражнению и автоматизации. Об этих трудностях писал М.Л.Галлай:

"Я представляю себе, как метался взгляд лет­чика от прибора к прибору во время этого раз­ворота: крен, перегрузка, скорость, подъем, курс, снова скорость... Инерция прижимает тело к креслу... Дрожит от напряжения ко­рабль... За покрытыми испариной стеклами ка­бины — сплошная молочная мгла, но летчик отработанным за годы полетов внутренним взором видит, какую хитрую, лежащую на самой грани_п возможного кривую описывает его машина".

В этом описании обращает на себя внимание, во-первых, что пилот видит не столько приборы, сколько траекторию полета машины в пространстве, и, во-вторых, что это видение — результат работы внутреннего взора, отрабо­танного за годы полетов.

Данный пример — не исключение. Имеется много профессий, основным содержанием которых является восприятие, опознание зрительных образов, их интер­претация и трансформация. Примером может служить дешифрование аэрофотоснимков, снимков в трековых камерах и при рентгенодиагностике. Специфические проблемы возникают при организации деятельности че­ловека в таких условиях, которые существенно изменяют характеристики сенсорных и перцептивных процессов, например зрительное восприятие в безориентирован­ном пространстве, восприятие в условиях невесо­мости или при наличии искажающих сред. Хотя это может звучать парадоксально, но восприятие, кажущееся таким естественным и непосредственным, оказывается серьезной и подчас очень тяжелой работой. Сложность многих профессий, связанных с процессами приема и переработки информации, состоит в том, чтобы обна­ружить в запутанной и неясной картине ясные и отчет­ливые признаки определенных физических событий, т.е. построить образ этих событий, имеющий предметное значение, которое затем могло бы быть переведено в символическую, словесную форму.

Информационная емкость зрительных образов огромна. По сравнению со слуховыми и двигательными образами они характеризуются субъективной симультан-ностью, позволяющей мгновенно "схватывать" отноше­ния между элементами реальной или представляемой

ситуации. Симультанность характеризует не только вос­приятие реальных, но и отображенных, в том числе и закодированных объектов. Поэтому использование многомерных кодов (сочетаний цвета, формы, конфигу­рации и пр.) не вызывает увеличения времени воспри­ятия по сравнению с одномерными кодами [27].

Образы обладают большей, чем слова, ассоциа­тивной силой. Возможно поэтому образы прекрасно хранятся в памяти. После однократного предъявления нескольких тысяч картин наблюдатели способны пра­вильно опознать около 90% [28].

Наряду с отражением реальности зрительные обра­зы содержат интенциональные и аффективные компо­ненты, поэтому регуляция поведения и деятельности по­средством образа замечательна тем, что она допускает определенную меру независимости деятельности от не­посредственной внешней ситуации. Другими словами, образы субъективны и пристрастны. В образах при­сутствуют и оперативные компоненты, поскольку они по своему происхождению связаны с действиями. Наличие оперативных компонентов позволяет образам трансфор­мироваться в перцептивно-моторные схемы и выполнять функцию регуляции поведения с учетом внешних обсто-. ятельств, а равно мотивационных и целевых аспектов деятельности.

Следующая группа свойств связана с их подвиж­ностью и пластичностью. Эти свойства проявляются прежде всего в том, что в образном плане возможны быстрые переходы от обобщенной оценки ситуации к подробному анализу ее элементов. Они обеспечивают различного рода пространственные перемещения отра­женных в образах объектов, их сдвиги, повороты, а также увеличение, уменьшение, перспективное искажение и нормализацию. Эта своеобразная манипулятивная спо­собность зрительной системы [29] позволяет представить ситуацию как в прямой, так и в обратной перспективе. Манипуляции образами служат средствами решения задач опознавания, вносят определенный вклад в меха­низмы константности восприятия, а также являются важ­нейшими средствами продуктивного восприятия и визу­ального мышления [20, 30, 31]. Столкновение или сочета­ние различных образов может выполнять и смыслообра-зующие функции. Как хорошо известно, степень произ­вольности манипуляций образами может быть весьма различной.

Продуктивные манипуляции образами наиболее эф­фективны, когда они происходят либо в отсутствии объ­екта наблюдения, либо при отстройке от внешней ситуа­ции. Визуализация и манипуляция образами в плане наглядного представления интерферируют с перцептив­ной работой, направленной на окружающую действи­тельность, и в меньшей степени с процессами проговари-вания, с внутренней речью. Это создает возможность для параллельной фиксации результатов, полученных при работе с образами в вербальных значениях. Неполные, незавершенные образы, в которых имеется элемент "не­досказанности", нарушения равновесия, напряженности и т.п., провоцируют манипулятивную способность зри-

тельной системы в большей степени, чем завершенные образы.

Исследования манипулятивной способности зри­тельной системы приводят к заключению, что сформи­ровавшийся образ представляет собой полифункциональ­ный орган поведения. В нем фиксировано многоплановое отражение реальности,, он является регулятором испол­нительных актов, вместе с тем выступает в качестве "предмета" репродуктивной или продуктивной деятель­ности и, наконец, в качестве ее продукта. Конечно, образы, складывающиеся в результате предметно-прак­тического действия, отличаются от образов, складываю­щихся в результате перцептивных действий. Это же справедливо и по отношению к образам, складывающим­ся в результате мнемической или умственной деятельнос­ти. Имеются различия и между образами, складывающи­мися в процессе ознакомления, и образами, регулирую­щими исполнительные действия. Хотя они и имеют самое близкое отношение друг к другу, однако их содержание, полнота, уровень обобщения и другие черты различны. Эти свойства образов зависят от решаемой субъектом задачи и от способов ее выполнения, т.е. от характера используемых субъектом перцептивных действий.

Развитие восприятия приводит к тому, что как образ собственного тела, так и образы объектов внешнего мира могут приобрести новое качество и стать частью языко­вого семантического пространства. Образы и процесс восприятия в целом становятся доступными реф­лексивному анализу. Вместе с восприятием предмета происходит осознание его функций, благодаря чему вос­приятие становится обобщенным и категоризованным. Словесное обобщение позволяет привлечь к анализу сложные смысловые связи, отложившиеся в языке, и выделить те стороны воспринимаемого предмета, кото­рые оставались бы недостаточно воспринятыми. Объек­тивация образов позволяет до реализации исполнитель­ных действий на реальном субстрате "проигрывать" ва­рианты поведения и деятельности на другом субстрате — субстрате отображения, модели, образа.

Приведенная по необходимости краткая характерис­тика зрительных образов подтверждает высказанное ранее положение о том, что изучение процессов приема и переработки информации вне учета огромного инфор­мационного, когнитивного, творческого потенциала, со­держащегося в предметно-практических и чувственно-предметных формах отражения действительности, может приводить к резкому занижению реальных возможнос­тей человека по восприятию и обработке информации. Человек обладает поистине неисчерпаемыми резервами повышения "пропускной способности" восприятия. Все дело состоит в том, что эти резервы необходимо пра­вильно использовать, т.е. создавать внешние средства деятельности, рассчитанные на сильные, а не на слабые стороны когнитивных процессов.

Процессы формирования, опознания и оперирова­ния образами осуществляются при помощи специальных перцептивных действий.

3.4.2. Перцептивные действия

 

Согласно современным представлениям восприятие есть совокупность процессов, обеспечивающих субъек­тивное, пристрастное и вместе с тем адекватное отраже­ние действительности. Адекватность образа дана не из­начально, она достигается благодаря тому, что при фор­мировании образа восприятия происходит уподобление воспринимающих систем свойствам воздействия. По своему месту в структуре деятельности процессы воспри­ятия обычно являются действиями, за исключением тех случаев, когда создание адекватного или нового образа представляет собой самостоятельный мотив.

Требования, предъявляемые к восприятию со сторо­ны практической деятельности, называются перцептив­ными задачами. Воспринимать — это значит решать ту или иную перцептивную задачу, создавая адекватное отражение ситуации, поэтому восприятие представля­ет собой систему перцептивных действий. Перцептив­ное действие включает в себя различные операции и функциональные блоки. Перцептивное действие — это активный, динамический, регулируемый задачами дея­тельности процесс, обладающий механизмами обратной связи и предвосхищения, подчиняющийся особенностям обследуемого объекта. Активность восприятия состоит прежде всего в участии эффекторных компонентов, вы­ступающих в форме движения рецепторных аппаратов и перемещений тела или его частей в пространстве. Эти движения делятся на два больших класса.

В первый класс входят поисковые и установоч­ные движения, с помощью которых осуществляются поиск заданного объекта, установка глаза в наиболее удобную для восприятия позицию и изменение этой позиции. К этому же классу относятся движения головы на внезапно раздавшийся звук, следящие движения глаза и пр. Подобные движения не только создают наиболее благоприятные условия для восприятия объекта, но уча­ствуют в определении его пространственного положения.

Во второй класс входят собственно-гностичес­кие движения. При их непосредственном участии про­исходит оценка размеров, опознаются уже знакомые объекты, наконец, осуществляется сам процесс постро­ения образа. При движениях руки, ощупывающей пред­мет, в движениях глаз, прослеживающих видимый кон­тур, происходит непрерывное сравнение образа с ориги­налом. Несоответствие их друг другу вызывает коррек­тирование образа. Следовательно, роль моторики в вос­приятии не ограничивается созданием наилучших усло­вий для работы афферентных систем и заключается в том, что движения сами участвуют в формировании субъективного образа объективного мира.

В целях более детального выяснения роли перцеп­тивных действий в формировании образа целесообразно использовать ход рассуждений, в известной мере анало­гичный тому, который был применен Н.А.Бернштейном для выяснения роли сенсорных коррекций в регуляции человеческих движений. Вследствие множества степеней свободы окружающих объектов по отношению к воспри­нимающему субъекту и бесконечного многообразия ус-

ловий их появления они непрерывно меняют свое обли­чье, поворачиваются к нам различными сторонами. Иначе говоря, ни один сенсорный импульс, ни одно раздражение само по себе не может однозначно опреде­лить возникновение адекватного образа восприятия. Здесь необходима коррекция, исправляющая неизбеж­ные ошибки и приводящая образ в соответствие с объ­ектом.

Однако если такой образ будет материализован лишь во внутренних процессахорганизма (в состояниях рецеп­тора и коркового конца анализатора), то сопоставление его с оригиналом окажется невозможным и, таким обра­зом, требуемая коррекция не сможет осуществиться. Следовательно, нужна экстериоризация отражательного процесса, которая и происходит в виде перцептивных действий. Подобно тому как двигательное поведение субъекта может согласовываться с условиями задачи лишь благодаря сенсорной коррекции, адекватность вос­приятия обеспечивается в конечном счете эффекторной коррекцией.

Более широкий аспект этой проблемы состоит в том, что вообще физиологическая схема активности (безраз­лично, идет ли речь о схеме рефлекторной дуги или рефлекторного кольца) не может "включить в себя объект" с его специфическими предметными свойствами. В пределах этой схемы объект может выступать лишь как внешний по отношению к данному процессу компонент, как раздражитель, подлежащий перешифровке в серию нервных импульсов. Для включения объекта в систему человеческой активности необходимо выйти за пределы ее физиологического описания и рассмотреть ее психо­логически как внешнюю целесообразную деятельность субъекта. Последняя включает в себя объект со всеми его специфическими особенностями как свой собственный органичный компонент. Сказанное в полной мере и в первую очередь относится к орудиям труда, которые включаются в "схему тела" человека настолько, что чувствительность переносится на их границы.

Овладение системой перцептивных действий требу­ет специального обучения и достаточно долгой практики. Существенно, что как сами перцептивные действия, так и критерии адекватности образа не остаются неизменны­ми, а проходят значительный путь развития вместе с развитием самой деятельности.

Процесс формирования образа включает в себя целый ряд перцептивных действий, таких как обнаруже­ние, выделение адекватных задачам деятельности ин­формативных признаков, обследование выделенных при­знаков и собственно построение образа. Перцептивные действия в своей развернутой внешней форме выступают лишь на ранних стадиях онтогенеза или функционально­го генеза при столкновении наблюдателя с новым для него перцептивным содержанием. В этих случаях наибо­лее отчетливо обнаруживаются их структура и роль в формировании образов восприятия.

В дальнейшем они претерпевают ряд последователь­ных изменений и сокращений, пока не облекаются в форму мгновенного акта "усмотрения" объекта, который был описан представителями гештальтпсихологии и оши-

бочно принимался ими за исходную генетически первич­ную форму восприятия.

Важнейшим средством восприятия является воз­можность перестройки перцептивных образов и моделей внешнего мира и смены способов их построения и опозна­ния. Один и тот же объект может служить прототипом многих перцептивных моделей. В процессе их формиро­вания они уточняются, из объекта извлекаются инвари­антные свойства и признаки, что приводит в конце кон­цов к тому, что мир воспринимается таким, каким он существует на самом деле.

Многообразие возможных перцептивных образов одной и той же ситуации или объекта объясняется тем, что внешние перцептивные действия, как и исполнитель­ные действия, заключают в себе отражение двигательной задачи. Участие по-разному организованных движений и действий в процессах восприятия является основой и для объяснения субъективности и пристрастности воспри­ятия. В ходе развития перцептивных действий формиру­ются и развиваются также их когнитивные продукты, к числу которых относятся сенсорные и перцептивные эталоны, оперативные единицы восприятия, схемы, обра­зы и т.д.

Важнейшую роль в восприятии играет формирова­ние сенсорных эталонов, которые соответствуют не единичным свойствам окружающей действительности, а системам общественно выработанных сенсорных качеств [32]. К ним относятся общепризнанная шкала музыкаль­ных звуков, "решетка фонем" родного языка, система геометрических форм и т.п. Если сенсорные эталоны представляют собой результат общественно-историчес­кой деятельности человечества по выделению и созданию систем сенсорных качеств, необходимых для ориентиров­ки в окружающем мире, то результат индивидуальной деятельности человека по усвоению сенсорных эталонов называется оперативными единицами восприятия.

Оперативные единицы восприятия представляют собой компактные, семантические целостные образова­ния, формирующиеся в результате перцептивного (в том числе и профессионального) обучения и создающие воз­можность практически одномоментного (симультанного, одноактного), целостного восприятия объектов и ситуа­ций независимо от числа содержащихся в них признаков. Конкретно, оперативные единицы восприятия выступа­ют как содержание, выделяемое субъектом при выполне­нии той или иной перцептивной задачи. Развитие воспри­ятия связано со сменой оперативных единиц. Как пока­зывают исследования, эта смена выражается в преобра­зовании групп случайных, частных признаков в структур­ные, целостные признаки [33, 34]. Параллельно происхо­дит изменение и совершенствование самих перцептив­ных действий.

Всякий раз, когда субъект сталкивается с новой для него действительностью или когда сформированный ранее образ оказывается неадекватным, процесс воспри­ятия вновь превращается из симультанного в сукцессив-ный и совершается с помощью развернутых перцептив­ных действий.

В развитых процессах восприятия имеются специ­альные опознавательные действия. С их помощью производится выделение информативного содержания, по которому наблюдатель может сличить предъявленный объект с уже сформированными оперативными единица­ми восприятия, опознать его и, наконец, отнести к како­му-либо классу, т.е. категоризовать. Опознание требует значительно меньше времени, чем формирование образа. Ддя сличения и опознания достаточно выделить в объекте лишь отдельные характерные, информативные признаки. Это оказывается возможным потому, что в оперативных единицах восприятия аккумулирован прошлый опыт ак­тивной организации перцептивных действий, т.е. хоро­шо усвоенных "схем" обследования объекта. Эти схемы выступают как совокупность правил или обобщенных моторных программ,предназначенных для выделения существенных аспектов "типичного" в данном классе объектов.

Указанные свойства оперативных единиц воспри­ятия лежат в основе не только процессов обследования и опознания, но и процессов порождения или визуализа­ции образа, происходящих в отсутствие физического стимула. Подобная трактовка оперативных единиц вос­приятия близка к теории схем Ф.Бартлетта [35] и к понятию общей эфферентной готовности индивида, ко­торое является центральным в моторной теории зритель­ного восприятия, развиваемой Л.Фестингером и др. [36]. Согласно этой теории, осознанное зрительное воспри­ятие контура объекта определяется эфферентной готов­ностью индивида к выполнению определенных движений глаз, рук, головы и туловища в ответ на поступающую зрительную информацию. Под эфферентной готов­ностью понимается совокупность заранее программиру­емых эфферентных инструкций (моторных программ), которые активизируются зрительной информацией и находятся в состоянии готовности к мгновенному ис­пользованию.

Эфферентная готовность, актуализируемая стиму­лом, может относиться как к развертыванию перцептив­ных и опознавательных действий, так и к реализации приспособительных, исполнительных действий. В послед­нем случае эфферентная готовность ускоряет реализа­цию исполнительных действий и может служить источ­ником ошибочных действий.

Возвращаясь к характери