ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Саша проснулся только вечером, с дикой головной болью

 

 

 

Саша проснулся только вечером, с дикой головной болью. Включил свет, оглянулся. Девиц не было. Он внимательно оглядел спящего Ленчика, пошарил по своим и его карманам и сумкам. Нет, вроде все на месте. Пожал плечами, принял душ, потом выпил две таблетки анальгина… Интересно, что эти сучки все-таки подсыпали? Потом он посмотрел на часы. Постарался припомнить вчерашнее. Были эти девки, потом Света звонила своему… Кстати, хороша девка! Дело свое знает, мужские особенности — тоже, не зря в медучилище учится. Он бы и сейчас с ней не против. Потом она звонила какому-то Коле… Кто он ей, сутенер? Да нет, бери выше. Специально, поди, подослали. Кто? Конкуренты, кто ж еще. Где-то он записал этот телефон, который высветился на табло ее сотового… Вот где, он уже не помнит.

Он снова покосился на спящего Ленчика. Все проспали! А ведь должны были сегодня звонить в Москву, потом встретиться с Солодухиным…

Он стал шарить в тумбочке, заглянул в письменный стол, под диван. Куда же он девал этот клочок бумаги с номером телефона? Хорошо бы узнать, на кого девки эти работают…

Он обратил внимание на телефонный аппарат, который стоял явно не на месте. Ленчик, аккуратист, всегда ставит его на специальную полку, если он, Саша, после телефонного разговора оставляет его возле дивана. Они-то вчера ни с кем по телефону не разговаривали, правильно? Не до того было. Девицы — тоже, да и зачем, если у этой Светы есть сотовый, по которому она разговаривала из ванной. А это значит?

Ерунда, сказал он себе, ничего не значит. Может, Ленчик вставал, звонил в Москву маме… Она велела ему звонить каждый день. Единственный сынок из профессорской семьи, как иначе… Но он обязательно поставил бы его на место! Этого у него не отнимешь. Умирать будет, а порядок соблюдет.

Саша открыл форточку, сделал несколько энергичных движений. И снова сел на диван. Черт, голова не проходит. Клофелин примешали, что ли? Он про это средство только слышал, но еще ни разу не пробовал… Да и зачем ей это делать, если деньги на месте, вещи тоже… Чтобы позвонить из ванной?

Он пару раз толкнул Ленчика, тот замычал, покрутил головой, но глаза не открыл.

— Вставай, позвони мамочке, волнуется, наверно.

Ленчик продрал наконец глаза, ошалело огляделся:

— Мама? Где… Сюда прилетела?

Кажется, он страшился этого больше всего на свете.

— Обязательно прилетит, если не позвонишь, — сказал Саша. — Головка бо-бо? Анальгин дать?

— А девочки… — Ленчик посмотрел в сторону ванной. — Они еще там? Переодеваются?

Кажется, их приход был единственным, что ему запомнилось со вчерашнего вечера.

— Ушли, — усмехнулся Саша. — Все ждали, когда ты проснешься. Так и не дождались. Что смотришь? Сутки мы проспали, понимаешь?

— Сутки? А сегодня какое число?

Ленчик моргал глазами, мотал головой, постепенно приходя в себя. Потом уставился на телефонный аппарат и перевел строгий взгляд на друга.

— Опять ты за свое? Почему ничего не ставишь на место? Почему за собой не убираешь!

С этими словами Ленчик поднял с пола какую-то бумажку, но Саша вовремя перехватил его руку, когда он скрутил в шарик и собрался ее бросить издали в корзину. Тоже мне баскетболист. Ну да, наверняка там записан тот самый телефонный номер, по которому Света вчера звонила из ванной сердечному другу…

Саша развернул клочок. Точно, те самые цифры…

— Что там? — спросил Ленчик, зевая. — Что-нибудь важное?

— Более чем… — сказал Саша, сунув записку в карман. — Слушай, а почему нам за это время никто не звонил? Тебе это не кажется странным?

— Я спал, — снова зевнул Ленчик, готовый снова завалиться.

— Эй, эй! — воскликнул Саша. — Не спи, замерзнешь. Не может быть, чтобы за это время Солодухин нас не хватился.

— А он отключен, — снова зевнул Ленчик, по-прежнему не выказывая желания оторваться от постели. — Девки отключили, чтоб мы выспались… Ох и сладко она пахнет!

Он и в самом деле припал носом к простыне и втянул в себя воздух.

— А хороши бабы в Сибири! — продолжал он восторгаться, окончательно просыпаясь. — Если здесь все такие, как эта Светка, — остаюсь! Ни в какую Москву возвращаться не собираюсь. — И снова привалился к подушке.

— Смотри не кончи, — хмыкнул Саша, подключив телефон.

— Лучше твоей Ирки, — обиженно буркнул Ленчик. — Вот ты и злишься.

— Это верно, — согласился Саша, подняв трубку. — Лучше Иры. На все сто.

Ленчик оторвал голову от подушки, присел на краешек кровати.

— Уж не хочешь ли ты сказать?..

— Хочу, — кивнул Саша, набирая номер. — Ты обещал заняться составлением нового лозунга для Солоду-хи. Что-нибудь придумал?

Ленчик сразу забыл про свои подозрения и поскреб в затылке.

— Черт его знает. — Он с надеждой посмотрел на Сашу. — Может, подскажешь?

— Стоп! — Саша положил трубку, уже слыша гудки. — Одно не пойму. Зачем они нас усыпили? Бабки на месте, бумаги тоже… И телефон зачем-то отключили…

Они посмотрели друг на друга. Ленчик присвистнул, встал наконец с постели, подошел к Саше.

— Старичок, ты хочешь что-то сказать? — спросил Саша.

— Ты что-нибудь в этом понимаешь? — Ленчик кивнул на аппарат. — Если ты его не трогал, значит, звонили они. Для этого нас и усыпили, понимаешь? Чтобы мы не слышали их разговора. На Свету это непохоже. А вот твоя Ирка мне сразу не понравилась…

В его голосе звучала обиженная надежда. Этот придурок все еще уверен, что Света от него без ума, подумал Саша.

— Твоя Света, если хочешь знать, звонила по сотовому из ванной! — сказал он. — Я вошел туда, когда она еще говорила.

— Она была голой? — Голос Ленчика беззащитно дрогнул.

Кто про что, зло подумал Саша, а вшивый про баню.

— Нет, она была не голая, а неглиже! — сказал он вызывающе. — А я — в одном презервативе. Она потом вышла, а сотовый забыла. Я нажал кнопку дозвона и увидел на дисплее номер телефона, по которому она звонила. Вот он, видишь? А ты хотел его выбросить.

— Это я понял, — рассеянно сказал Ленчик, думая о своем. — И что было дальше?

— А дальше я этот номер записал, — развел руками Саша.

— У тебя с ней — было? — несчастным голосом спросил Ленчик.

— Ну. А ты как думал? — поморщился Саша. — Теперь мы с тобой молочные братья. Послушай, сейчас не до этого, понимаешь? Не до соплей! Она нас использовала, дошло наконец? Дай лучше свой швейцарский нож, что ли… У тебя там есть отвертка?

Ленчик ничего не сказал, только достал из тумбочки свой ножик, протянул его Саше. Потом молча, уже ничего не выясняя, следил, как тот развинчивал телефонный аппарат.

— Вот! — сказал Саша. — Что это, понимаешь?

Ленчик заглянул ему через плечо во внутренности

аппарата и присвистнул. Хотя и ничего не понял.

— Вот он! — торжествующе повторил Саша, вытягивая на свет божий некое устройство в виде коричневой коробочки, имевшее вместо контактов блестящие крокодильчики. — Эти суки… Эти блядины… — Он потряс устройством в воздухе.

Похоже, ему не хватало слов. Он вырвал из аппарата подслушку и хотел выбросить в форточку, но Ленчик вдруг вцепился в его руку, буквально повис на нем, удерживая от броска.

— Не надо! — заорал он. — Оставь, придурок! Я знаю, что делать!

Саша стряхнул его с себя на пол, но выбрасывать аппарат не стал. Только внимательно посмотрел на него.

— Я слушаю, — сказал он.

— Не понял, да? — спросил Ленчик, по-прежнему сидя на полу. — Им хочется думать, что мы с тобой лохи, так зачем их разочаровывать? Поиграем с ними, понимаешь? Когда захотим передать им дезу — вставим эту штуковину, а если захотим серьезно поговорить, вытащим…

— Кому — им? — сомкнул брови Саша, начиная что-то соображать сквозь головную боль.

— Ну этим, — мотнул головой в сторону его нагрудного кармана Ленчик. — У тебя же их номер, а не у меня!

Саша сел на стул, с сожалением уставясь на Ленчика.

— Ты, ты чего? — спросил тот. — Чего так смотришь…

— Может, тебе лучше вернуться в Москву? — спросил Саша. — Ты вообще понимаешь, во что мы влипли?

— Ну, — неуверенно мотнул головой Ленчик. — Догадываюсь, вообще говоря… Здесь бандит на бандите и киллером погоняет. А наш кандидат, Солодухин этот… Ничем их не лучше.

— Заруби на носу: Солодухин — не обычный бандит, а обаятельный бандит, — наставительно сказал Саша. — С харизмой. И потому я в него поверил. У него есть самоирония, а значит, есть надежда, что мы на правильном пути. К тому же обучаемый. Смотрит мне в рот, боясь пропустить хоть слово. А это хороший признак. Уже намекал, что я мог бы стать его серым кардиналом.

— Для этого не обязательно избираться губернатором, — сказал Ленчик насмешливо.

— Опять ты не понимаешь! — досадливо сказал Саша. — Может быть, он хочет, став губером, начать делать добрые дела, чтобы смыть вину перед обществом… Что смотришь?

— И ты в это веришь? — грустно улыбнулся Ленчик. — Или хочешь поверить?

— У тебя, я смотрю, голова совсем не болит, ага? Или ты не видишь, чего стоят все другие?

— Не все же воры…

— Большинство из них просто еще не попалось… А станут губерами, будут воровать по-черному.

— А Солодухин уже наворовался? — подпял брови Ленчик.

— Он — незаурядный человек! — стал терять терпение Саша. — У него, повторяю, харизма! Воруют те, кто таким образом компенсирует ее отсутствие.

— Опять проблема меньшего зла, — вздохнул Ленчик. — Ну никуда без нее.

— И проблема больших денег! — раздраженно сказал Саша. — Мы знали, зачем и куда едем, правильно?

— Это лошадей не меняют на переправе, — гнул свое Ленчик. — А вот мы, лошади, седоков вполне можем поменять.

— Кого на кого? — приоткрыл рот Саша. — Ты о чем говоришь? Не выспался, что ли? Ты чего, в натуре, такой упертый?

— Я так, в принципе… Все, в общем, правильно, — уныло согласился Ленчик. — А ты уже хочешь меня прогнать.

— Просто здесь становится опасно, — прижал руки к груди Саша. — Ты же слышал, сколько милиционеров убили в последние дни, когда мы прилетели!

В это время зазвонил короткими гудками телефон, и Ленчик быстро схватил трубку.

— Ленечка, дорогой, почему ты так долго не звонил! — задыхающимся голосом спросила мама. — Мы ночь не спали! У тебя все в порядке?

— Все, все в порядке, — сказал Ленчик усталым голосом. — Работы много… Я же говорил тебе. Если что-то случится или понадобится, я обязательно позвоню…

— У нас здесь был репортаж по НТВ, говорили, там у вас, в Красноземске, ужас что творится, какие-то бандиты хотят баллотироваться в губернаторы… У бабушки из-за этого был приступ, вызывали «скорую»… Я потом позвонила Сашиной маме…

— Зачем ты это сделала?.. — простонал Ленчик, виновато глянув на друга. — Я же просил тебя!

— Но она тоже волновалась, она мать, мы с ней долго винили себя, зачем мы вас туда отпустили!

— Мама, я взрослый человек, я знаю, что делаю… — взмолился Ленчик, собираясь положить трубку.

— Я все понимаю, ты не думай. Вы, молодежь, должны найти свое место в жизни… Или как это, свою нишу, вот. Ты хочешь с бабушкой поговорить?

— Нет, — испугался Ленчик. — Потом, в другой раз, у нас очень много работы, понимаешь? Все у нас в полном порядке, все безопасно… Издали всегда кажется, что здесь черт знает что творится… Особенно когда об этом говорят журналисты.

— Ты прав, — печально согласилась мама. — У них такая работа, им приходится сгущать краски, делать из ничего сенсации. А что им остается? Если без этого начальство будет недовольно и может уволить, а сейчас везде идут сокращения и увольнения, ты просто не представляешь, что происходит! Когда они делают свои репортажи, они разве задумаются о какой-нибудь матери, у которой сын в горячей точке?

— Мама, здесь не горячая точка! — вздохнул Ленчик. — Здесь не Чечня. Говорю тебе, здесь безопаснее, чем в Москве.

— Ну ты человек взрослый, я все понимаю, мы тебе только мешаем в твоей общественной деятельности… Но с бабушкой ты можешь поговорить? Хоть пять минут?

— Нет, — твердо сказал Ленчик. — Ни минуты. Она мне будет час рассказывать, как дороги междугородние телефонные переговоры.

— Но они действительно ужасно дороги…

— Поэтому будет лучше, если я вам сам позвоню! — нетерпеливо сказал Ленчик.

— Чуть не забыла, звонил твой друг, Вадик Полу-хин, спрашивал, как дела, и просил узнать…

— Спасибо, до свидания! — Он положил трубку на рычаг, подняв глаза к потолку и навалившись на нее, как если бы это могло подавить новые звонки.

— Софья Абрамовна звонила моей матери? — с тревогой спросил Саша.

— А что я могу? — в отчаянии спросил Ленчик. — Это она сейчас так говорит! А если все брошу и вернусь, опять будет нудеж, что нет денег. Что бабушке нужно на лекарства, а отцу на зубы, а машине на детали, иначе летом не на чем выехать на дачу… И все будут смотреть мне в рот! Привез я бабки или не привез. А машина эта, видел бы ты ее, слова доброго не стоит. «Москвич» времен Хрущева, представляешь? Отец, при советской власти, прибежал как-то с работы, кричит, что на его предприятии дают землю под гаражи! Другого случая не будет. Но дают только тем, у кого есть машина. А ее еще нужно купить… Купили побыстрее, что есть, по знакомству. Короче, запчасти на эту недвижимость, а она за пять лет не сдвинулась с места, обошлись вдвое дороже, чем она. Плюс гараж, который до сих пор не достроен. И еще домик на шести сотках, у которого нужно менять крышу.

— Ладно, оставайся, — махнул рукой Саша. — Только без худсамодеятельности, договорились? И никаких шлюх не води! Я понимаю, ты только что отвязался от своей мамочки и другого такого случая у тебя не будет, но это мое условие, понял, нет?

— Не понял… — упрямо тряхнул рыжими кудрями Ленчик. — Если б не я, ты бы выбросил эту подслушку! И ее у нас вообще бы не было как средства дезинформации конкурентов! Согласен? Это ж интересно, Сашок!

— Ну согласен, — вздохнул Саша.

— Без ну! — сказал Ленчик сурово. — А только так.

— Она тебе что-нибудь говорила насчет Вадика? — примирительно спросил Саша.

— Да, мол, интересовался, передал привет. А что?

— Видишь ли… — Саша задумчиво прошелся по номеру. — Я видел глаза этого Сабы. Когда Солод меня представил. Позавидовал он Солоду, понимаешь? И наверняка будет искать себе имиджмейкера! А мы должны, нет, обязаны держать ситуевину под контролем.

— Понял! И, как и собирались, впарим им нашего Вадика! — радостно потер ладони Ленчик, от радости запрыгав на пружинившем диване.

— Надо бы сперва связаться с клиентом. — озабоченно сказал Саша. — Вдруг ему это не понравится?

— А тебе не кажется, что нас могут подслушивать и другим способом? — спросил Ленчик, подойдя к окну. — Есть же приборы, которые снимают аудиоинформацию с оконного стекла.

— Поэтому отойди оттуда! — сказал Саша. — Всего-то второй этаж. И не мелькай там! Задвинь штору, ты слышишь?

— Сейчас… — Ленчик по-прежнему стоял возле окна, прижавшись к нему лбом. — Представляешь, этот островок света, а там дальше — безбрежная и темная Россия, которая равнодушно ждет, что с ней сделают те, кого мы ей посадим на шею… Чувствуешь себя делателем королей и губеров, историческим персонажем. И обидно, что вся слава, какая бы ни была, достанется какому-то бандиту, которому ты повязал свой галстук, научил вытирать сопли платком, показал, в какой руке держать нож.

— В правой, — перебил Саша. — Когда бандит орудует ножом, он всегда держит нож в правой руке, если только не левша, и без твоих наставлений. Ты отойдешь или нет?

— Тут ты прав, но все равно… — Ленчик отошел и сел в кресло. — Все равно обидно. Я пишу за него речи и лозунги, которые он выкрикивает в ревущую толпу. Но помнить и знать будут его, а не меня.

— Кстати насчет лозунгов и речей, — наморщил лоб Саша. — Ты еще ничего не написал. Придумал что-нибудь?

— Придумал. — Ленчик повернулся к нему, подошел ближе. — Солоду хина — в президенты!

Сильный удар, звон стекла заставил их вздрогнуть и обернуться. На полу лежал основательный булыжник.

— Ложись! — заорал Саша, падая на пол, потом ударил растерявшегося Ленчика ногой под колени. Тот грохнулся с ним рядом.

— Что это было? — спросил он растерянно. — Кто это?

Саша не ответил, он вскочил, метнулся к выключателю, погасил свет.

— Добро пожаловать в бандитский край, — сказал он. — А хороший лозунг! В президенты — это конечная цель, используя губернаторский пост, как трамплин. Мол, мы ставим перед собой только высшие цели.

— Ты так думаешь? — спросил в темноте Ленчик, по-прежнему лежа на полу. — Вот с этого и надо начать! Значит, гак. Мы ставим перед собой только высшие цели! Солодухина — в президенты! — Он вскочил, забыв об опасности. — А? Слушай, а ведь он так, с нашей помощью, и правда туда попадет — в Кремль…

— Вовремя эта мысль пришла тебе в голову, — сказал Саша. — Всего-то на секунду камень опередила.

 

 

 

Игорь встретился с Анной Петровной в холле гостиницы и, прежде чем пригласить ее в номер, внимательно огляделся. Какие-то парни смотрят в потолок, изо всех сил делая вид, что он им неинтересен, что они здесь каждый сам по себе и каждый кого-то ждет. Но уж больно напряжены они для ожидающих… Или ему мерещится?

Они прошли по коридору, где дежурная по этажу внимательно оглядела спутницу, так, что та оробела.

— Гости только до двадцати трех часов! — сказала она вслед, и Анна Петровна даже остановилась.

— Не обращайте внимания, — сказал Игорь, взяв ее под локоть. — Проходите!

Он впустил ее в номер, повесил ее старенькое пальто, бросил на диван свою куртку с оторванной вешалкой, придвинул ей кресло.

— Располагайтесь! Замерзли?

— Есть немного. — Она смущенно улыбнулась.

— Вы легко одеты. — Он покачал головой. — И у вас сел голос. Хотите чего-нибудь горячего? Кофе, чай?

— Да, если можно… — Она достала бумаги. — А вы?

— Лучше всего, знаете, чай с лимоном и мартини, — сказал Игорь. — Вон там кипятильник. А там заварка с сахаром. Я сейчас вам принесу и оставлю вас на пару минут.

Он вышел из номера, быстро вернулся к лифту, спустился в холл. Не терпелось еще раз посмотреть на тех парней, застав их врасплох. Раз меня нет, твердил он, они вроде должны бы разбежаться… Или ему это померещилось со страху?

Он вышел из лифта, осмотрел вестибюль. И присвистнул, одновременно ощущая пустоту под ложечкой. Точно. «Ожидающие» больше никого не ждали. Правда, они не разошлись, а совместно распивали пиво у стойки небольшого бара. И только увидев Залогина, один из них толкнул соседа локтем, тот другого, и они замерли, глядя на него. Игорь медленно приближался к ним, и они потеснились, позволив ему подойти к стойке. При этом, поскольку растерянность уже прошла, смотрели насмешливо и изучающе, будто на уроке анатомии в морге.

Игорь спокойно сел на высокий табурет, достал кошелек.

— Мне пачку «Мальборо», — сказал он барменше средних лет, с равнодушно-усталым выражением лица. — И бутылку мартини.

— Тетеньку в номер привел? — подмигнул сидевший рядом белобрысый парень.

— Даму, — поправил Игорь. — Хотя для тебя она бабушка.

— А ты мне дедушка? — спросил тот, ухмыляясь.

— Сема, перестань, — вполголоса сказала ему барменша. — Не нарывайся.

— Для тебя я объект слежения, — ответил Игорь, расплачиваясь с ней. — И только. До поры до времени. Сдачу оставьте себе.

— Угрожает… — услышал он за спиной.

Он возвращался в номер, до самого лифта чувствуя их взгляды, а наверху, выйдя из лифта, — пристальный взгляд дежурной по этажу. Черт с ними, подумал он. Зря я, конечно, ввернул насчет объекта слежения… А может, и правильно. Пусть знают свое место.

Анна Петровна уже раскладывала по блюдечкам варенье, которое, оказывается, принесла с собой. На другом лежали тонкие кружки лимонов. В стакане бурчал кипятильник.

— Зачем это?.. — Она распрямилась, увидев бутылку мартини.

— Только для здоровья, — кивнул Игорь. — Не пьем, а лечимся. От вашего кашля, с которым я познакомился одновременно с вами, это самое лучшее. Кашель не любит, когда мартини разогретый, да еще с крепким чайком!

Анна Петровна рассмеялась, покачала головой.

— Извините, что я вас сразу не предупредил… — продолжал Игорь. — Вы не будете против, если я приглашу сюда Геру, ну, вы его помните?

— Пожалуйста, он такой милый молодой человек…

— … и еще его начальника? Он его начальник и следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры. Они оба здесь по поводу убийства Треневой. Они живут в номере на нашем этаже. Вы, конечно, понимаете, почему они вас не встречали?

— Ну ладно, что ж теперь делать… — Она взяла бутылку мартини в руки, стала разглядывать. — Приглашайте обоих, раз уж прилетели. Никогда такое не пила, даже не пробовала, а только слышала… А! — махнула она рукой. — Наливайте! Можно и без чая.

— Галина Сергеевна не хотела мне ничего говорить. — Через несколько минут, когда в номер пришли Померанцев и Шестаков, рассказывала она: — Но я же видела ее состояние. Вячеслав Никифорович, который сейчас ее замещает, ну, вы тоже знакомились с ним…

— Да, помню, он как-то странно себя повел, — кивнул Игорь, приблизив к ней поближе микрофон.

— Боится. Сказал мне, что не хочет жертвовать своей внучкой. И мне лучше ничего не знать. Наверно, ей уже пригрозили. Так вот я услышала как-то, что он ее уж очень отговаривает. А когда я подошла, сразу замолчал. Но главный редактор она, а не он. У нас в газете уже ее статья прошла против Сабурова, понимаете? И в Красноземске ее перепечатали. А там ничего такого. Вячеслав Никифорович вам про нее рассказывал. Насчет культуры, про которую в программе Сабурова нет ни слова. А у нас здесь только так: раз ты против Сабурова, значит, за Солодухина.

— Это общее правило, — заметил Гера.

— А в программе Солодухина? — вежливо спросил Померанцев. — Там о культуре много сказано?

Она засмеялась, разрумянившись от выпитого чая с вином.

— Да тоже ничего… Потом, правда, что-то вставил. Мол, надо бы повысить зарплату учителям и библиотекарям…

— Вы сами видите между ними разницу?

— По правде сказать?.. Сабуров просто бандит, а Солодухин — бывший бандит. Сначала он с Сабуровым был в хороших отношениях, тот взял его к себе начальником охраны. А потом они переругались.

— Что-то не поделили?

— Не сказала бы. Солодухина у нас зовут бешеным. Он приезжал к нам в Полбино и здесь узнал, что его племянник, а он учится здесь в седьмом классе, стал наркоманом. Тогда Солодухин пошел к его школе, увидел возле нее цыганку, которая продавала ребятам дозы. Ее охраняли какие-то парни. Так вот, он их до крови избил. Народ сбежался. А он цыганку поймал, при всех задрал юбку и воткнул ей в задницу все ее шприцы. Ее в больницу увезли, говорят, чуть не умерла там от передозировки. С тех пор у нас тут говорят, что будут голосовать только за него. Ну и что, что он бешеный? Зато больше никто из наркоторговцев к нашим школам близко не подходит. И племянника он вылечил. Забрал к себе в Красноземск, морил там голодом, чтоб больше есть хотел, чем колоться, и через месяц отпустил. Тот приехал весь исхудавший, но ломки больше не испытывает. Так вот Сабурову это сильно не понравилось. Он Солодухина выгнал, а тот взял да выставил свою кандидатуру на выборы. И указал в своей программе, что покончит с наркоторговлей. Вот почему они теперь злейшие враги…

— Сабуров связан с наркобизнесом? — спросил Померанцев.

— Так говорят… В милицию с этим вопросом даже не обращайтесь. Они там все за Сабурова. Возможно, Галина Сергеевна и хотела об этом написать…

— Мы немного отвлеклись, — заметил Гера.

— Да, — кивнула гостья. — Так вот, статья у нас вышла, мол, Сабуров против культуры, и он в суд на нас подал по защите чести и достоинства… Смешно, да? Уж какая там честь и достоинство, если в тюрьме три раза сидел! Потом ему подсказали, наверно, и он свой иск снял. Зато газета «Красноземские ведомости», она поддерживает будущего губернатора Сабурова, так и пишут, напала на Солодухина…

— Простите, — перебил Померанцев, — а почему ваш губернатор Власов не выставил свою кандидатуру на новый срок?

— Власть надоела? — хмыкнул Игорь.

— Игорь Николаевич, ну вы как маленький! — всплеснула руками Анна Петровна. — Кто ж у нас в России по своей воле от власти откажется!

— Значит, не по своей воле? — спросил Померанцев.

— А какое тут еще может быть объяснение? — воскликнула она. — Как же, он откажется!.. Власов вроде человек был неплохой, это вам каждый скажет. Работал у нас когда-то первым секретарем горкома, представляете? А губернаторские апартаменты теперь в этом же здании. И кабинет губернатора — это его бывший кабинет! Власову даже зад свой, еще раз простите за выражение, не пришлось из кресла поднимать, чтоб в другое пересесть. И вдруг— отказаться! Никто ничего не мог понять. Так вот, именно об этом и хотела писать Галина Сергеевна Почему он отказался. И уже материал собрала…

Она тяжело вздохнула.

— Так о чем материал? — спросил Померанцев.

— Не знаю. Наверно, как Власова принудили и задвинули… — Она понизила голос и огляделась.

Игорь прижал палец к губам, положил перед ней листок. Показал пальцами,'как бы держа авторучку — пишите. Она что-то быстро написала, протянула ему листок.

— Как, понравилось варенье? — громко спросила она.

Наивная простота, подумал Игорь. Знала бы, что теперь ее тоже будут пасти. Это уже моя вина. Не стоило ее сюда приглашать. А куда? В редакции косо смотрят, особенно этот Вячеслав Никифорович… Домой к ней идти? То же самое, что приглашать сюда, в гостиницу.

Он переглянулся с Померанцевым, тот кивнул, снял трубку и набрал номер.

— Геннадий Александрович, добрый вечер. С вами говорит старший следователь Генпрокуратуры по особо важным делам Померанцев. Да-да, мы с вами сегодня познакомились. Нужно срочно, сегодня же, выставить охрану у дома нашего свидетеля Прошиной Анны Петровны, которая работает в «Полбинской правде». Адрес знаете?

— Господь с вами, зачем? — всплеснула руками гостья. — Кому я нужна?

— Адрес-то знаем… Только вы поздно позвонили, — ответил Геннадий Александрович. — Не хватает людей, у нас не заполнены штаты, говорил уже… А сейчас все наряды в разъездах, но как только кто-то освободится…

«Губернатора заставили, — читал Гера, — наверно, запугали. И он стал поддерживать Сабурова, которого здесь все боятся. После Власова еще трое сняли свои кандидатуры. Кроме Солодухина, никто против Сабурова не пойдет. Значит, будем жуть под бандитом в любом случае. Галине Сергеевне передали какой-то материал, кажется, люди Власова. Я их плохо знаю».

Он порвал листок, бросил клочки в пепельницу, потом щелкнул зажигалкой.

— Замечательное варенье, — подтвердил Гера, быстро что-то записывая на другом листке бумаги. — А как вам мартини?

— Хорошее вино, — одобрила она, надев очки. Потом читала, шевеля губами: «Вы можете сказать более конкретно, что было в материале, переданном Треневой?»

— Вам еще налить? — спросил он.

— Налейте, — кивнула она. И быстро записала: «Что в этом материале, сказать не могу, потому что не знаю. Только могу предположить».

Он снова взял у нее листок, прочитал, посмотрел в глаза, протянул его ей назад.

— Мне вообще-то пора идти, — сказала она, взглянув на часы. — Вы проводите?

И быстро записала: «Возможно, речь шла о том, каким образом хозяином гостиницы «Кедр» стал Огурцов. Он воротила, компаньон Сабурова и самый богатый человек в Красноземске. А теперь еще и спонсор Сабурова. Возможно, Галина Сергеевна об этом писала».

Закончил читать, Померанцев передал запись Гере и взглянул на гостью. Ее лицо показалось встревоженным и немного печальным. Похоже, она чувствовала себя человеком, который исполнил до конца свой долг и теперь готов ко всему.

— Нам с Герой вас лучше не провожать, — уже в прихожей тихо сказал ей Померанцев. — Для всех вы пришли сюда как гость своего коллеги-журналиста, так пусть Игорь вас и проводит. Никто не должен нас видеть рядом с вами, для вашей же безопасности, понимаете?

Он подал ей пальто, помог застегнуться.

Игорь и Анна Петровна прошли мимо дежурной по этажу, которая оторвалась от книги и внимательно посмотрела на них поверх очков. Прежде чем войти в лифт, Игорь оглянулся. Дежурная что-то негромко говорила по телефону.

В лифте они ехали молча, Игорь уже определенно чувствовал, что подставил старую женщину. Но можно ли было сделать как-то по-другому? Бандиты именно на это и рассчитывают.

Те же парни тусовались в вестибюле. Белобрысый глумливо ухмыльнулся и, уже не скрываясь, пошел за Игорем и Анной Петровной. За ним потянулись остальные.

Играют на нервах, подумал Игорь.

— Вы где живете? — спросил у Анны Петровны.

— Одна я живу, — горько сказала она, оглянулась на сопровождающих и чуть не упала, поскользнувшись, если бы он ее не подхватил.

— Пойдемте лучше туда. — Он показал ей на светящиеся окна отделения милиции. — Иначе не отстанут.

Она покорно кивнула.

В отделении на них с любопытством посмотрели несколько задержанных пьяниц. Перед небольшим телевизором дремали двое пожилых милиционеров.

Игорь протянул дежурному, рыжеватому и краснолицему, свое журналистское удостоверение.

— Ну и что? — спросил тот. — Ну знаю, вы журналист и прибыли к нам из Москвы. В командировке здесь, слыхали. И гражданку эту знаю. От нас-то вам чего надо?

— Переспать им негде, — хрипло хохотнул один из задержанных. — Вон, весь «обезьянник» с получки доверху забит. Нам, постоянным клиентам, и то нет места! Не, я правильно говорю?

— Поговори, поговори… — с угрозой сказал дежурный. — Так что вы хотите?

— Какие-то типы все время идут за нами, — сказала Анна Петровна. — Мы вынуждены были к вам обратиться за помощью.

— А он что, не мужик, что ли? — хохотнул кто-то из сумрака, и храп на мгновение затих.

— Кто вас преследует? — спросил дежурный у Игоря. — Я вас спрашиваю! Вас лично кто-то преследует?

— Не обо мне речь, — помотал головой Игорь. — А вот Анна Петровна… Она была у меня в гостях. Мы коллеги, говорили по нашей журналистской работе…

— У вас в номере была? — уточнил дежурный.

— Ну да, а какая разница? — удивился Игорь. — Разве это запрещено? В чем проблема, не понимаю?

— Здесь я задаю вопросы, — оторвался наконец от стула дежурный, но от этого он не стал выше ростом, как это бывает у людей с короткими ногами. — И мне виднее, в чем есть проблема, а в чем ее нет!

— Как вам только не стыдно! — сказала Анна Петровна. — Я пожилой человек, у меня внуки есть, а вы с вашими сальными намеками! Пойдемте, Игорь Николаевич, зря мы сюда с вами пришли за помощью.

— Я еще не закончил, — примирительно сказал дежурный. — Могу я знать, кто и почему вас преследует? И никаких намеков я не делаю, а только предполагаю. Могу я предположить?

— Всяко бывает, — глубокомысленно заметил все тот же задержанный. — Это дело вкуса. Я вот молоденьких предпочитаю. А некоторые старушек.

Сидящие в «обезьяннике» расхохотались, отчего проснулись еще двое милиционеров, уснувших перед небольшим телевизором, по которому показывали нескончаемую рекламу.

— Помолчи! — грозно сказал дежурный. Потом кивнул Анне Петровне. — Пишите заявление. Кто и за что вас преследует!

— Зачем писать, если они вон там, за дверью, стоят? — удивилась Анна Петровна. — Прямо от гостиницы за нами идут и всякие гадости говорят вслед.

— Это которые? — нахмурился дежурный и вышел наконец из-за конторки. — Где они?

— А вы дверь откройте и посмотрите.

Дежурный отворил дверь и выглянул.

— Здорово, Степан! — сказал возле отделения кто-то из тех ожидающих парней. — Как служба?

— Вы чего здесь делаете? — грозно спросил дежурный, которого звали Степан, и притворил за спиной дверь.

— Гуляем! — донеслось из-за двери. — А что, нельзя?

— Иди спать, Сема, по-хорошему! — сказал дежурный. — А если спать негде, могу устроить! У нас в СИЗО еще койки есть незанятые…

— Может, мы с ним поговорить хотели! — дурачился Сема, судя по всему, тот самый, белобрысый. — Может, мы хотели задать ему несколько вопросов на международную тему. Мы в свободной стране живем, правильно? Имею я право интервью ему дать или нет? О том, что у нас тут творится!

— А что тут у нас творится? — строго спросил дежурный по отделению.

— Как что? Преступность растет! А менты честных людей совсем достали, погулять по вечерам не дают! Может, за это вас мочат? Слыхал, один фраер троих ваших угрохал! И правильно сделал! У нас тут что, в натуре, чрезвычайное положение? Комендантский час?

Остальные заржали. Задержанные прислушивались к каждому слову, долетавшему снаружи.

— Во Сема дает! — радостно крутили головами задержанные.

— О боже… — едва слышно вздохнула Анна Петровна. — Что творится!

— Кончай, говорю! — дал петуха сорвавшимся голосом дежурный. — Нечего к людям приставать! А то сейчас велю задержать как напавших на мирных граждан.

— Кто, мы? — заорали сразу несколько голосов. — А пусть докажут!

— Все сказал? — сипло проговорил дежурный. — Я тебя, Сема, давно предупреждал. Еще слово скажешь, и сам тебе все докажу. Лично! И загремишь ты у меня не условно, как в тот раз, понял, да?

— Ладно, хорош… — умиротворенно заговорили парни.

— Все, Степан, в натуре, все мы поняли, работа у тебя такая.

— Уходим, уходим…

За дверью и в самом деле послышались удаляющиеся голоса.

Дежурный вернулся, насупленный и сердитый, губы его тряслись.

— Все, граждане, больше они к вам не пристанут! — сказал он. — Вы, гражданка, можете подождать, сейчас туда, где живете, отправится патрульная машина, они вас подвезут.

— Откуда вы знаете, где я живу? — удивилась Анна Петровна.

— Значит, знаем! — вызывающе сказал дежурный. — А если ошибаемся, вы нас поправите! Десять минут вы можете подождать?

— Могу, конечно, — облегченно вздохнула Анна Петровна. — Спасибо… А вы, Игорь Николаевич, лучше идите к себе, постарайтесь выспаться как следует, а то, я вижу, никак не акклиматизируетесь, не привыкли еще к разнице часовых поясов? А за меня не беспокойтесь… Я сама дойду. Меня здесь все давно знают, никто не посмеет… А завтра приходите к нам в редакцию и мы договорим.

Игорь вышел из отделения и огляделся. Кажется, никто за ним не следил.

Он добрался до номера, принял душ, с наслаждением растянулся на диване, взяв сегодняшнюю местную газету, которую собрался читать.

Там было все то же. Леденящие душу подробности убийств двух милиционеров среди бела дня недалеко от бензоколонки. Фоторобот предполагаемого убийцы, которого многие видели в пельменной. Писалось, будто эти милиционеры, заподозрив, пошли за ним, чтобы задержать, и не вернулись. А уж потом их нашли убитыми, причем из пистолета, прежде принадлежащего другому милиционеру, убитому до этого вместе с понятыми…

Телефонный звонок донесся до него сквозь сон. Черт, поморщился Игорь, взглянув на часы. Второй час ночи. Кому там неймется? И заснул, даже не разделся… Никак не мог адаптироваться к перемене часовых поясов. Он снял трубку.

— Это кто? — услышал он хриплый голос.

— Странный вопрос, — раздраженно сказал Игорь. — Звоните вы, да еще после часа ночи, и вы же спрашиваете! Вы-то кто?

— Короче, — с угрозой сказал голос. — Представляться буду, потом. Журналист, что ли? Этот, как тебя, Залогин?

— Ну Залогин. А вы кто?

— В твоих же интересах меня не знать! — хрипло засмеялся абонент. — Короче, тебе бумаги нужны, за которыми приехал, или мне их выбросить?

— Какие еще бумаги? — не понял Игорь.

— Не придуривайся, — строго сказал голос. — Этой, как ее, Треневой, журналистки этой. Ну за что ее пришили, не понял? Что молчишь?

— Хочу понять, с кем имею дело, — сказал Игорь.

 

 

 

Игнат чертыхнулся, отключил аппарат. Этот придурок явно затягивает разговор. Менты так велели, чтоб запеленговать? Или боится? А чего бы ему не бояться, с другой стороны? Он покосился на спящего Леху. Замерз, как цуцик, проснуться не может. Слышал или не слышал этот разговор? А хоть бы и слышал. Недолго ему осталось поверх земли, устала она, матушка, его носить. Он приподнялся, подкинул дров в буржуйку, накинул телогрейку на плечи.

Трель сотового заставила его замереть. Это еще кто? Или засекли?

— Ну ч