БОЛЕЗНЬ. Великий итальянский поэт по имени Данте попытался это сделать

 

Как можно описать ад?

Великий итальянский поэт по имени Данте попытался это сделать. Но его понятия, надо признать, несколько устарели.

Вообще, у каждого свой ад. Для одних это нищета, для других – несчастная любовь, для третьих – тюрьма, долги, сварливые жёны...

Для Рене ад начался, как только сознание вернулось к нему. Он очнулся не в доме колдуньи, а у обочины большой дороги. Двое незнакомцев склонились над ним и шарили по карманам его брюк.

- Давай, давай, ну чего ты копаешься? – бормотал один из мародеров. – Терпеть не могу покойников!

- Тоже мне, нежности, - огрызнулся второй.

- А вдруг он заразный? А? Говорят, многие мрут сейчас от черной лихорадки… - боязливо говорил первый.

- Чепуха! Покойник что надо, свежий, как огурчик! – отвечал второй. – Погоди-ка, стащим с него сапоги и куртку. У парня, видать, водились денежки.

- Ух, и напьемся мы нынче! Ты как насчет телячьих отбивных?

- Сам ты отбивная… Тяни!

И вот, когда мародеры ухватились за его сапоги, Рене открыл глаза.

- Отбой, ребята. Сапоги мне самому нужны, - произнес он и приподнялся на локте.

- А-а-а! Покойник ожил! – заорал в страхе первый мародер. Но второй оказался посмелей.

- Это мы сейчас исправим, - прошипел он и выхватил из-за пояса охотничий нож. Лезвие просвистело у самого горла Рене. Но он успел перехватить бандиту руку, и стал ее выкручивать, пока тот не взвыл от боли. Нож отлетел в сторону.

- Бежим! – заорал первый и бросился наутек.

Второй, охая, приподнялся с земли, но Рене придавил его коленом:

- Э нет, братец! Сперва верни деньги. Ведь мама говорила тебе, что воровать нехорошо?

- Го… говори-ила, - прохныкал второй мародер. Он вытащил из-за пазухи кошелек Рене и бросил его на землю.

- Умничка, - усмехнулся король. - А теперь пошел вон!

Второй мародер кое-как встал и поплелся вслед за первым.

Довольный король сунул кошелек себе в карман и подобрал нож.

«Ну-с, вот так, - подумал он, оглядываясь по сторонам. – Но что произошло? Где это я? И почему я ничего не чувствую? Уж не посмеялась ли надо мной чертова колдунья?»

И тут он ПОЧУВСТВОВАЛ. Да так, что солнце почернело у него перед глазами.

«Что это? – пронеслась мысль в королевской голове, - О господи... Я, кажется, умираю».

Но это была не смерть. Это болезнь проснулась в нем, чтобы уже никогда не засыпать. Жестокая боль пронзила тело, с головы до пят его стала бить мелкая дрожь, холодный пот побежал по вискам… Ноги Рене подкосились, он рухнул в дорожную пыль и забился в судорогах.

Мародеры еще не успели отойти далеко.

- Ты видишь? Ты видишь? – в ужасе закричал первый. – Я же говорил, он заразный! Это она, черная лихорадка!

- Не болтай ерунды, – неуверенно сказал второй. Ему тоже стало страшно.

- Да вон же, у него и пена на губах! Бросай все, что мы у него взяли! И куртку бросай! И кольцо! И часы! О господи, господи, неужели я умру?! – причитал первый, выворачивая карманы. – Черт меня дернул с тобой связаться!

- Заткнись, дурак. Пошли скорей, разведем костер и сожжем нашу одежду. Авось, пронесет.

И они пустились бежать, прочь от этого страшного места.

А король остался лежать на дороге. Приступ прошел, и теперь он тяжело дышал и стирал пот со лба трясущейся рукой.

«Так вот что со мной будет, - думал он, - вот каким я стану теперь… И уже навсегда. До самой смерти. Господи, во что я вляпался, идиот?! Утешает одно, – что это ненадолго».

Но Рене ошибся. Его молодое, крепкое тело не желало сдаваться. Дни шли за днями, а он все не умирал. Болезнь грызла его, как бешеный пес, мяла и терзала своими железными пальцами, - но он не умирал.

Он ушел с большой дороги в лес. Там никто не мог его увидеть, а, значит, и помочь. Во время приступов он катался по земле, стонал и плакал от боли, и стоны разносило эхо. Но даже дикие звери обходили его стороной. Лихорадка изнуряла его, бросала то в жар, то в холод… Но он не умирал.

Есть не хотелось совершенно. Это и удивляло и радовало короля. «Тем лучше», - думалось ему.

Но он все не умирал.

Сколько раз его соблазняла мысль разбить себе голову о камень или броситься в пропасть! Но в самый последний миг слово «Договор!» начинало гудеть колоколом у него в голове… И Рене отползал от края и отталкивал от себя камень.

Но зато уж он и ругался! Лексикон, по счастью, был богатый, и Рене никого не щадил. Он проклинал последними словами колдунью за ее жестокость, себя – за свою глупость, Бога – за его равнодушие, и людей, которых он спас, - за то, что они были здоровы.

Наконец, болезнь так измучила Рене, что он едва мог передвигаться. Кто бы узнал в этом изможденном человеке прежнего веселого, молодого короля!

И тут он подумал: «Я схожу с ума. Не могу, не могу так больше. Нельзя любить всех людей. У меня ничего к ним нет, кроме ненависти и злобы. Надо любить кого-то одного. И так, чтобы не жалко было ради него и помучиться. Иначе все зря. Я не выдержу».

Он собрал остаток сил, выбрался из леса на дорогу и поплелся по ней в неизвестность.

 

Глава 4