Секс, стринги и портрет Снейпа

Сутулый студентик стоял в бывшей комнате Драко, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, классно, что ему достались все эти крутые вещи! Жилеты из меха неизвестных зверей, дорогие рубашки, шторы... кровать, которая явно лучше, чем та, что стоит в его комнате. С другой — жаль, что блондин так вот просто взял и уехал, ничего не объяснив. Сказал только, что «задолбался тут жить» и они с Клавой «могут все взять, потому что он не вернется». Клаве он оставлял какие-то бутыли с лекарствами, уппф, гадость, и письмо. А студенту просто небрежно кивнул на валяющиеся в комнате вещи. «Провожать? С ума сошел? Меня заберут». И его действительно «забрали» на следующее же утро. Часов в десять раздался стук. Студентик спал, но шум сквозь сон услышал и немедленно вылез, терзаемый любопытством. Драко стоял на пороге своей комнаты, негромко разговаривая по-английски со смуглым мужчиной сурового вида. Увидел соседа, махнул ему рукой раздраженно.

— Уже уезжаешь? — спросил тот.

Блондин повторил свой жест. Смуглый повернулся и внимательно посмотрел в лицо. Студент почувствовал желание немедленно убраться в свою комнату. А когда минут через пять выглянул снова, в блоке уже никого не было.

Обидно.

Вроде дружили.

А он взял и уехал, не оставив адреса.

Высокомерный жлоб.

Но жилеты прикольные.

**

— Гермиона, я хотел бы задать тебе один вопрос.

Вот оно. Какая-то ошибка в расчетах? Не может быть, я же все проверила несколько раз! Или Министерство решило отказаться от международных проектов? Конечно, русские магглы не имеют отношения к Англии, но ведь это гуманитарная миссия...

— Гермиона? Ты слушаешь?

Все-таки ошибка в расчетах. Судя по всему, грубая. Сейчас он предложит мне передать проект кому-нибудь другому.

— Скажи, ты по-прежнему собираешься замуж за Рона?

Гермиона выдохнула. Снова вдохнула. И тихо, но твердо ответила:

— Нет.

Подняв голову, она обнаружила, что мистер Уизли смотрит на нее с улыбкой и какой-то тихой печалью в лице.

— Понятно, — сказал он мягко, — прости. Это, разумеется, совершенно не мое дело.

**

Разрешение от Министерства Люциус получил даже раньше, чем рассчитывал. Уже через неделю после визита адвокатов к главе Министерства отряд юристов во главе с Квентином Тримблом явился в Азкабан для вручению заключенному номер 232001 прямоугольного свертка и совершения обряда Нерушимой клятвы. Текст клятвы утрясался адвокатами с юристами министерства несколько суток подряд, но Министерство на уступки не шло, а Люциусу было невтерпеж получить желаемое, и он, усмехнувшись однажды вечером самому себе и тихо проговорив в камин: «Видел бы ты, на что я иду ради тебя», позвал коменданта и велел передать Министру магии свое согласие. После этого события развивались очень быстро.

Оставшись один, Люциус какое-то время ничего не предпринимал. Молча сидел в кресле и держал сверток на коленях. Временами взглядывал на мрачные серые стены камеры с таким выражением лица, будто примеривался. Потом развернул добычу и аккуратно пристроил на камине. Отошел, посмотрел, как вышло. Пустое полотно в простой эбеновой раме. Люциус снова подошел к картине. Как жаль, что спиртное в Азкабане запрещено безнадежно и бесповоротно. Даже его адвокаты не смогли нарыть ни одной зацепки. Сегодня вечером он отдал бы половину Малфой-Менора за бутылку старого огденского. Он откашлялся. Тянуть дальше было невозможно.

Если захочет, то придет. Если не захочет, переупрямить его не удастся даже Малфою.

— Северус, — негромко позвал он.

Несколько секунд ничего не происходило. Потом откуда-то из глубины картины стал проявляться силуэт. Люциус внезапно почувствовал, как ослабели ноги, и уперся руками в каминную полку. Человек шел стремительной, до боли знакомой походкой. Черная мантия взлетала при каждом его шаге. Он подходил все ближе. Сейчас Люциус отдал бы за бутылку с огденским весь Менор, и прадедушка со всем этим.

**

Тихим июньским вечером, засидевшись допоздна в министерском книгохранилище, Гермиона поднялась в лифте наверх и вышла через старую телефонную будку на улицу. Маглоотталкивающие чары в этом районе недавно в очередной раз усилили, рабочий день министерских работников закончился, и вокруг было совершенно пусто.

Выйдя наружу, она какое-то время стояла, слушая гул машин за углом и вдыхая нагревшийся за день воздух. Резные тени от подсвеченных фонарями кленов лежали на стенах домов. Решив, что отправится домой пешком, она повернулась, чтобы тронуться вниз, в сторону улицы Кенсингтон. В ту же минуту худосочная фигура отлепилась от ближнего дерева и хриплый голос произнес:

— Приятно видеть, что ты не меняешься, Гре-ейнджер. Если бы я не знал, что камины закрывают в шесть... я уж думал, что ты решила заночевать в хранилище. А еще думал, что пущу тут ко-орни, дожида-аясь.

Если я сейчас брошусь ему на шею, это будет очень глупо?

— Между про-очим, Малфои никого не ждут, так что это в последний раз.

Странно, он сегодня тянет слова в два раза сильнее обычного. Крутит в руке какую-то ветку. Почему мое сердце бьется так быстро, словно у мыши? Все же хорошо. Просто замечательно.

— Гре-ейнджер, у тебя забавный вид... Ты что, собираешься падать в обморок?

С озабоченным лицом Драко сделал несколько быстрых шагов и еле успел подхватить ее за плечи. Оказалось, что Гермиона может только стоять, уткнувшись лицом в его совершенно маггловскую рубашку, вздыхать и всхлипывать. Он опустил руку на кудрявый затылок. Гермиона помотала головой и сильнее уперлась лбом в Драко. Сверху раздалось озадаченное:

— Грейнджер?

Кое-как отлипнув от его груди, Гермиона подняла голову и обвила его шею руками. Слов по-прежнему не было, и она изо всех сил тянула его к себе.

Похоже, она все-таки рада меня видеть.

— Они собирают завтра комиссию разбирать мое дело, — прошептал он между поцелуями, — обещали тогда и палочку вернуть... я только сегодня приехал... так что пока вот... весь в вашей власти, мисс... ради Мерлина, аппарируй нас куда-нибудь быстрее!

Она с трудом сосредоточилась, прижалась к нему еще крепче, почувствовав, как Малфой в свою очередь изо всех сил обнимает ее руками, и представила свою квартиру. Через секунду они целовались на ее красном диване, и Драко нависал сверху, а Гермиона дрожащими пальцами расстегивала на нем рубашку, не в силах поверить, что он это позволяет... («Ру-уки!» — сказал он Лаванде на виду у половины Хогвартса, когда та подбежала к нему после каникул. И сделал шаг назад, словно боялся запачкаться. Лаванда два часа рыдала в спальне.) Светлые мягкие волосы падали ей на лицо точно так же, как падали в ее снах на протяжении всех этих месяцев. Потом она отстранилась, вдруг вспомнив обязанности хозяйки дома, и спросила:

— Хочешь чаю?

Мгновение Драко смотрел на нее с ошарашенным выражением лица. Потом сказал:

— Ты совсем спятила, Грейнджер?

И снова накинулся с поцелуями. Не задавая больше вопросов, она занялась его рубашкой. Пуговиц на той было явно больше, чем следовало.

**

Грейнджер, чуть поскуливая, терзала его одежду. Ее пальцы добрались до плеч, сжали их, прошлись по животу и спустились ниже. Совершенно непонятно, как ей это удавалось, но он словно растекался в этих горячих руках, размазывался по узкому дивану, теряя контроль, прижимая к себе ее тело крепче, ближе, не давая отстраниться ни на секунду... даже затем, чтобы избавиться наконец от этого несчастного ремня!

Он дернулся, отпихнув ее неловкие пальцы, и принялся сам расстегивать пряжку. Рванул вниз молнию, снова поднял на нее безумные серые глаза с расширенными зрачками. Гермиона почувствовала, как диван под ними ускоряет вращение. Драко отклонился назад, усаживая ее на себя, как была, в задранной на талию юбке, в блузке, болтавшейся на одном рукаве, в сдвинутых набок...

... веревках, ты не перестаешь меня удивлять, Грейнджер...

и его лицо приняло выражение почти болезненного удовольствия, когда...

— Ммм...о ччерт!!!! Грейнджер, прости, это ты на меня так действуешь... Обещаю, потом будет второй раунд... хватит смеяться...

Она ткнулась губами в его голую грудь, чувствуя, как он чуть заметно вздрагивает от ее поцелуев.

— Эй, — он попытался сесть, все еще удерживая ее на коленях, и Гермиона толкнула его назад на диван, наклонилась, внимательно разглядывая лицо, освещенное бьющим в окна лунным светом. Драко не стал сопротивляться. Его глаза сейчас казались почти прозрачными, только в середине дрожала сумасшедшая темная точка. Он кривил губы, прикусывая нижнюю мелкими белыми зубами. Разметавшиеся волосы светились на темно-красной обивке.

— Я тебя ждала, — сказала она вдруг. Он поднял брови.

— Сними ты эту тряпку, ради Мерлина, — он подергал за свисающую с одного плеча блузку, и снова прикусил губу, когда она послушно выполнила приказание. — Грейнджер, ответь. Это важно. Почему на тебе веревки?

— Что?

— Почему. На тебе. Эти блядские трусы?

Гермиона рассмеялась.

— Малфой, я не обязана перед тобой отчитываться.

— Ты меня ждала?

— Да.

— Пойдешь за меня замуж?

— Да. Что?! Малфой, это не так делают!!

— Это была предварительная проверка. Не хочется, знаешь ли, рухнуть перед тобой на колени и получить отказ. Учти, официального предложения ты еще не получала. Мне надо сначала поговорить с родителями. Теперь отвечай про трусы.

Лежа на спине, он с инквизиторским видом сложил на груди руки. Гермиона вздохнула.

Вот дернул же черт. И что теперь отвечать? Правду? Что она уже неделю носит стринги в надежде именно на такое вот его внезапное появление? Самая умная ведьма в своем выпуске щеголяет с полуголой задницей ради высокомерного слизеринского ублюдка? А, подавись, Малфой.

И Гермиона сказала правду. Драко сделал вид, что поверил, но про себя решил когда-нибудь подлить ей в чай веритасерума.

То есть он ведь в любом случае собирался хорошенько допросить ее перед свадьбой. Ну... просто задаст на один вопрос больше. Если она действительно носила эти нитки ради него... Мерлин, они спятили — оба. Что ж, это лучше, чем сходить с ума в одиночку.

Лунный свет, лившийся в незашторенные окна, стирал краски. Белое лицо Гермионы, черные волосы, глаза и губы. Черный диван. Тролль его знает, какого цвета он был на самом деле. Ее тело светилось. Она снова склонилась к нему, и все вокруг перестало существовать. На хлопок аппарации никто не обратил внимания.

**

Это было страшно. По-настоящему больно. Никому не пожелаешь увидеть такое.

Рон стоял там минут... пять, или десять, или вечность, или несколько секунд. Он так и не понял. Просто не был в состоянии собраться, чтобы аппарировать прочь. У него всегда было плохо с концентрацией. В конце концов закрыл глаза, чтобы представить себе «Нору», но их вздохи проникали в уши, и ничего не вышло. Тогда он прошел мимо дивана, открыл дверь и вышел на лестницу. Дверь захлопнулась. Кажется, те двое так ничего и не заметили. Он не понял бы, кто был этот парень, — так они сплелись, — если бы не цвет его волос. Эти белые волосы в магической Англии могли быть только у двух человек. Один из них сидел в Азкабане.

Рон шел по улице, содрогаясь от рыданий, и чувствовал, что жизнь кончена.

Никогда. Никогда, даже когда он обнимал Ромильду Вейн. Когда из обиды на Гермиону спал с Кэти. Никогда он не думал, что они действительно могут расстаться. Что она может его бросить. Отвернуться от него не ради книг в библиотеке, а ради другого. Ненавистного до дрожи в руках, до желания заавадить, задушить, извести. Но даже эта безмерная ненависть была слабее чувства потери, оглушающей, безнадежной потери, которую он испытал. Явившись к Герми просить прощения. Ровно в полночь. С тортом и шампанским. Как идиот. Рыжий, неуклюжий идиот. О чем она ему в прошлый раз и сказала. Если бы можно было вернуть тот вечер, он бы остался. Он сделал бы все, чтобы ей понравилось. И ей бы понравилось! Ведь еще этой зимой, он помнил... она его любила.

Мерлин, она его любила!

Если бы можно было вернуть, заново прожить каждую минуту тех дней, когда она любила — его. Смотрела на него. Целовала — его.

Слезы заливали глаза, он шел вслепую, натыкаясь на прохожих. Рослый рыжий парень в странной хламиде. Впрочем, лондонцев сложно удивить одеждой.

Он сказал ей тогда, что она никому, кроме него, не интересна. Он сам виноват. Вел себя, как хам и тупой ублюдок. Он потерял ее.

В пять утра, когда он наконец нашел силы аппарировать домой, это было единственным словом, звучавшим в его голове.

Потерял. Потерял. Потерял.

**

Солнечный луч скользнул в маленькую комнату, прошелся по стенам и заплясал на полупрозрачных синеватых веках. Драко поморщился и проснулся. Осторожно спихнул с себя Грейнджер. Та что-то промычала и обняла его одной рукой. Потом открыла смущенный карий глаз. Драко не устоял и чмокнул его, извернувшись при этом так, что чуть не сломал шею. После чего выпутался из-под нее окончательно, натянул штаны и отправился в коридор. Через пять минут вернулся, приглаживая мокрые волосы.

— Где мы, собственно, находимся? В кладовке?

— Я снимаю эту квартиру, чтобы не жить с родителями.

Драко вдруг помрачнел. Обвел комнату растерянным взглядом и повернулся к Гермионе.

— Мне стоило сразу догадаться. Ты всех сюда тащишь, да, Грейнджер?

— Что?

- Твое маленькое любовное гнездышко?

— Что?

— Дело в том, — прошипел он, — что я уже видел этот гребаный диван. Не ожидала? Скромное родовое колдовство, такому в школе не учат. Помнишь нашу первую ночь? Я был таким идиотом, что всерьез собирался скучать по тебе. Решил позаимствовать твою палочку и наколдовать себе зърцадло, чтобы, — он скривил губы, — взглянуть на свою милую грязнокровочку, когда станет совсем худо...

Гермиона завернулась в его рубашку и подошла к нему.

— Ты взял мою палочку? Ну и что? Я не обижаюсь, — сказала она.

Драко язвительно хмыкнул.

— Есть и плохая новость. Когда я в первый раз активировал зърцадло, то увидел эту самую комнату. И ты, со всем твоим гребанным темпераментом, сидела на вот этом диване и обнималась с Поттером! Что скажешь? Я видел, понимаешь, видел, как он слюнявил тебя своими губищами!

Гермиона моргнула. Вспомнила тот вечер. Она тогда так напилась... и, кажется, действительно поцеловалась с Гарри... просто было одиноко, а они оба были пьяны. Но больше точно ничего не было! Черт возьми, они же лучшие друзья! Она почувствовала, что краснеет. Попыталась прекратить, повторяя про себя, что ничего плохого не сделала, но это не помогало. Малфой наблюдал за ней с оскорбленным выражением лица. Она вздохнула и выпалила:

— Гарри просто меня утешал!

— Да НЕУЖЕЛИ? И сколько раз за ночь он тебя утешил?!

— Малфой!!

— Что?!

— Мы только два раза поцеловались, — твердо ответила Гермиона.

— Ага, — мрачно сказал Драко.

Значит, они все-таки целовались... ненавижу знать об этом.

— И что? — сердито буркнула Гермиона, — а ты спал с Никой!

— Это было до тебя!

— Это было во время! И что, за эти полгода в Москве ты больше ни с кем не спал?

— Нет, — не моргнув глазом, соврал Драко.

Гермиона виновато повесила голову.

Драко пнул диван. Покружил по комнате. Сел.

— Ты спала с ним. Я видел.

— Ты не мог этого видеть, потому что этого не было!

— Почему тогда вы проснулись вместе? Почему он обещал к тебе вернуться?

Девушка нахмурилась, честно пытаясь вспомнить то утро.

— Ну... я сказала ему, что люблю тебя, и мне было жалко Рона, так что я чувствовала себя свиньей... и Гарри предложил выпить, а тут как раз валялись две бутылки огневиски, и утром оказалось, что мы спим вместе... — Драко издал сдавленное рычание. — Совершенно одетыми! У меня не было антипохмельного зелья, поэтому Гарри пошел за ним на Гриммо через камин и сказал, что скоро вернется, а потом они пришли вместе с Джинни. Так что Джинни теперь тоже знает, — уныло закончила Гермиона.

Драко сидел, разглядывая пальцы ног, и что-то обдумывал. Потом поднял голову, откинув длинную платиновую прядь, и серьезно сказал, словно сообщал результаты многомесячных размышлений:

— Терпеть не могу Поттера. Если он еще хоть раз протянет к тебе свои грабли...

Тук-тук, сказало сердце Гермионы. Тук-тук. Я счастливо этим утром.

**

Воссоединившись со своей волшебной палочкой, Драко аппарировал в Малфой-Менор. Немного опоздав на обед, потому что до одури целовался с Грейджер в закоулке возле книгохранилища Министерства.

Мать встретила его в холле, чуть похудевшая, но все с той же прямой осанкой. Он невольно ускорил шаг, поднимаясь к ней по лестнице, словно голубые глаза, сияющие любовью, вернули его в детство, когда после каждой прогулки он торопился взобраться к ней на колени.

— Драко.

— Мама.

Они беседовали за ужином о пустяках, и Драко почувствовал, как расслабляется, набирается сил в родной обстановке, словно высохшая водоросль, вновь оказавшаяся в морской воде. Наполняясь уютом, семейным теплом, словно питательной влагой. Вдруг захотелось болтать, как в детстве, когда он приезжал на каникулы из школы.

— Теперь я неприлично много знаю про магглов. Куда больше, чем этот старый магглолюбец Уизли, — говорил он, покачивая в руке бокалом вина, — слышала бы ты, какие идиотские вопросы он мне задавал, когда приперся с проверкой! Он даже не знает, как работают маггловские замки! Могу вообразить, что случилось бы, попытайся он приготовить чай маггловским способом! А Поттер теперь разводит драконов, словно этот остолоп Хагрид. А ты как, мам? Как отец? Его можно навещать? Как наши, ты что-нибудь знаешь? Что с Паркинсонами? Как думаешь, я успею записаться на курс магической юриспруденции в Сорбонне со следующего семестра?

Нарцисса светилась. Домашние эльфы сияли, как натертые полы. Портреты предков сдержанно улыбались. Подали десерт.

— И еще я собираюсь жениться, — небрежно сказал Драко.

Нарцисса кивнула головой.

— Не на Гринграсс, — продолжил он.

Нарцисса нахмурилась.

— Тебе стоит поговорить с отцом. Мистер Уорринг оформил пропуск на один день, свяжись с ним, он сообщит, как все удобнее устроить.

Голос матери вдруг стал удаляться, словно она уплывала от него куда-то. Свечи мерцали так усыпляюще.

Дома, неужели наконец-то дома... эльфы, зелья, магические светильники, ммм, забыть Москву, как страшный сон...

Нарцисса щелкнула эльфам пальцами и кивнула на уснувшего мальчика.

**

Ну конечно! Ее братец не умеет удержать девушку, даже такую, которая очень старалась удержаться, зато умеет устраивать вселенскую трагедию из расставания! Да еще втягивает в свои переживания Гарри! А Гарри нельзя пить, у него потом шрам болит! Джинни сердито мерила шагами гостиную на Гриммо.

**

Через час свидание закончилось. Сын, выглядевший в темно-серой бархатной мантии лишь немногим хуже, чем он сам в молодости, изящно поклонился и вышел, сопровождаемый семейным адвокатом. По захлопнувшейся двери пробежали красные и зеленые искры запирающих заклятий. Люциус подошел к окну-бойнице, уставился непроницаемыми серыми глазами в узкий кусок вечереющего неба, видного вверху. Только хорошо знавший старшего Малфоя человек мог заметить, что тот пребывает в холодной ярости. Прекрасно контролируемой, но от этого еще более опасной.

Люциус был недоволен сыном. Поведение того не было преступным или недостойным чистокровной семьи. Все чистокровные были между собой родственниками, так что ради здоровья потомства, может, и стоило взять жену со стороны. Не в этом дело. Поведение сына было хуже, чем преступным. Оно было ошибочным. Потому что Гринграссы были бешено богаты и чертовски мстительны. И потому, что их связи простирались не только вверх, в европейские Министерства, но и вниз, в темные глубины магической мафии, организованных магических сообществ, занимавшихся черномагической археологией, некромантией, управлявшим, по слухам, погодой. И с таким-то человеком, как Бенедикт Гринграсс, Драко собирался его поссорить. Молокосос понятия не имеет, к каким проблемам это приведет! Люциус еле слышно зашипел, словно разъяренная кобра. Со стороны камина послышался ехидный смешок. Он повернулся к портрету. Ярость внутри чуть сбавила градус. Северус подошел совсем близко к раме, так, что виднелось только его лицо, и издевательски ухмылялся.

— Что смешного ты нашел в этом идиотском решении? — раздраженно сказал старший Малфой, подходя к портрету друга.

Северус откровенно веселился. Малфой вдруг подумал, что после смерти тот снова стал вести себя, как мальчишка.

— Ну что ты ржешь, как гиппогриф? — спросил он обиженно, — знал бы ты, на что мне пришлось пойти, чтобы получить твой портрет... Слава Мерлину, они сначала дали разрешение, а потом уже стали выяснять, чей именно портрет я собираюсь заказать.

— Идиоты, — Снейп фыркнул и снова принялся ухмыляться.

Люциус злобно опустился в кресло.

— Можешь наконец сказать, что тебя так рассмешило?

Снейп изогнул бровь и хмыкнул.

— Просто подумал, что тебе повезло.

— Мне повезло? Что мой сын женится на нищей грязнокровке без роду и племени? И мои внуки будут ШАТЕНАМИ?!

Снейп насмешливо кивнул.

— Если я правильно помню, первые шесть лет его обучения ты всерьез опасался, что это будет Поттер. Драко только о нем и говорил, не так ли? Смею думать, что в этом случае внуков бы вы с Нарциссой вообще не дождались.

Античное чело Люциуса исказила еле заметная судорога. Потемневшие серые глаза изменили выражение.

— Великий Мерлин, — произнес он потрясенно, — а ведь ты прав, Сев. Все могло быть намного хуже!

**

Написал отзыв — улучшил карму!

Глава опубликована: 12.02.2013