Заикание у больных, страдающих эпилепсией

Большинство больных этой категории вошли в дет­скую группу (табл. 2). Среди подростков мы наблюдали двух таких заикающихся, в группу взрослых вошел один больной, у которого в анамнезе были отмечены эпилептические при­падки, прекратившиеся в результате интенсивной терапии после 17 лет.

Такое распределение больных соответствует литературным данным, указывающим на то, что эпилепсия возникает в большинстве случаев в детском и подростковом возрасте.

При сравнении причин возникновения эпилепсии и невро-зоподобного заикания обращает на себя внимание некоторая общность механизмов развития этих заболеваний, обуслов­ливающая повышенную судорожную готовность больных как в тех, так и в других случаях (Абрамович Г. В., 1968; Кры-шова Н. А., 1969), чем, очевидно, и объясняется относитель­но большое количество случаев эпилепсии среди заикающих­ся детей (4%).

У 7 обследованных заикающихся (6 мужчин, 1 женщи­на), страдавших эпилепсией, речевое нарушение возникло в дошкольном возрасте. Появление эпилептических припадков предшествовало возникновению заикания, которое у 5 чело­век развилось постепенно, без видимой причины; в двух слу-

чаях родители называли испуг, возможно, как традиционную. причину заикания.

У двух заикающихся из детской группы после появления в возрасте 1 года и 2 лет эпилептических припадков наблюда­лась некоторая задержка психофизического и речевого разви­тия. Дети начали отставать от своих сверстников в росте и весе, задерживалось развитие двигательных навыков (особенно тон­ких движений рук), запас знаний и представлений возрасту не соответствовал, наблюдалось отставание речевого развития в лексическом, грамматическом и фонетическом отноше­нии. Фразовая речь появилась к 3 годам.

В период формирования фразовой речи без видимых при­чин у детей возникло заикание, которое в короткий срок приобрело признаки тяжелого речевого нарушения. К осо­бенностям проявления заикания у этих детей можно отнес­ти замедленный темп речи, нечеткость артикуляции, моно­тонность голоса, застревание на отдельных слогах и словах, повторы слов и словосочетаний, персеверации слогов. При этом «трудных» звуков и звукосочетаний, на которых ребе­нок фиксировал бы свое внимание, у них не наблюдалось. В форме заикания преобладал артикуляторно-голосовой ком­понент, выражающийся преимущественно тонико-клониче-скими речевыми судорогами. Ритуальные движения отсут­ствовали, в момент наиболее выраженных речевых затруд­нений появлялись сопутствующие движения головы и рук.

Наиболее характерным для этих больных является то, что выраженность их речевого нарушения не связана с какими-либо определенными внешнесредовыми ситуациями, а обус­ловливается их состоянием. При снижении частоты припад­ков и улучшении общего состояния улучшалась и их речь, если припадки учащались — усиливались и речевые судороги.

У четырех больных (двое младших школьников и двое подростков) заикание развилось в дошкольном возрасте на фоне типичных малых припадков и психомоторных паро­ксизмов. В этих случаях задержки психофизического и ре­чевого развития у детей не наблюдалось.

Речь этих заикающихся, в целом отличаясь указанными выше особенностями, была лишена характерного отпечатка, который накладывает на заикание задержка психофизиче­ского и речевого развития: словарный запас, грамматический строй, звукопроизношение были в пределах нормы.

У большинства болыых, входивших в группу детей и под­ростков, замедленный темп речи, обусловленный тугоподвижностью мыслительных процессов, плохим переклю­чением общемоторных и речевых движений, сочетался с пе­риодами двигательной расторможенности, склонностью к аффективным вспышкам. В этих случаях речевые судоро­ги протекают на фоне ускоренного темпа речи, ухудшения артикуляции, сокращения пауз между фразами и их смыс­ловыми частями, что щиводит нередко к нарушению рече­вого дыхания.

Характерные для больных эпилепсией изменения психи­ки, усиливающиеся к подростковому возрасту (жестокость, агрессивность, черствость, эгоистичность, угодливость, за­острение на отрицательных эмоциях, неустойчивость настро­ения, плохое усвоение грограммного материала и др.), ста­вят этих детей в учебном коллективе в особое положение, нередко провоцируют конфликтные ситуации. Конфликты, не влияя непосредственно на течение заикания, могут ухуд­шить общее состояние (ольных, что, как уже указывалось выше, в свою очередь, может отрицательно сказаться на со­стоянии их речи.

Заикающиеся этой группы в силу перечисленных особен­ностей большой заинтересованности в преодолении речевого нарушения не проявлял*: логопедический кабинет диспан­сера посещали благодаря инициативе и усилиям родителей, самостоятельно над речло практически не работали. В тех случаях, когда все же удавалось добиться в результате заня­тий некоторой автоматизации навыков улучшенной речи, после очередного припека эти навыки у больного в значи­тельной мере утрачивалась.

Заикание у больных, страдающих психопатией

Психопатия, п< определению ряда авторов, ~— фор­ма психической патологга, которая клинически проявляет­ся в патологических чертах характера, в неуравновешенно­сти и дисгармонии личности.

Многими исследователями (Личко А. Е., 1977; Гурьева В. А., Гиндикин В. Я., 1980 ИДР-) в происхождении психопатий выделяются три основньх этиологических фактора: наслед­ственный, экзогенно-оринический и социально-средовый.

 

Последнему в литературе нередко придается ведущее значе­ние.

В зависимости от особенностей возникновения и течения этого заболевания больные психопатией подразделяются на различные типы (возбудимые, эпилептоидные, истероидные, неустойчивые, тормозимые, шизоидные и др.).

Среди обследованных нами пациентов психопатия наблю­далась у четырех заикающихся (один ребенок 12 лет с неус­тойчивым типом психопатии, один 16-летний подросток с эпилептоидной психопатией и двое взрослых больных, у ко­торых заикание протекало на фоне психопатий возбудимого

типа).

У трех больных заикание развивалось постепенно, без ви­димых причин, и у одного мальчика — по подражанию. Для всех больных характерно отсутствие глубокой невротической переработки речевого нарушения. В тех случаях, когда осу­ществлялась фиксация внимания на дефекте речи, она но­сила специфический характер, вытекающий из личностных особенностей пациентов.

Приведем примеры.

Больной А., 12 лет, ученик 4 класса массовой школы. Отец — инженер, мать — торговый работник. Ребенок — единственный, от первой беременности. Во время беременности мать находилась в течение нескольких месяцев в состоянии сильного эмоционального напряжения, так как ревизией на ее работе были вскрыты злоупот­ребления. Несколько сотрудников понесли наказание в уголовном порядке, она проходила по делу свидетелем.

Ребенок родился семимесячным. Роды — без патологии. Масса тела при рождении — 2100 г, рост — 47 см. Грудное вскармлива­ние — три месяца. Психофизическое развитие до года — в преде­лах нормы, но ребенок отличался повышенной возбудимостью, пло­хо засыпал, по ночам часто просыпался.

Речевое развитие протекало нормально, к полутора годам маль­чик говорил развернутыми фразами. Темп речи и общих движений был значительно ускорен.

Из заболеваний перенес грипп (в 3 года), ветряную оспу (в 5 лет), дважды — пневмонию (в 6 и 7 лет), частые ОРЗ.

Мальчик рос непослушным, непоседливым; спокойные настоль­ные игры, рисование, конструктор — игнорировал. Очень любил подарки, но быстро к купленной игрушке охладевал, настойчиво требуя новых игрушек.

По характеру был общительным, безудержно-болтливым, склон­ным к лживости. Уже в детском саду обратил на себя внимание воспитателей как ребенок, плохо укладывающийся в режим дош­кольного учреждения, не умеющий сосредоточиваться на играх и проводимых занятиях. В отношениях с детьми, к которым тянулся, всегда был подчиняемым. Мальчика легко можно было спровоци­ровать на любые шалости и проказы, которые он совершал, не за­думываясь о последствиях. Когда же его уличали в проступке, он, несмотря на очевидные доказательства вины, очень «правдиво» убеждал воспитателей и родителей, что это сделал не он. На нака­зания иногда реагировал бурными аффектами: плакал, кричал, то­пал ногами, употреблял бранные выражения, совершенно не чув­ствуя дистанции между собой и взрослыми. Успокаивался быстро, очень искренне давал обещания исправиться, вести себя хорошо, но тут же с легкостью мог повторить все сызнова.

В семье, несмотря на внешнее благополучие, обстановка мало способствовала нормальному воспитанию ребенка. Отец — по ха­рактеру своему человек угрюмый, неразговорчивый, занятый своими делами — сыну внимания не уделял. Мать, женщина нервная, крик­ливая, скорая на расправу, всегда находилась с сыном в состоянии конфликта, постоянно его ругала, нередко наказывала физически. Но на мальчика эти «воспитательные» меры особого впечатления не производили, все его поступки отличались легковесностью, стремле­нием только к получению одних удовольствий, нежеланием привы­кать даже к элементарному труду (убирать постель, мыть посуду). В отношениях с родителями и окружающими он постоянно лгал, изво­рачивался, придумывал всякого рода небылицы.

В младших классах школы указанные черты характера стали более выраженными. Мальчик почти не работал на уроках и дома, но, обладая неплохой памятью, все же кое-как дотянул до 3 клас­са. Однако программу 3 класса в связи с полным нежеланием за­ниматься и неудовлетворительным поведением (драки, мелкое во­ровство в столовой, нежелание подчиняться школьным правилам, прогулы уроков и т. п.) пришлось повторить. Повторное прохожде­ние программы успеваемости не улучшило.

Заикание у ребенка появилось в 11-летнем возрасте, видимо, по подражанию. Он общался на улице с подростком, страдавшим этим речевым нарушением. Подросток, державшийся как «настоя­щий мужчина» (употреблял нецензурные выражения, курил), очень нравился А., и больной, копируя манеры своего старшего прияте­ля, бессознательно скопировал и его речь.

К нам больной был направлен в 12-летнем возрасте детским пси­хиатром, у которого состоял на учете в течение года.

 

При логопедическом обследовании выявлено следующее: заи­кание в средней степени, артикуляторно-голосовая форма, тонико-клонический тип речевых судорог. Сопутствующих и ритуальных движений не наблюдается. Темп речи значительно ускорен, артику­ляция, звукопроизношение — в пределах нормы. В возбужденном состоянии проскальзывают персеверации отдельных слогов. Ораль­ный праксис — в пределах нормы, динамический праксис — персе­верации в пробе «кулак — ребро — ладонь». Внимание на речи не фиксирует. Общителен, доброжелателен, словоохотлив. Установки на лечение не имеет.

Клинический диагноз: психопатия (неустойчивый тип).

Курс лечения прервал в самом начале.

В случаях заикания у взрослых больных, страдающих возбудимым типом психопатии, обращает на себя внимание прежде всего то, что они в логотерапевтический кабинет, по сути дела, попали случайно. В обоих случаях их привели пожилые родители с просьбой: «Пожалуйста, полечите. Мо­жет, он у нас такой, потому что заикается». И в одном, и в другом случае родители причины заикания указать не мог­ли («наверное, чего-то испугался»). Больных привели в наи­более тяжелые минуты их жизни — один не удерживался ни на одной работе, от другого ушла жена, прожив с ним пол­года. Оба заикающихся, не имея установки на лечение, о своем речевом нарушении говорили неохотно, жалоб, харак­терных для больных логоневрозом, не предъявляли, во всех своих бедах обвиняли окружающих.

У больного К., 28 лет (последнее место работы — разнорабо­чий продуктового магазина), при логопедическом обследовании было выявлено заикание в тяжелой степени, осложненное наруше­нием звукопроизношения по типу стертой дизартрии, тонико-кло-нический тип речевых судорог, смешанная форма, невыраженные сопутствующие движения головы. Темп речи в пределах нормы, артикуляция смазанная, голос напряженный, плохо модулирован­ный. Со слов родителей, в моменты аффективных вспышек, «когда он может натворить все, что угодно», больной говорит громко и быстро, почти совсем не заикается. Состояние гневливости возни­кает по малейшему поводу и без всякого повода, как дома, так и на работе. За драку, учиненную в таком состоянии, больной был с последней работы уволен и искать новую работу не хотел, так как «никому не желает кланяться».

 

Больной Ф., 33 года, работает оператором ТЭЦ. Видимо, под влиянием матери считает, что жена от него ушла из-за того, что он заикается. Из беседы с больным и его матерью выяснилось, что Ф. с 16-летнего возраста злоупотребляет алкоголем. В состоянии ал­когольного опьянения и «с похмелья» обычно бывает злобным, аг­рессивным, ко всем «цепляется» и устраивает скандалы. Но, рабо­тая по сменам (по 12 часов подряд, сутки дома), на работу старает­ся ходить трезвым, «ведет там себя очень хорошо, начальство очень уважает». Скандалы обычно устраивает дома, с соседями по квар­тире, на улице. Когда для выпивки денег нет, готов все с себя про­дать, только чтобы выпить. В недлительных промежутках между выпивками обычно бывает раздражительным, угрюмым, всегда чем-нибудь недоволен, молчит или начинает ворчать, придираться к хозяйственным мелочам, «все ему не так поставлено и положено», скандалы дома затевает и в трезвом состоянии.

При логопедическом обследовании выявлено заикание в сред­ней степени на фоне тахилалии, смешанная форма, тонико-клони-ческий тип речевых судорог. Сопутствующих и ритуальных движе­ний не наблюдается. Артикуляция смазанная, речь неразборчивая. Внимание на речи не фиксирует. Со слов матери, «выпивши, гово­рит хорошо». В трезвом состоянии, «когда нервничает и ругается, начинает сильно заикаться».

На наш вопрос, усиливается ли заикание, когда больной очень ругается и дерется, мать, подумав, сказала, что не знает, так как в эти минуты не до его заикания.

Оба больных — и К., и Ф. — после проведенных обследований, как и ожидалось, в кабинете больше не появились.

Из приведенных историй болезни видно, что во втором случае заикание протекало не только на фоне психопатии, но и хронического алкоголизма, который развился у Ф. в подростковом возрасте.

Многие авторы отмечают взаимосвязь психопатий с алкого­лизмом. В. А. Гурьева, В. Я. Гиндикин (1980) указывают на то, что в группе подростков значительно чаще, чем у взрос­лых алкоголиков, отмечаются доалкогольные (преморбидные) психопатические и невротические симптомы, вегетососудис-тая и эндокринная недостаточность. При наличии преморбид-ной патологической отягощенности у подростков пубертатный период протекает особенно бурно и принимает затяжной ха­рактер, что способствует наиболее злокачественному течению алкоголизма в тех случаях, когда начало злоупотребления алкоголем совпадает с указанным периодом.

 

С другой стороны, при алкоголизме подростков и юношей особенно быстро наступает психопатизация — с возбудимос­тью, раздражительностью, вспыльчивостью, злобностью, аг­рессивностью, грубостью, частыми колебаниями настроения.

Заикание, развившееся у таких больных в детстве на фоне ослабленной нервной системы и нарастающих пси­хопатических изменений личности, иногда может служить удобным объяснением особенностей поведения и ранней алкоголизации больного (история болезни Ф.). Но, как по­казывают наблюдения, речевое нарушение, входя в общую структуру нервно-психической патологии больных и обла­дая особенностями, вытекающими из этой патологии, само по себе не имеет существенного значения в системе отно­шений личности с окружающей средой и уходит как бы на второй план, играя нередко роль своеобразного психо­логического прикрытия.

Видимо, заикающихся, страдающих психопатией, значи­тельно больше, чем мы наблюдали в числе исследованных больных. В силу отсутствия фиксации внимания на речевом нарушении, обусловленном их патохарактерологическими особенностями, они в логотерапевтические кабинеты попа­дают редко. Заикание, протекающее на фоне других типов психопатий (шизоидного, истероидного, астенического и др.), нам наблюдать не приходилось. Мы не имели также возмож­ности наблюдать речь больных психопатией, истории болез­ни которых приводятся выше, в состоянии аффективных реакций, а особенности проявления у них заикания в такие моменты были зафиксированы со слов больных и их родите­лей. Поэтому, когда родственники говорят о том, что в со­стоянии возбуждения или аффекта речь у одного заикающе­гося улучшается, а у другого становится хуже, здесь возмож­ны определенные неточности.

В этих случаях, видимо, уровень речевых затруднений зависит от степени возбуждения больного. Состояние раз­дражительности, недовольства, т. е. невысокая степень воз­буждения, может дать ухудшение речи, а аффективное со­стояние, как высшее проявление возбуждения, в определен­ной мере может улучшить речь заикающегося за счет резкого усиления голоса, улучшения артикуляции и эмо­циональной разрядки, которая происходит в подобные мо­менты.