Библейское христианствоНаиболее трудной проблемой в истории христианства является вопрос о происхождении этой религии. Он был предметом продолжительного и весьма разнообразного обсуждения. В буржуазной литературе по вопросу о возникновении христианства можно проследить два основных направления. Одно ведёт своё происхождение от традиционной богословской точки зрения, согласно которой христианство было основано богочеловеком Иисусом Христом, жившим будто бы на земле в еврейской стране Палестине в годы царствования римских императоров Августа и Тиберия (начало I в. н.э.) и проповедовавшим своё учение; переданное человечеству его учениками-апостолами, оно сделалось впоследствии достоянием людей. Это чисто церковная точка зрения, но она в смягчённом, наукообразном виде перешла и на страницы исторической литературы. Другое, противоположное направление в изучении раннего христианства — его можно назвать буржуазно-антиклерикальным — ведёт своё начало от просветительской литературы XVIII в., точнее от Шарля Дюпон. Когда в середине XIX в. стали лучше изучаться религии Древнего мира с их культами великих богов природы, умирающих и воскресающих богов растительности, свободомыслящие учёные начали и в христианстве открывать многочисленные совпадения с древними восточными культами. Стали приходить к выводу, что образ Христа составился из сложенных вместе черт древних восточных богов — Осириса, Митры, Диониса и др., а частью из древнееврейских пророчеств, в которых тоже видели астрально-мифологические мотивы. Отсюда делали вывод, что в христианстве вообще нет ничего оригинального, что это просто перепевы древних астральных и других мифов еврейского, египетского, сирийского и другого происхождения. Историческую личность Иисуса Христа учёные этого направления начисто отрицали. Однако, исходя из мировоззрения внеконфессионально верующего Богу человека, Иисус существовал (третье утверждение). Он был человеком, праведником, который пришёл к евреям в Иерусалим в то время, когда иудаизм находился в глубоком кризисе. Иисус был самочинным пророком, который с помощью веры Богу пытался показать евреям, что их религиозная система не от Бога. Как известно из Библии, евреи его отвергли. После Иисуса его учение о Справедливом обществе исказили: сначала его ученики, апостолы, а затем глобальное “жречество” («мировая закулиса»), скрывшееся задолго до Иисуса в «священническом» колене иудейского рода Леви. Поэтому понятие «христианство» — как учение, оставшееся после Иисуса Христа (после его проповедей) — правильнее содержательно разделить на четыре разных учения:
· Учение самого Иисуса Христа — проповеди, то есть живое слово Христа — то, что имел в виду Иисус, находясь среди учеников при его жизни. · Учение первых “христианских” общин[74] и апостолов — как производную от учения Иисуса после его ухода из Иерусалима. · Каноническое “христианство” церквей имени Христа, основанное на рассказах некоторых апостолов и принятое в Римской империи около 325 г. н.э., т.е. через 300 с лишним лет после периода истинного христианства. · В России ещё следует разделять два “христианских” направления: старообрядчество и никонианство (после 1653 г. н.э.) — как две исторически следовавших одна за другой ветви византийского православия.
Все исторически сложившиеся разновидности “христианства” (три последних разновидности) признают учение о Мессии (Христе), о его казни, чудесном воскресении и искуплении грехов. А вот «Богом-Сыном» Христа сделали только в 325 году на Никейском соборе в Римской империи — путём прямого голосования членов собора. Примерно в это же время были приняты и существующие библейские каноны, которые известны как Новый Завет. Каноническое библейское христианство правильно относить только к двум последним его разновидностям из перечисленных нами выше. Ссылаясь на “христианские” каноны, церкви имени Христа считают себя наместниками Христа, как бы “замещающими” воскресшего Мессию до «второго пришествия» (которое красочно и страшно описано в последней главе Нового Завета — «Откровении Иоанна Богослова», известном как Апокалипсис[75]). Все без исключения канонические направления библейского христианства основываются на «Символе веры», принятом на том же Никейском соборе (325 год). Символ веры — это те необходимые тезисы церковно-канонического “христианства”, которым присягают все, кто принял решение о вступлении «в лоно Церкви», о крещении. Символ веры настоятельно закрепляет в психике “христиан” следующие церковные “истины”.
Никейский Символ Веры: 1. Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. 2. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. 3. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. 4. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша и погребенна. 5. И воскресшаго в третий день по Писанием. 6. И восшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. 7. И паки грядущаго со славою судите живым и мертвым, Его же Царствию не будет конца. 8. И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящего, Иже с Отцем и Сыном споклоняема и сславима, глаголавшаго пророки. 9. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. 10. Исповедую едино крещение во оставление грехов. 11. Чаю воскресения мертвых, 12. и жизни будущаго века. Аминь.
Весьма знаменательно, что Никейский Символ веры в Новом Завете не записан. Это в некотором роде присяга на верность церкви. Но основан этот Символ в общем-то на библейских канонах. История становления “христианства” после Иисуса Христа следующая. Первоначальной почвой, на которой возникло “христианство” было иудейское сектантство. В иудаизме — и в самой Палестине, и в иудейской диаспоре — в I-II вв. н.э. существовал целый ряд сект; некоторые из них представляли собой вероучения, основанные на ожидании пришествия мессии — спасителя. Для евреев, которые больше, чем какая-либо другая религиозно-клановая общность, испытали на себе за предыдущие несколько веков бедствия иноземного владычества — ассирийского, персидского, греческого и римского — это ожидание мессии сделалось краеугольным камнем религии, в особенности для некоторых сект. Приход человека-праведника Иисуса в Иерусалим, его необычные и смелые проповеди — были расценены верующими евреями согласно их мировоззрению (иудаизму), их культовым традициям, особенностям разных сект и ожиданиям Мессии. На этом (мессианстве)[76] впоследствии и была выстроена вся “христианская” идеология. К тому времени иудаизм вобрал в себя заимствования из других религий, которые нашли некоторое отражение и в искажённом понимании евреями миссии Иисуса. Таким образом библейское христианство это — чисто иудейская инициатива от самого начала его образования. То, что “христианство” возникло как одна из иудейских сект, лучше всего видно вот из такого факта: первый памятник “христианства” — Апокалипсис (написан около 68-69 гг. н.э., вскоре после смерти царя Нерона) — насквозь проникнут духом воинствующего иудаизма и резко отличается от всей позднейшей “христианской” литературы. Там нет ещё основных “христианских” догматов: нет троичности Бога, нет Духа Святого, а самое главное, нет позднейшей “христианской” этики — проповеди терпения, смирения, прощения. Наоборот, это сочинение пронизано духом мести, ненависти «к насильникам и угнетателям еврейского народа». В нём господствует боевой дух и уверенность в победе[77]. Автор Апокалипсиса даже не представляет себе, что он нечто иное, чем иудей. В Апокалипсисе нет совершенно черт космополитизма [78], которые характерны для позднейшей “христианской” литературы. В позднейшем “христианстве” сохранилось много еврейских элементов: личность основателя “христианства” Иисуса Христа, который изображается как еврей; место действия евангельских событий — Палестина; все действующие лица — евреи; Библия — еврейская священная книга — включена в состав “христианского” канона как боговдохновенная; еврейский Бог Яхве адаптирован “христианством” под именем Бога-Отца; основные догматы еврейской религии, представление о создании Богом мира и человека включены в состав “христианского” вероучения; отдельные еврейские обряды вошли в состав “христианского” культа — прежде всего Пасха. Некоторые чисто иудаистские обряды в течение долгого времени удерживались в “христианских” общинах, в том числе празднование субботы и обрезание, которое считалось вначале обязательным для “христиан” и лишь постепенно вышло из употребления. Таким образом, на первой стадии своего развития “христианство” было лишь одной из иудейских, в самом прямом смысле слова, сект. Но уже к концу I в. в “христианские” общины вливаются элементы нееврейского происхождения. Притоку их содействовало то обстоятельство, что в самих языческих культах также складывались течения, приближающиеся к духу мессианистских сект иудаизма. Восточные культы, многие из которых пользовались огромной популярностью в Римской империи, знали образы богов-спасителей, почитание которых имело широкое распространение, особенно среди угнетённых классов, рабов. История знает о многочисленных культах божеств-спасителей в Египте, Вавилоне, Сирии, Персии, позже в Греции. Таковы Осирис, Таммуз, Адонис, Аттис, Дионис, Митра. Они были и богами природы и олицетворениями духа растительности, но в массовом сознании они особым почитанием в качестве таких богов, к которым можно обращаться с просьбами о спасении. В эпоху разложения античных и восточных государств там развивались религиозные мистерии, таинства, которые представляли зачатки религий, перераставших племенные и национальные рамки. Мистерии представляли собой религиозные общины, объединённые не национальной или племенной принадлежностью, а вероисповеданием, добровольным включением в данное религиозное сообщество. Очень важно, что мистерии были связаны с представлениями о загробной жизни. Участие в них как бы обеспечивало лучшую участь в загробном мире. Это было ничто иное, как учение о спасении души. Наличие подобных культов на почве зороастризма [79] и эллинизма [80] благоприятствовало распространению того мессианизма, учения о спасении, которое сложилось в иудаизме. “Христианское” учение «о смерти и воскресении Бога» есть отражение восточных культов умирающих и воскресающих богов. “Христианская” пасхальная обрядность повторяет известные обряды смерти и воскресенья Аттиса[81] и Митры[82]. Даже отдельные подробности пасхального “христианского” богослужения скопированы с древних ночных обрядов по случаю смерти и воскресенья Аттиса и Митры. Культ персидского бога Митры очень сильно послужил “христианам” образцом для заимствования: день рождества Христова приурочен к 25 декабря — моменту зимнего солнцестояния, в который праздновали и рождение Митры.[83] Почитание “христианской” «божьей матери» скопировано с культа египетской Исиды. Надо сказать, что культ Исиды имел очень сильные шансы на распространение в качестве мирового культа благодаря своей эротичной окрашенности[84]. Чтобы успешнее бороться с подобного рода религией, “христианство” должно было установить культ женского божества, без которого оно не могло помериться силами с культом Исиды[85]. Отсюда появился культ богоматери в христианстве, совершенно невиданный в древнееврейской религии и в самом “христианстве” до IV в. не существовавший[86]. Появились апокрифические жизнеописания Девы Марии (Книга Марии девы. Книга младенчества). Целый ряд других элементов был заимствован из египетской [87] или других религий. Культ креста, например, ничего не имеет общего с предполагаемым орудием казни Христа. На крестах действительно распинали, но они имели форму буквы «Т». “ Христианский” крест — это чрезвычайно древний религиозный символ, который встречается на древнеегипестких, критских и других изображениях. Точное происхождение его установить пока трудно[88], но во всяком случае культ креста никоим образом не связан с легендой о крестной смерти Спасителя[89]. На древнейших “христианских” памятниках (погребениях) в качестве священных символов встречается не крест, а другие изображения: агнца, пастуха с агнцем на плечах, рыбы и др. Позже появляются кресты разных форм, но без всякого распятия. Изображения распятого на кресте Иисуса начали делаться только с VIII-IX вв. Идея непорочного зачатия Иисуса Христа Девой Марией от Святого Духа чужда иудаизму; но это верование о половой связи бога со смертной женщиной широко распространено в целом ряде восточных и античных культов. Корни же этой идеи лежат в глубочайшем прошлом — древних тотемических верованиях. Таким образом, в “христианстве” наряду с еврейскими элементами имеется ряд элементов, заимствованных их древневосточных религий. Иудаизм (первая часть Библии) появился гораздо ранее библейского христианства. Его каноны стали широко известны около V века до н.э. Предназначение иудаизма непосредственно связано с глобальной доктриной концентрации управления региональными цивилизациями народов в едином глобальном центре, который многие называют «мировая закулиса». Последняя имела представление о том, что её глобальному плану угрожает появление самочинного пророка, которому Бог даровал Свою милость. Этому свидетельствуют некоторые «пророчества» Ветхого Завета, касающиеся прихода Мессии (особенно «пророчество» Исаии, в котором прямо говорится о «сыне Бога»). «Мировая закулиса» готовилась к приходу Христа-Мессии задолго до его появления. Представители «мировой закулисы» внимательно следили за каждым шагом Иисуса Христа в Иерусалиме. Римская власть в лице Понтия Пилата вопреки своей воле по требованию иудейского синедриона (“священнической” верхушке иерусалимского храма) вынуждена была согласиться с приданием Иисуса казни. Но Бог в определённый момент увёл Иисуса в безопасное место, чем самым помог ему избежать позорища. Такова наша версия событий, описанных в Новом Завете. Поскольку Иисуса казнить не удалось, «мировая закулиса» вынуждена была разыгрывать мистерию (театральную постановку) казни перед кровожадной толпой: авторитет Иисуса ей нужен был для того, чтобы его употребить в своих целях. Мистерия прошла успешно без самого Иисуса. После этого была разыграна мистерия воскресенья и началась эпоха становления “христианства”. Где-то в период II – III вв. н.э. «мировая закулиса» приняла решение о внедрении библейского христианства в римскую цивилизацию. Поскольку библейское христианство предназначалось для «языческой» толпы (тогда — в первую очередь для римской), чтобы последняя стала верить в загробное воздаяние и т.п. “достоинства” библейского христианства, а иудаизм не должен был слиться с “христианством” — религии стали разделять, одновременно оставив их «объединённое» наследие. Такая вот непростая задача:
· Нужно было запятнать кровью Христа-Мессии иудеев с целью последующего противопоставления библейского христианства иудаизму — дабы не дать смешаться двум иерархически организованным составляющим будущей «объединённой» библейской веры, иудаизму и “христианству”. Парадокс состоял в том, что Мессию ждали иудеи, как Спасителя, зная из “пророчества” Исаии, что он должен добровольно стать жертвенным Агнцем. Но в “пророчестве” не было сказано, про инициацию казни Спасителя самими иудеями. Новый Завет же повязал кровью не только верхушку синедриона (верхушка иудейского «священства» в Иерусалиме), но простых иудеев из толпы[90]. Возможно что имя предателя Христа, Иуды Искариота — тоже выбрано специально, чтобы ассоциативно у всех “христиан” возникала скрытая ненависть к иудаизму. А у иудеев всегда была “памятка” о “подвиге” своего соплеменника, поддержавшего самое крупное в истории иудаизма жертвоприношение. · Одновременно с этим нужно было запятнать кровью праведника «языческую» высшую римскую власть, чтобы последняя была накрепко повязана с «мировой закулисой» (в Иерусалиме была представлена синедрионом) единым глобальным сценарием в отношении употребления в своих целях прихода праведника. Такая кровавая завязка позволяла ещё крепче установить контроль за иерархами римской власти и манипулировать ею как в отношении судьбы иудеев, так и в отношении дальнейшей религиозной вывески для толпы. Что и произошло после ухода Иисуса: иудеи были жестоко наказаны, после чего рассеяны в “вечные” диаспоры, а в Римской империи началась эпоха библейского христианства. При этом иудеям после неудачных восстаний в период первого “холокоста” (66 — 132 гг.) добавили много ненависти к римским властям, а вина за неудачи «несчастных евреев» легла в том числе и на непризнанного ими же Мессию, ставшего “Богом” всех “христиан” в Римской империи. Как можно понять из истории Рима, римские власти не сильно сопротивлялись “христианизации” империи, поскольку им было выгодно единобожие, укрощавшее рабов. · В то же время, нужно было показать некоторое сопротивление высшей римской власти казни Христа (что и написано в Новом Завете: Понтий Пилат отвергал предложение синедриона) и то, что римская власть просто пошла на поводу у синедриона. Этим «мировая закулиса» достигала эффекта не прямой ненависти будущих “христиан” к высшей римской власти, а некоторого некритичного осуждения Пилата за его малодушие. При этом сам Пилат предстал как жертва обмана синедриона и только. После этого “христиане”, доверяя по-прежнему имперским властям, должны были винить иудеев лишь за их очередное отступничество от “Бога” (таких «отступничеств» в Ветхом Завете зафиксировано немало), и ценить их «богоизбранность» ещё и за то, что Иисус якобы из них самих и что Иисус пришёл именно в Иерусалим (на «Святую Землю»), а не куда-то.
Короче говоря, «мировая закулиса» решила пройти между «Сциллой и Харибдой». Им надо было сохранить иудаизм для евреев: несмотря на приход еврейского Мессии, не смешивать “христианство” с иудаизмом и одновременно с этим создать послушную церкви общность людей, которая, признавая богоизбранность иудеев и их писание (Ветхий Завет), даже несмотря на предательство иудеями Христа — жила бы по законам Нового Завета. Для определённого оправдания в глазах “христиан” иудеев и сохранения за ними статуса «богоизбранного народа» № 1, части иудеев была, задолго до прихода Христа, уготовлена миссия подготовки к его приходу, сопровождения Христа и главное — последующего за уходом Христа в мир иной распространения “христианства” в среду «языческих» народов. “Христианская” церковь, проводит идею «первородного греха», объясняя последний ветхозаветной историей про грехопадение первых людей — Адама и Евы — вкусивших от запретного древа познания Добра и Зла. Этим церковь связывает “первородный грех” с процессом познания Правды-Истины (вне церковных догматов): что логически обосновывается мифами — «будете следовать Адаму и Еве, родитесь во грехе и не спасёте душу». Из этой логики сразу вытекает и церковный запрет на познание Правды-Истины вне церковного духовного (“чистого”) кураторства. Мало того, церковная версия замыкает появление Иисуса с мифом преодоления «проклятия от Бога»[91] первым людям (Адаму и Еве), распространившимся на всех остальных — и это преодоление якобы «проклятия» якобы возможно лишь через «божественное самопожертвование», во имя чего якобы «Бог Сын» и воплотился на Земле. Идея первородной греховности позволяет церковникам загонять массы верующих под своё лоно: ведь крещение, согласно учению церкви, это необходимая процедура для того, чтобы начать спасать свою «грешную душу для будущей жизни». Душа, согласно учению церкви, также как и люди в этом мире всё равно остаются греховными (таков уж мир), однако, причастность к церкви (якобы «ко Христу») позволяет начать спасение души и укрепляет надежду верующих на то, что у них это получится и что это — самое главное в жизни. Следует особо отметить, что в библейском христианстве идея первородной греховности, канонически обосновываемая грехопадением первых людей — является логическим продолжением идеи «греховности народа» Ветхого Завета (евреев). Общебиблейская идея греховности в полной мере употребляется «мировой закулисой» как для успокоения иудеев («богоизбранного народа»), так и для успокоения “христиан”, но по-разному:
· Иудеям внушается, что «помощь Бога» им будет оказываться в земной жизни лишь тогда, когда они выполняют его «Законы» (написаны в Торе и Талмуде) и не уклоняются от иудаизма. В противном случае этот же “Бог”, прогневавшись, начинает крушить отступников до тех пор, пока они не станут послушными согласно предписаниям иудаизма. Гнев “Бога” иудеям обеспечивается вполне земными силами, подвластными хозяевам иудейской иерархии: это как правило факторы противостояния рассеянным иудейским диаспорам (которые уклонились от своей канонической миссии) со стороны разнообразных “языческих” и “христианских” народов и их верхушек. Такими были вавилонский и первые римские “холокосты”, таким был нацистский “холокост” и т.п. В то ж время иудейский “Бог”, как можно понять из канонов, всегда прощает их после наказания и тем самым «богоизбранность» заблудшего “народа” сохраняется на века, как и обещал “Бог” первопредкам иудеев. · “Христиане” успокаиваются по тому же принципу, только “помощь Бога” как таковая у них переносится из земной жизни в «грядущую», выражаясь не в чём-то ощутимо достигаемом в этом мире, а в посмертном воздаянии. Если “христиане” ведут себя послушно согласно предписаниям Нового Завета, то в будущей жизни они будут поощрены благами рая, и наоборот. Все страдания этой жизни в “христианском” писании объясняются также как и в иудейском — греховностью людей — только “христианам” предложено смиренно переносить все тяготы жизни (в том числе и эксплуатацию одних людей другими), ожидая грядущую, а иудеям предписано преодолевать “тяготы жизни”, которые мешают им двигаться к земной цели, указанной в иудейских канонах.
Так одна общебиблейская идея греховности (в двух частях) употреблена для построения иерархии: на верхушке последней «мировая закулиса», затем послушные “Богу” иудеи, которым поставлена задача захвата власти в государствах, куда они рассеяны, и внизу “христиане”, призванные “Богом” смиренно терпеть земные страдания во имя посмертного «поощрения».
Из идеи греховности вытекает два существенных вывода:
· Во-первых, учение о греховности как причине всех несчастий, которые обрушились на человечество, отвлекает внимание масс от реальной борьбы с социальным злом[92]. Оно переносит вопрос из плоскости борьбы за насущные интересы[93] в плоскость избавления от грехов. · Во-вторых, это учение даёт массам своего рода религиозное утешение, ибо оно неотрывно связано с идеей избавления, спасения. Весь мир лежит в грехе, все люди по своей природе греховны; эта греховность возводится мифологически к грехопадению Адама. Но осталась надежда, что кто-то спасёт человечество. Отсюда представление о божестве-спасителе[94].
Эта идея сама по себе не была новой. Боги-спасители существовали в восточных культах и имеют очень древнюю родословную: они исторически восходят к образам культурных героев, характерных для доклассового общества. В “христианстве” именно идея спасения и сделалась центральной наиболее важной идеей. Поэтому образ Иисуса Христа, Бога-спасителя, должен был превратиться в центральную фигуру “христианского” культа. Сам образ Иисуса Христа[95], как уже говорилось, в высшей степени сложен. Наименование «Иисус Христос» мы привыкли насматривать как одно имя, хотя и состоящее из двух слов, и связывать с ним одно понятие. Но в евангелиях это ещё не так: там это два разных имени, соответствующие двум разным понятиям. Иисус — собственное имя галилейского проповедника, которого одни считали великим учителем и чудотворцем, другие — обманщиком. А Христос — это нарицательное имя, греческий перевод еврейского слова «мессия» (машиах) — «помазанник», то есть царь (от глагола «мазать», «помазывать»). В евангелиях оба имени почти ни разу не стоят радом (в повествовательной части совсем ни разу) и имя Христос вообще встречается редко. По евангельскому рассказу, Иисус никому не говорил, что он есть ожидаемый Христос, то есть, мессия. Даже его ближайшие ученики не были уверены, что их учитель и есть Христос. Лишь один из них, Симон-Пётр, на вопрос Иисуса: «А вы за кого почитаете Меня?» — ответил ему: «Ты Христос», и за такую проницательность Иисус тут же назначил его главой будущей церкви[96]. Однако, добавляется в евангелии, Иисус строго запретил своим ученикам разглашать, что он и есть Христос (Мф. 16:15-20; Мк. 8:29-30)[97]. Масса народа не хотела верить, что Иисус есть Христос[98]; про Иисуса говорили: «Мы знаем Его, откуда Он; Христос же когда придёт, никто не будет знать, откуда Он» (Ин. 7:27). Позже, когда на суде Иисус на прямой вопрос жрецов: «ты ли Христос?» — ответил утвердительно, его ответ был признан достаточной уликой против обвиняемого — он-де называет себя Христом, то есть мессией, царём [99] (Мк. 14:61-64; Лк. 22:67-71). В сущности, весь основной смысл евангельских рассказов в том и состоял, чтобы убедить читателей, что галилейский проповедник Иисус, о подвигах которого ходило много слухов, и есть ожидаемый иудеями Мессия, Христос. Этим евангельское учение о мессии резко отличалось от более ранних мессианских и апокалипсических произведений, где мессия (Христос) изображался отнюдь не в виде скромного проповедника, не имеющего где приклонить голову, а в виде грозного повелителя, судьи, либо в виде мистического агнца небесного. Естественно, что именно вокруг сложного образа Иисуса Христа должна была разгореться наиболее обострённая идеологическая борьба. В борьбе последующих сект и ересей разных направлений главным предметом разногласий всегда оставался вопрос о природе Иисуса Христа. Таким образом, идея греховности, идея спасения и искупления, идея богочеловека-спасителя — вот основные идеи “христианства”. Все вышеперечисленные идеи, морали которых следуют в жизни верующие — вреднейшая ложь, призванная отвлечь людей от построения на Земле царства Божией Справедливости. Вера в эти идеи коренным образом препятствует преображению психики верующих в Человечность[100], поскольку вместо освоения методологии познания Жизни с Божией помощью — люди приучаются ждать спасения со стороны и не в этой жизни, а их психика трусливо прячется за библейско-церковной системой земных утешений, веря в свою врождённую греховность. Как “христиане” представляли это спасение? Здесь была использована древняя, свойственная всем древним религиям идея искупительной или умилостивительной жертвы, смягчающей гнев божества. Эта идея искупительной жертвы[101] и стала одной из центральных в “христианстве”: она состояла в том, что за все грехи людей, которые унаследованы от праотца Адама, была принесена раз навсегда искупительная жертва — добровольная смерть Иисуса Христа. Эта добровольная жертва избавила человечество от греха[102]. Достаточно уверовать в Иисуса Христа, следовать его учению, чтобы приобщиться к этому спасению[103]. Отсюда следовал вывод, что другие жертвы не нужны. И в раннем “христианском” культе мы видим исчезновение всяких ранних жертвоприношений и обрядов как ненужных.
Но речь идёт лишь о культовых (ритуальных) жертвоприношениях. В жизни же всё не так. · Во-первых остался праздник Пасхи и легенда — “эхо” обряда жертвоприношения, правда ничего материального не жертвуется (разве что церковные поборы), а обряд жертвоприношения носит характер “воспоминаний” о прошлом. Но зато каких “воспоминаний”: каждый год вновь и вновь в психике верующих воспроизводится новозаветная история самой крупной в истории религиозных систем жертвы. Бог якобы пожертвовал своим сыном якобы ради спасения всех грешников. · Во-вторых, каждый, кто верит в искупительную и спасительную доктрины Нового Завета и следуют церковным рекомендациям, автоматически поддерживают библейский эгрегор-коллективный дух, принося в жертву ему своё время, энергетику, и накопленные знания, но главное, душа человека попадает в земной плен к этой духовной системе, становясь заложником работы психики, пленённой религиозными идеями. Душа становится жертвой наваждений психики. За это библейский “Господь”-эгрегор даёт психике верующего некоторое облегчение, поскольку тот работает на библейскую систему: в этом и выражается приобщение к “христианскому” спасению, и ответ “Господа” на такое приобщение. · В-третьих, народы, вставшие на “христианский” путь, становятся жертвами того самого “Господа” (реально — иудейской иерархии, а через неё и «мировой закулисы», в чьём ведении находится и Библия и эгрегор “Господь”). Так что жертва библейского христианства, которую народы “добровольно” и в обход их сознания приносят на алтарь «мировой закулисы» — их Свобода, отказ от Бога который есть в “пользу” библейского “Господа”. И это — самая крупная религиозная жертва (приносимая от имени “Бога” якобы стараниями библейского Иисуса Христа, якобы сына Бога) из всех, которые известны из древних культов, но жертва, невидимая большинству верующих “христиан”.
О страданиях, смерти и воскресении Иисуса Христа высказывались разные взгляды. Очень любопытна мысль, высказанная Фрэзером и развитая Джоном Робертсоном. По мнению Робертсона, евангельский рассказ о страданиях Христа производит при внимательном чтении несколько странное впечатление: как будто бы этот рассказ был не литературным произведением, а драматическим действием и только позже был переложен на текст; как будто мы имеем здесь инсценировку какого-то обрядового действия и евангельское повествование является либретто этого действия [104]. Д.Роберстон и согласные с ним религиоведы, высказали предположение, которое скорее всего является исторической правдой: казнь и последующее воскресенье Иисуса были инсценировкой-мистерией «мировой закулисы» ради того, чтобы из чисто иудейской традиции Библии вывести ещё одну библейскую традицию — для «язычников» с помощью авторитета Иисуса, которого некоторые иудеи считали Мессией (Христом). Затем эту увиденную толпой известную из древних культов инсценировку смерти-воскресенья бога записали якобы со слов очевидцев как Евангелие — либретто. Либретто (на итальянском libretto — книжечка), это — литературный текст, сценарий мистерии; изложенный в лексике сюжетный план или схема сценария. Сам же Иисус, на помощь которого рассчитывала «мировая закулиса», в этой мистерии, конечно же, не участвовал: Бог его заблаговременно увёл в безопасное место. Версию о постановке мистерии казни и воскресенья Христа для толпы подтверждает Коран:
|
