Международные договоры о сотрудничестве и правовой помощи по уголовным делам

 

Республике Беларусь достался в наследство от СССР ряд соглашений о правовой помощи. С особой остротой встала проблема правовой помощи во взаимоотношениях с ближним зарубежьем. Возникший правовой вакуум здесь был нетерпим, поскольку особенно тесные связи нуждались в регулировании, а борьба с общей преступностью требовала активного сотрудничества.

От СССР Республика Беларусь унаследовала и правовой механизм регулирования правовой помощи. Его особенность состоит в отсутствии посвященного этому законодательства. В результате международные договоры являются основным источником необходимых норм. Все это диктовало необходимость скорейшего заключения договоров о правовой помощи. В силу особой взаимосвязанности стран СНГ, а также близости их правовых систем оптимальный выход виделся в заключение многосторонней конвенции о правовой помощи.

В 1993 г. Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам была подписана Арменией, Белоруссией, Казахстаном, Киргизией, Молдовой, Россией, Таджикистаном, Туркменистаном, Узбекистаном и Украиной [22].Конвенция определила порядок сношений по вопросам правовой помощи. Традиционно они осуществляются через центральные учреждения юстиции. Напомним, что в прошлом такого рода сношения осуществлялись через дипломатические каналы. Центральные органы юстиции стали конвенционными органами внешних сношений. Конвенция предусматривает также возможность допроса собственных граждан через дипломатические представительства и консульские учреждения (ст. 12) – положение, не очень распространенное в международной практике.

Сношения по вопросам выдачи, уголовного преследования, а также исполнения следственных поручений, затрагивающих права граждан и требующих санкции прокурора, осуществляются генеральными прокурорами (ст. 80).

Объем правовой помощи определен довольно широко. Предусмотрено выполнение процессуальных и иных действий, в частности проведение обысков, изъятия, выдача вещественных доказательств, экспертиза, допрос обвиняемых, свидетелей, экспертов, возбуждение уголовного преследования, розыск и выдача лиц, совершивших преступления. Выполнению подлежат лишь действия, предусмотренные законодательством запрашиваемой стороны. Думается, что соответствующие действия должны быть предусмотрены и законодательством запрашивающей стороны.

При исполнении поручений применяется право запрашиваемой стороны. По просьбе запрашивающего учреждения могут быть применены и процессуальные нормы его государства. Здесь мы видим один из редких случаев экстратерриториального применения уголовно-процессуального права.

Важное значение имеют положения о гарантии неприкосновенности свидетелей, потерпевших, экспертов при их вызове в другую страну. Они не могут быть привлечены к уголовной или административной ответственности, взяты под стражу или подвергнуты наказанию за деяния, совершенные до пересечения границы, даже если они являются гражданами вызвавшего их государства.

Просьба об оказании помощи может быть отклонена, если ее оказание способно нанести ущерб суверенитету или безопасности запрашиваемой стороны либо противоречит ее законодательству.

Каждая сторона обязана осуществлять уголовное преследование собственных граждан, подозреваемых в совершении преступления на территории запрашивающей стороны (ст. 72). Согласно этому положению гражданин Республики Беларусь, подозреваемый в совершении преступления в Казахстане, будет привлечен к уголовной ответственности по законам Республики Беларусь. Это довольно редкий случай экстратерриториального действия уголовного права. Причем соответствующее деяние должно квалифицироваться как преступное и по законам запрашивающей стороны. Думается, что если закон запрашивающей стороны предусматривает более мягкую санкцию, чем закон запрашиваемой стороны, то это должно быть учтено судом. После вступления в силу приговора по такого рода делу запрашивающая сторона уже не может возбудить дело по тому же деянию (принцип "никто не может быть судим дважды за одно и то же").

Следует отметить весьма неудачную формулировку статьи 76, согласно которой каждая из сторон при рассмотрении уголовных дел судами "учитывает предусмотренные законодательством Договаривающихся Сторон смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства независимо от того, на территории какой Договаривающейся Стороны они возникли". Очевидно, речь идет лишь о сторонах, участвующих в отношениях по правовой помощи по данному делу. Думается также, что учет отягчающих обстоятельств не вполне соответствует общим принципам права.

При обвинении одного лица или группы лиц в совершении нескольких преступлений, подсудных двум или нескольким сторонам, все они рассматриваются судом стороны, на территории которой закончено предварительное расследование, и по ее законам.

Значительное место в Конвенции отведено основному виду правовой помощи – выдаче (ст.ст. 56-71). Но об этом –далее, в контексте международной практики. Заключенные Республикой Беларусь двусторонние договоры о правовой помощи со странами СНГ, в принципе, не отличаются от многосторонней Конвенции.

Конвенция предусматривает довольно широкий объем правовой помощи по уголовным делам. Заключаемые Республикой Беларусь договоры с государствами за пределами СНГ обычно предусматривают меньший объем.

Институт экстрадиции, имея долгий и сложный путь, своего развития, длительное время имел локальный и преимущественно политический характер, стабильно оставаясь сугубо политическим средством реализации государственных интересов и формой расправы с политическими противниками. Требования выдачи, как правило, обусловлены случайными политическими обстоятельствами. Обычно они предъявлялись со стороны сильного государства к слабому, а отказ служил поводом к войне. Настаивали на выдаче даже не политических преступников, а (в большинстве случаев) политических врагов, от которых выгодно было избавиться. С середины XIX в. появляется осознание необходимости бороться общими силами против международных преступников. Благодаря договорам, заключаемым с этой целью, выдача наконец наполняется своим подлинным содержанием, превращаясь в настоящий акт правовой помощи в области международного уголовного права. Сложной и актуальной проблемой динамического процесса сотрудничества государств по борьбе с преступностью является обеспечение эффективной и обоснованной экстрадиции, направленной на то, чтобы разыскиваемые за совершение преступлений лица предстали перед судом или отбыли наказание.

Проблема осложняется тем, что полноценное функционирование института зависит от многих факторов правового, политического и экономического характера: качества законодательной и договорной базы, приоритетов государственной уголовной политики, особенностей национальной политико-правовой системы, возможностей материальных ресурсов, уровня правовой культуры и т. д.

Экстрадиция может рассматриваться как передача государством физического лица, находящегося под его юрисдикцией, другому государству для привлечения к уголовной ответственности или исполнения обвинительного приговора, вступившего в силу.

Экстрадиция – это право, а не обязанность государства (универсальной нормы, обязывающей государства осуществлять экстрадицию, не существует), однако уже многие государства связали себя обязательствами осуществлять экстрадицию на основе двусторонних и многосторонних международных договоров. Кроме международных договоров, правовой основой для экстрадиции могут быть специальные соглашения.

Современные законы, касающиеся вопросов экстрадиции, базируются, в основном, на одних и тех же исходных, базисных правовых принципах с учетом некоторых особенностей, вытекающих из собственных правовых традиций, специфических черт правовой системы государств и др.

Таким образом, порядок осуществления экстрадиции в каждом конкретном случае определяется внутренним законодательством запрашивающего государства, которое, как правило, регламентирует соответствующие основания, требования, сроки, процедуры и механизмы. Результат практического воплощения института экстрадиции зависит от совокупности многих факторов, в частности: гражданином какого государства является лицо, какое преступление совершил т.д. Как правило, вопрос о выдаче решается с сочетанием территориального (места совершения деяния и места пребывания лица) и персонального (гражданства преступника) принципов.

Очевидно, что государство может потребовать выдачи, когда:

ü лицо является гражданином требующего выдачи государства;

ü деяние совершено на территории требующего выдачи государства;

ü деяние направлено против государства, требующего выдачи, и причинило ему вред.

Несмотря на то, что экстрадиция всегда была возможной на основе принципов взаимности или вежливости, многие государства предпочитают экстрадировать только тем странам, с которыми у них есть договорные отношения. Считается, чтя данное договорное преимущество способствует осуществлению более обоснованной и прогнозируемой экстрадиции, oсобенно между государствами с большим объемом взаимной правоприменительной практики.

Там же, где экстрадиция основывается лишь на принципах взаимности или вежливости, вопрос решается по усмотрению сторон. Некоторые государства уже внесли необходимые изменения в национальное законодательство, позволяющее им осуществлять выдачу на основе принципа взаимности с государствами, для которых наличие экстрадиционного соглашения не является обязательным условием для совершения акта выдачи.

В любом случае национальный закон как единственный надежный юридический инструмент при отсутствии экстрадиционного соглашения может способствовать гармонизации позиций государств по этому вопросу и заметно расширять их экстрадиционную практику.

Таким образом, когда соглашение между заинтересованными сторонами существует, проблема экстрадиции решается достаточно четко. Однако такого соглашения может не быть, или оно может оказаться недостаточным для решения конкретной ситуации. В частности препятствием для экстрадиции может быть существенная разница в мерах наказания по уголовному законодательству двух государств, а также их опасения, что одна из сторон будет применять к переданному лицу пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания и т. д.

Кроме того, институт экстрадиции тесно связан с вопросами соблюдения прав и основных свобод человека. Проблема приобретает особую актуальность, если затягивается переговорный процесс относительно выдачи или необоснованно расширяется толкование оснований в ее отказе. Это, в свою очередь, способствует появлению такой незаконной альтернативы экстрадиции, как похищение человека.

При возникновении коллизий между требованиями о выдаче вопросы решаются по собственному усмотрению государства, к которому они обращены. Так, если выдача преступника запрашивается одновременно несколькими государствами или за одно и то же деяние, или за различные деяния, запрашиваемое государство принимает свое решение с учетом всех обстоятельств и особенно относительно тяжести и места совершения преступлений, соответствующих дат поступления запросов, гражданства соответствующего лица и возможности последующей выдачи преступника другому государству. В современной межгосударственной практике сформировались две основные правовые модели экстрадиции: так называемая европейская (объединяет правовые системы романо-германской правовой семьи континентальной Европы, Латинской Америки и др.) и американская (правовые системы семьи общего права). Для государств с европейской моделью экстрадиции решающим является персональный принцип ответственности, а для государств с американской моделью – территориальный принцип.

Американская модель экстрадиции не признает за принципами выдачи (например, взаимности) обязательного характера: при отсутствии соответствующего соглашения государства не обязаны выдавать преступников. Кстати, если государство не связано договором о выдаче беглецов от правосудия, оно имеет право предоставлять им убежище. Кроме того, по американской модели допускается выдача и собственных граждан. В решении вопроса участвует суд, рассматривающий каждое дело с учетом конкретных обстоятельств для того, чтобы обеспечить неотвратимость наказания преступника даже через «либеральное» толкование договоров и законов. Особенностью европейской модели экстрадиции является наличие устоявшейся системы четко определенных принципов, которые сформировались на основе общепринятых норм уголовного права и в 1957 г. были кодифицированы Европейской конвенцией о выдаче правонарушителей. Конвенция сформулировала процедуру экстрадиции, обязывающую государства-участников оказывать друг другу всестороннюю помощь в перемещении под компетентную уголовную юрисдикции правонарушителей, скрывающихся от правосудия. Данная Конвенция закрепила в нормативном порядке правило двойной криминальности (или тождества), которое на практике означает, что выдача правонарушителей осуществляется в связи с правонарушениями, которые наказываются по законам запрашивающей и запрашиваемой стран. Двойная криминальность является принципом экстрадиции многих договоров, национальных законов и режимов взаимности. Однако его практическое применение осложняется тем, что обе стороны могут именовать, определять, классифицировать или квалифицировать правонарушения по-разному, включая неодинаковые признаки деяния в качестве существенных элементов состава преступления. Представляется, что квалификация такого деяния должна осуществляться с учетом его юридической природы, а не в связи с особенностями наименования (предпочтение следует отдавать совпадению сущностных признаков преступлений, а не их лингвистической тождественности). Тем не менее пока соглашения или внутреннее законодательство не устранят данные коллизии технического характера, они будут оставаться серьезным препятствием для осуществления эффективной и прогнозируемой экстрадиции. Другое правило специализации означает соответствие деяний, за совершение которых осуществляется выдача, конкретным требованиям. Такие деяния должны наказываться по законам запрашивающей и запрашиваемой стран лишением свободы на срок свыше года или более суровым наказанием. Еще одно правило конкретности и правило убедительности означают, что выданное лицо может преследоваться и осуждаться только за преступление, за которое оно было выдано. Поэтому запрашивающее государства связано формулировкой обвинения, что является основанием выдачи лица. Если квалификация преступления, в связи с которым предъявляется обвинение, изменяется при рассмотрении дела, выданное лицо может преследоваться или осуждаться только тогда, когда квалифицирующие признаки нового состава преступления свидетельствуют о том, что это деяние является таким, что влечет за собой выдачу. Государство, выдвинувшее требование о выдаче, должно представить убедительные доказательства совершения преступления, а именно: время и место его (их) совершения, юридическую квалификацию и ссылки на соответствующие правовые положения и т. д. Таким образом, выдавая лицо, совершившее преступление, государство, на территории которого оно находилось, исходит из того, что границы его преследования будут ограничены лишь деянием, указанным в запросе о выдаче. Выход за его рамки означал бы нарушение согласованных правил, регламентирующих выдачу преступников, и мог бы привести к неправомерному увеличению объема уголовного преследования. Рассматриваемая Конвенция также содержит правило невыдачи в связи с истечением сроков давности уголовной ответственности и отбивания наказания по законодательству запрашивающего и запрашиваемого государств и правило запрета двойной ответственности. Последнее правило означает, что выдача не осуществляется, если компетентные органы запрашиваемого государства провозгласили окончательное решение относительно соответствующего лица в связи с преступлением, за совершение которого требуется выдача. Такое же правило применяется, если компетентные инстанции запрашиваемого государства приняли решение не возбуждать либо прекратить преследования в связи с таким же преступлением. Существует правило невыдачи за совершение политических, военных и финансовых преступлений, кроме предусмотренных международными соглашениями случаев. Так, выдача не осуществляется, если преступление, в связи с которым государство запрашивает выдачу, рассматривается запрашиваемой стороной как политическое преступление или преступление, связанное с политическим правонарушением (убийства или покушение на убийство главы государства либо члена его семьи политическим преступлением не считается). Такое же правило применяется, если запрашиваемое государство имеет веские основания полагать, что запрос о выдаче за совершение обычного уголовного преступления был совершен для преследования или наказания лица на основании его расы, религии, национальной принадлежности или политических убеждений или же если положение такого лица может быть ухудшено по любой из этих причин. Такой подход, основанный на ограничении выдачи за политические преступления, подвергается серьезной критике в контексте борьбы с международным терроризмом. Более того, в некоторых сферах международного сотрудничества, связанных с доставкой обвиняемых запрашивающему государству, характер преступления не является юридическим препятствием для осуществления необходимых принудительных действий. Наказуемость политических преступлений по национальным уголовным законам подчиняется правилам, которые установлены в отношении всех других уголовных деяний, т. е. уголовное законодательство не предусматривает никакого специального режима для преследования преступлений, входящих в данную категорию. Тем более, что определение политического характера преступления – вопрос внутренней компетенции запрашиваемого государства и его экстрадиционной практики. Выходом из такой ситуации, обусловленной отсутствием единообразного определения понятия политического преступления, может быть включение в экстрадиционные договоры оговорки о невыдаче в связи с предоставлением лицу политического убежища. Существует правило невыдачи государству, применяющему смертную казнь. В выдаче может быть отказано, если преступление, за которое требуется выдача, карается смертной казнью по законодательству запрашивающего государства, а законодательство запрашиваемого государства не предусматривает смертной казни за такое же преступление или она не исполняется на практике. Однако выдача может осуществиться, если запрашивающая сторона предоставит запрашиваемой стороне достаточные гарантии того, что смертный приговор не будет выполнен.

В случае, когда в экстрадиции отказано на данном основании, с целью соблюдения принципа неотвратимости наказания за совершенное преступление государства соблюдают принцип «или выдай, или суди». Хотя самым надежным выходом из данной ситуации можно назвать юридическую отмену смертной казни во всех современных правовых системах. Правило невыдачи собственных граждан означает, что государство имеет право отказать в выдаче своих граждан. Государства европейской модели экстрадиции соблюдают правила невыдачи собственных граждан, кроме случаев, предусмотренных международными соглашениями. Надо иметь в виду, что, хотя государства и отдают предпочтение отказу от экстрадиции своих граждан, развитие конституционных подходов к этой проблеме испытывает в последнее время определенные изменения. Появились тенденции ограничения запрета на экстрадицию собственных граждан в государствах континентальной системы права путем внесения соответствующих изменений в экстрадиционные законы и конституции. К тому же некоторые важные юридические инструменты, принятые в последнее время, отражают тенденцию к более либеральному толкованию правила невыдачи граждан и учитывают возможность экстрадиции граждан. В международной практике постоянно увеличивается количество соглашений и конвенций, стимулирующих стороны добросовестно осуществлять свою юрисдикцию в отношении преступников, которые не были экстрадированы из-за их гражданства или из-за наличия других отказных оснований. Кроме того, необходимо отметить, что на сегодняшний день традиционные механизмы экстрадиции вынуждены приспосабливаться к существенным различиям в экстрадиционном законодательстве государств, а нередко уже не соответствуют современным требованиям, предъявляемым в интересах международного сотрудничества по борьбе с преступностью. Это вызвало необходимость проведения реформы европейского механизма экстрадиции, проводившейся в последние годы, которая была нацелена на сужение многих экстрадиционных ограничений для того, чтобы соответствующие процедуры становились более гибкими и широкими по сфере своего действия. Предполагается, что такое развитие экстрадиционного права и практики должно способствовать функционированию экстрадиции как обоснованного, своевременного и прогнозируемого института в рамках современной системы международного уголовного права.

Выдача понимается как передача обвиняемого или осужденного лица государством, на территории которого оно находится, государству, в котором оно считается совершившим преступление или в котором было осуждено.

Во многих государствах выдаче посвящены специальные законы. Соответствующие вопросы регулируются множеством договоров. В Республике Беларусь пока такого законодательства нет, и его функции выполняются договорами.

Международное право не обязывает государства к выдаче при отсутствии договора. Вместе с тем существуют обычные нормы, относящиеся к правилам выдачи. Общепризнанным является принцип двойной криминальности, в соответствии с которым выдача может иметь место только при совершении деяния, которое считается преступным по законам как выдающего, так и запрашивающего о выдаче государства.

В Генеральную прокуратуру Республики Беларусь в соответствии с положениями Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 года поступила просьба Генеральной прокуратуры Российской Федерации о заключении под стражу и выдаче гражданина России Баумгертнера В.А.

Генеральной прокуратурой Республики Беларусь при рассмотрении указанного обращения установлено, что в производстве Следственного комитета Российской Федерации находится уголовное дело по обвинению последнего в совершении преступления, предусмотренного ч.3 ст.33 и ч.2 ст.201 УК Российской Федерации (злоупотребление полномочиями) [42].

Баумгертнер В.А. 17 октября 2013 г. объявлен в международный розыск и в этот же день Басманным районным судом г.Москвы вынесено постановление об избрании в отношении его меры пресечения в виде заключения под стражу.

Просьба Генеральной прокуратуры Российской Федерации о выдаче Баумгертнера В.А. представлена в установленный срок и соответствует требованиям Конвенции. Деяния, инкриминируемые ему российской стороной, являются наказуемыми и по белорусскому законодательству, за их совершение предусмотрено наказание в виде лишения свободы.

Таким образом, предусмотренных названной Конвенцией и законодательством Республики Беларусь и Российской Федерации препятствий к выдаче Баумгертнера В.А. российской стороне для привлечения его к уголовной ответственности не имеется.

Следующее правило состоит в том, что преследование выданного лица может иметь место только за те преступления, за которые оно было выдано. Преследование за иные деяния дает выдавшему государству право на протест. Это положение имеет важное значение, помогая избежать злоупотреблений институтом выдачи. Например, запрос о выдаче указывает в качестве основания хищение, а выданное лицо судят за политическое преступление.

Между тем общепризнанной является норма о недопустимости выдачи за преступления, совершенные по политическим мотивам. Право убежища является общепризнанной нормой как международного, так и конституционного права. Конституция Республики Беларусь установила: «Республика Беларусь может предоставлять право убежища лицам, преследуемым в других государствах за политические, религиозные убеждения или национальную принадлежность» [1]. Соответственно выдача лиц, преследуемых «за политические убеждения», не допускается (ст. 12).

Генеральной прокуратурой Республики Беларусь в июне 2012 г. был рассмотрен запрос Генеральной прокуратуры Кыргызской Республики о выдаче Ж.Бакиева для привлечения к уголовной ответственности.

В соответствии с подпунктом е пункта 1 статьи 89 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 7 октября 2002 года выдача не производится, если имеются веские основания полагать, что запрос о выдаче связан с преследованием лица по признаку расы, пола, вероисповедания, этнической принадлежности или политических убеждений [23].

С учетом произошедших в Кыргызской Республике событий и характера предъявляемых Ж.Бакиеву обвинений белорусская сторона считает, что запрос о выдаче связан с преследованием его по признаку политических убеждений, поэтому запрос Генеральной прокуратуры Кыргызской Республики о выдаче Ж.Бакиева оставлен без удовлетворения.

Определение политического преступления – дело не из легких. Нередко такие преступления включают общеуголовные преступления, убийство, применение оружия, хищение и др.

После убийства в 1881 г. императора Александра II Россия предложила созвать международную конференцию, которая установила бы правило о том, что никакое убийство или покушение на убийство не может рассматриваться как политическое преступление. Конференция не состоялась главным образом из-за оппозиции Великобритании и Франции. Однако идея российского предложения в какой-то мере нашла отражение в современном международном праве, которое, как мы видели, не относит к политическим преступлениям террористические акты.

Многие договоры предусматривают невыдачу военных дезертиров, а также лиц, совершивших преступление против религии. Общепризнанным является правило о том, что к выданному лицу смертная казнь не применяется.

Нередко утверждают, будто общепризнанным правилом является невыдача собственных граждан. Думается, что это не совсем так. Законы многих стран действительно содержат такую норму. Согласно Конституции Республики Беларусь «Гражданин Республики Беларусь не может быть выдан иностранному государству, если иное не предусмотрено международными договорами Республики Беларусь» (ст. 10). Но есть государства, которые, в принципе, допускают выдачу собственных граждан (Великобритания, США, Канада).

Многосторонняя конвенция о правовой помощи между странами СНГ отвела значительное место нормам о выдаче и в целом отражает общепринятые положения. Основания для выдачи определены довольно широко. Предусмотрена выдача как для уголовного преследования, так и для приведения в исполнение приговора. Закреплен принцип двойной криминальности.

Выдача не может иметь места (категорическая недопустимость), если речь идет о собственном гражданине, если истек срок давности, если в отношении лица по тому же делу суд запрашиваемой стороны уже вынес приговор или постановление о прекращении производства, если преступление по законам хотя бы одной из сторон преследуется в порядке частного обвинения. Ничего не говорится о таком основании отказа в выдаче, как политический характер преступления. Правда, недопустимость выдачи в таком случае вытекает из общего положения Конвенции, согласно которому просьба об оказании правовой помощи может быть отклонена, если она противоречит законам запрашиваемой стороны (ст. 19). Думается все-таки, что она не может, а должна быть отклонена. А в Конвенции следовало бы сказать о политических преступлениях и в статьях о выдаче.

В выдаче может быть отказано (усмотрение запрашиваемой стороны), если преступление совершено на территории запрашиваемой стороны.

По получении просьбы о выдаче запрашиваемая сторона обязана взять под стражу соответствующее лицо. По просьбе запрашивающей стороны лицо может быть взято под стражу и до получения просьбы о выдаче. Наконец, лицо может быть задержано и без всякой просьбы, если есть основания подозревать, что оно совершило преступление на территории другой стороны (ст. 61).

Если просьба о выдаче лица поступила от нескольких сторон, то запрашиваемое государство решает вопрос о том, кому выдать это лицо, по своему усмотрению.

В соответствии с общепринятым правилом привлечение к уголовной ответственности допустимо лишь за то преступление, за которое лицо было выдано. Без согласия выдавшей стороны лицо не может быть выдано третьему государству (ст. 66). О результатах производства по уголовному делу сообщается выдавшей стороне.

Как видим, Конвенция содержит более или менее подробные постановления о выдаче. Однако они не настолько детальны, чтобы заменить соответствующее законодательство. Так, Конвенция не содержит общепринятого правила о том, что выданное лицо не может быть приговорено к смертной казни.

В практике Генеральной прокуратуры Российской Федерации это правило применяется. Бывший министр обороны Азербайджана Р. Газиев был заочно приговорен азербайджанским судом к высшей мере наказания. В сентябре 1993 г. Генеральная прокуратура РФ получила ходатайство прокуратуры Азербайджана о выдаче Р. Газиева, обвиняемого в совершении воинского преступления и хищении государственного имущества в особо крупных размерах. Ссылаясь на рассмотренную нами Конвенцию и на Договор о правовой помощи с Азербайджаном 1992 г., Генеральная прокуратура РФ приняла решение о выдаче Р. Газиева. При этом было учтено заявление Генерального прокурора Азербайджана о том, что к Р. Газиеву смертная казнь не будет применена.

Следующий вопрос: распространяется ли иммунитет, которым пользуются высшие должностные лица государства (главы государств и правительств, министры, депутаты парламента), на юрисдикцию иностранных судов?

В нашей стране вопрос о выдаче таких лиц не может возникнуть уже в силу того, что они являются гражданами Республики Беларусь. В международной практике известны случаи требования о выдаче высших должностных лиц других государств за совершение общеуголовных преступлений, например, требование США о выдаче панамского военного руководителя генерала Норьеги, обвинявшегося в торговле наркотиками. Но это исключительный случай.

Иначе стоит вопрос, когда такие лица оказываются в сфере юрисдикции иностранного суда.

В 1996 г. прокуратура ФРГ выдала ордер на арест министра разведки Ирана, подозреваемого в причастности к убийству руководителей курдской оппозиции на германской территории. В соответствии с ордером в случае, если министр окажется в сфере юрисдикции судов ФРГ, он будет привлечен к ответственности.

В 1999 г. высшая судебная инстанция Великобритании решила, что находящийся в стране бывший диктатор Чили Пиночет, обвиняемый в совершении преступлений против человечности, не обладает иммунитетом и может быть выдан для суда другому государству.

Практика США в этой области весьма политизирована. Так, Р. Лафонтен был убит во время переворота в Гаити, направленного против Президента Аристида. В дальнейшем Аристид был свергнут и выслан в США. Вдова Лафонтена возбудила в американском суде дело, обвиняя Аристида в том, что он приказал убить ее мужа. При этом она ссылалась как на законы США, так и на международные акты. Ответчик Аристид утверждал, что как признанный глава Республики Гаити он обладает иммунитетом от юрисдикции судов США. Государственный департамент поддержал позицию Аристида.

В представленном суду документе говорилось: «Соединенные Штаты заинтересованы в деле Президента Аристида и озабочены им, поскольку затронут вопрос об иммунитете от судебной юрисдикции главы государства дружественной страны. Заинтересованность Соединенных Штатов порождена позицией исполнительной власти Соединенных Штатов при осуществлении своей внешней политики и поддержании внешних сношений, согласно которой разрешение продолжения дела против Президента Аристида было бы несовместимо с внешнеполитическими интересами Соединенных Штатов». Суд согласился с мнением госдепартамента и прекратил дело. В обоснование он сослался на то, что, несмотря на двухгодичное проживание в изгнании, Аристид продолжает признаваться Президентом Гаити Соединенными Штатами, которые одновременно не признают военное правительство, захватившее власть в Гаити в результате переворота. В отсутствие такого признания Аристид не мог рассчитывать на иммунитет. Как известно, бывший Президент Азербайджана А. Муталибов считал себя законным президентом. Однако Россия признала другого президента.

Последний вопрос: имеет ли значение для суда, каким путем было подчинено его юрисдикции подозреваемое лицо?

В 1991 г. бывший руководитель рижского ОМОНА гражданин СССР С. Парфенов был захвачен представителями латвийского МВД (не без помощи МВД РСФСР) на территории РСФСР и насильственно вывезен в Латвию. Под давлением средств массовой информации прокуратура СССР признала арест и вывоз с территории РСФСР гражданина СССР грубым нарушением суверенитета СССР и РСФСР. Напомню, что событие произошло после признания независимости Латвии Россией и СССР.

Позиция прокуратуры обоснована с точки зрения не только международного права, но и судебной практики государств. Случаи суда над лицами, незаконно вывезенными из страны пребывания, известны. Но они немногочисленны и всегда сопровождались протестами со стороны заинтересованных государств. Такие случаи имели место в судебной практике гитлеровской Германии. Изредка они встречались и в практике других стран.

В 1949 г. Суд Королевской скамьи в Великобритании в решении по делу Элиота занял позицию, согласно которой незаконный арест в Бельгии не исключает юрисдикцию британского суда. В 1962 г. суд Израиля вынес смертный приговор гитлеровскому палачу Эйхману, похищенному в Аргентине.

Четкую позицию в этом вопросе занимает Верховный суд США. Начиная с прошлого века он не раз принимал решения, согласно которым незаконная доставка обвиняемого не является препятствием для суда над ним. Соблюдение международного права – дело не судебной, а исполнительной власти.

Последним в ряду таких дел было дело мексиканского врача А. Мачейна, похищенного в 1990 г. из своей страны агентами американской администрации. Верховный суд США в решении по этому делу 1992 г. подтвердил свою прежнюю позицию.

Решение суда вызвало массовые протесты прежде всего со стороны стран Латинской Америки. Совещание на высшем уровне Карибского сообщества заявило о недопустимости того, что «какое-либо государство могло применять свое внутреннее право в результате похищения людей на территории другого суверенного государства». Единственный путь в соответствующих случаях – это путь законной выдачи.

Для современной судебной практики показательно решение Высшего суда Великобритании по делу Беннета 1993 г. В нем говорилось, что английские суды рассматривают суд над лицом, совершившим преступление, как «злоупотребление процессом», если английская полиция незаконно захватила лицо за рубежом. Суд отверг мнение Верховного суда США относительно того, что соблюдение международного права в таких случаях – дело только исполнительной власти.