Эпилог, часть 2 и последняя

13 ноября 2001 года

**

— Е2 — Е4, — сказал низкий бархатный голос.

Люциус Малфой проводил взглядом белую пешку и поднял глаза на портрет, стоявший на каминной полке.

— Тебе не надоело? Одно и то же!

— Это классическое начало, Люц, и я не желаю рисковать партией ради твоего развлечения. Мог бы радоваться, что вообще прихожу сюда. Я теперь популярен, знаешь ли. На той неделе Поттер повесил мой портрет в гостиной.

Старший Малфой поднял брови.

— Ты ведь расскажешь? Он знает, что у меня тоже есть? Е7— Е6.

— D2— D4. Поттер мне доверяет, — ехидно ответил Снейп.

Люциус вздохнул и постарался придать своим мраморным чертам просительное выражение.

— Сколько еще лет ты будешь сводить со мной счеты? Северус, я сижу тут взаперти три с половиной года, мне СКУЧНО! И я согласился вычеркнуть его из всех списков, если на то пошло!

— Будто мне весело. Ладно, вчера они обсуждали, что подарить Скорпиусу на первый день рождения. Это тебе интересно? Джиневра считает, что плюшевого мишки будет достаточно, Поттер предлагал игрушечную гоночную метлу последней модели. Сверхскоростная, особо маневренная, повышенной проходимости. Ограничение по высоте — не больше двадцати пяти футов. На вырост, как он выразился.

Двадцать пять футов. Это же высота третьего этажа в поместье. Рука Люциуса замерла над черным конем.

— И что решили?

— Пока ничего.

— Я против метлы.

— Я тоже. Поттер — идиот.

**

Две молодые ведьмы сидели в кафе «У Флориана». Одна доедала разноцветное мороженое, вторая уткнулась носом в чашку с кофе.

— Он так ни с кем и не встречается? — спросила она, не поднимая глаз.

Ее рыжеволосая собеседница молча покачала головой.

— Я снова пыталась поговорить с ним, но ничего не выходит. Джин, я словно режу его по-живому. Как он?

На этот раз та для разнообразия пожала плечами.

Несколько лет назад, когда у Гермионы с Драко все только начиналось, Джинни была рада подтолкнуть девушку к Малфою. Слишком привычным было ревновать к ней, слишком болезненным — постоянно опасаться, что однажды брат не удержит свою принцессу. А в том, что рано или поздно она разочаруется в Роне, Джинни была уверена. И тогда случится страшное. Гермиона оглянется вокруг и поймет, что Гарри годится не только в друзья. А что сделает в этом случае Гарри, неизвестно. Гарри непредсказуем.

Так что Джинни от души приветствовала роман лучшей подруги со слизеринским красавчиком. И никогда не чувствовала себя виноватой. Кто ж мог знать, что ее бестолковый братец способен на такие длительные переживания? Прямо хоть в «Норе» не появляйся, чтобы не натыкаться на его осунувшуюся физиономию! Почти три года прошло, а он до сих пор хранит фотографии и записки бывшей невесты. Но Джинни не желала, — да и не умела — переживать из-за чувств других людей, пусть бы этими другими и были ее родственники. Во всем мире для нее существовал лишь один человек, и, пока он принадлежал ей, мир был в порядке.

Рон сам виноват.

Джинни взглянула на серьги в гермиониных ушах — свисающие на еле видимых платиновых нитях бриллиантовые звезды.

Гоблинская работа, можно не сомневаться. Было бы почти скромно, если бы не было так совершенно. Малфой старается.

Расчеты были верны. С этой стороны ей больше ничего не угрожает.

— Он вряд ли придет, но ты все-таки пошли приглашение, — сказала она как можно более мягко. Ей почти удалось скрыть свое равнодушие, — Рону давно пора взяться за ум.

Гермиона вздохнула. Иногда ей было страшно за Гарри.

**

Глядя внутрь свозь залитое дождем стекло, Блейз размышлял. Он бы подошел к Грейнджер, будь та одна — поблагодарить за приглашение на гала-прием по поводу первого дня рождения наследного принца. Но девушка сидела с рыжей подругой Поттера, от жизненного напора которой Блейза всегда слегка тошнило. Поэтому он стоял под мелким тягучим дождем, разглядывал девиц и сомневался. Грейнджер казалась бледной. Наблюдая за тем, как она выпрямляет спину, беззвучно постукивая ложечкой по краю блюдца, как кивает головой с высоко уложенными волосами, Забини не мог отделаться от ощущения, что она напоминает ему кого-то давно знакомого. Бриллиантовые искры вспыхивали чуть ниже ее ушей, оттеняя матовую теплоту кожи. Мантия глубокого кофейного цвета облегала тоненькую фигуру.

Да, точно. Манерой держаться она стала походить на Нарциссу Малфой. Совсем чуть-чуть, но какие ее годы. Воздействию Малфой-Мэнора сложно сопротивляться.

Он вспомнил празднование Миллениума, когда ему в первый раз довелось встретить Грейнджер в Поместье.

**

К середине той ночи они остались за столом вчетвером. Девушка Гойла, заскучав, отправилась из клуба домой, Грег потащился провожать. Драко читал наизусть бесконечные монологи из неизвестной Забини пьесы. Панси нетерпеливо хмыкала, но не решалась его прервать. Блейз обнимал вторую девушку, изредка пощипывая ее за талию. Красотка взвизгивала. Реальность ускользала из поля видимости. Веритасерум, наложившись на несколько маггловских коктейлей, вызывал странное желание проповедовать Истину. Праздничная эйфория сменилась мрачным ощущением тотальной неправильности бытия. Видимо, схожее чувство испытал и Драко, потому что внезапно остановился на полуслове, нахмурился и медленным движением полез в карман. Паркинсон, приоткрыв рот, смотрела на него с той стороны столика. Повозив руками в правом кармане брюк, Малфой сполз ниже, чтобы распрямить ноги, и перенес поиски на левую сторону.

— Что у тебя там? — спросил Блейз. — Что бы это ни было, уверен, что нам оно не поможет. Мир слишком гнусен.

— Портключ, — протянул Драко, вытаскивая наконец нечто овальное, сильно смахивавшее на серебряную пулю, — я хочу спать.

— Ты не можешь бросить нас в этом вертепе!

Драко попробовал закатить глаза, обнаружил, что от этого голова кружится сильнее, подпер подбородок рукой и процедил

- В Мэноре хватит гостевых комнат. Давайте, я активирую его на счет три.

— Магглы, — пискнула Панси.

— Нокс. Теперь им ничего не видно. Хватайтесь.

Они рухнули на пол вестибюля в Малфой-Мэноре, и Драко молча двинулся вверх по переходам. Остальные поплелись следом. Через пять минут, потеряв по дороге (как позже выяснилось, в картинной галерее) безымянную девушку, компания оказалась в спальне. Драко щелкнул пальцами, вызывая домовуху, сонно заявил, что ни в каких сексуальных играх участвовать не будет, и довольно решительно стряхнул с себя Панси. Та не менее решительно прилипла к нему снова. Малфой, вероятно, так и не понял за все эти годы, что был для Паркинсон гораздо большим, чем просто друг, с которым время от времени спят. Снова выпутавшись из ее объятий, он рухнул на кровать, пробормотал «Типпи!» и погрузился в сон. Блейз с Панси улеглись рядом. Явившийся за указаниями эльф не решился будить хозяина и, пару раз стукнувшись головой о пол, исчез.

Они тихо целовались, лежа рядом с Драко. Ничего большего. Просто зализывали раны. Драко спал беззаботно и глубоко, словно окуклившийся мьюф, недоступный и чертовски красивый. Блейза все еще несло. Алкоголь и веритасерум кружили голову. Безостановочным тихим голосом он говорил о бессмысленности надежд. К пяти утра Панси стала истерически рыдать в ответ. А в 7 часов дверь спальни отворилась, и, сопровождаемая причитающей домовухой, в комнату вошла Грейнджер с маленьким черноволосым мальчиком на руках.

Блейз до сих пор не знал, смеяться или плакать при этом воспоминании. В общем-то, он не ожидал ничего другого. И все равно Грейнджер в Малфой-Мэноре — это было слишком странно. Девушка опустила ребенка в ноги кровати и растерянно посмотрела на Драко. Тот мирно посапывал. Домовуха нервно шевелила ушами. Гриффиндорка перевела глаза на так и не заснувшего Блейза, и он улыбнулся ей с самым невинным видом. Протянув руку под одеялом, изо всех сил щипнул Драко за бок. Тот взвыл и открыл глаза. Несколько секунд приходил в себя, глядя на Грейнджер, потом сел и оглядел комнату. Заплаканная Паркинсон спала с другой стороны кровати. На полу валялось три пары обуви, единственное, что они сумели снять, вернувшись из клуба. Драко скривился.

— Что за бардак. Типпи! Типпи, аппарируй моих гостей в гостевые комнаты. Твиззл, рассказывай.

— Мисс Грейнджер плохо себя вела! — выпалила домовуха.

На щеках гриффиндорской принцессы зажегся гневный румянец. Она стала очень хороша в этот момент. Сонная Панси пошевелилась в постели. Грейнджер гневно рванула на себя одеяло. Черноволосый ребенок открыл глаза и захныкал.

— Рада, что ты по крайней мере одет, — сердито отчеканила Грейнджер.

Малфой откинул с хмурых глаз упавшие пряди волос, полностью проигнорировав ее замечание.

— Насколько плохо? — обратился он к седой домовухе.

— Малфой!! Я с тобой разговариваю!!!

Дальнейшего Забини не увидел, потому что второй эльф бесцеремонно схватил его за руку, перенес в гостевую комнату и исчез, пожелав приятного отдыха. Немного покрутившись на мягчайшей кровати, Блейз не нашел ничего лучше, чем уснуть до вечера.

**

— Дотти, — сказал Драко молодой эльфихе, вытянувшейся по струнке перед его креслом. Та хлопнула ушами, показывая, что слушает, — Скорпиусу исполняется год. Ты переходишь в его владение. Понятно?

— Все понятно, молодой лорд, сэр! Дотти будет отличным подарком!

Драко поморщился.

— Не вздумай так сказать при Гермионе. Если спросит, я назначил тебя личной нянькой. Ясно?

— Дотти все поняла! Дотти будет тайным подарком, мистер Драко, сэр!

Он кивнул. Домовуха испарилась. Драко подошел к окну и взглянул на садовых эльфов, украшавших парк к субботнему празднованию. Мокрый после дождя сад блестел в лучах заката. Ему было скучно. Или нервно, или... тролль его знает. Дом был ощутимо пуст без Грейнджер.

Пора бы ей вернуться.

Она снова принялась пропадать целыми дня в Министерстве.

Что делает —неизвестно, слежку там не устроишь. Говорит, что готовит вторую эпохальную статью — о последствиях обратной магизации Москвы. Так себе последствия вышли, к слову сказать: хтоническим божествам свойственно странное чувство юмора. Недаром еще Уинстон Нотт сказал в начале 20-го века: «Если хотите провести хтонический обряд, возьмите страну, которую не жалко».

Жизнь в русской столице после обряда действительно стала привлекательней... за счет того, что в остальных районах страны ее не стало совсем. Так что магглы принялись массово переселяться в Москву, и с той новогодней ночи население мегаполиса увеличивалось со скоростью «миллион человек в год». Столица страдала от перегрузки, отдаленные территории пустели. Гермиона расстраивалась, но благоразумно решила, что некоторые вещи лучше не пытаться исправить, чтобы не сделать еще хуже.

Драко задумчиво провел пальцами по стеклу. Может быть, печальная история с обрядом обратной магизации отучит его драгоценную супругу от попыток исправлять мир? За окном черноволосый маггленок, прыгавший среди клумб под присмотром Твиззл, дернул из рук зазевавшегося эльфа летучие огни и подкинул их вверх. Потом подпрыгнул сам, чтобы повиснуть на любимом дереве Нарциссы. За эти два года мальчик заметно подрос и уже ничуть не походил на забитого угрюмого чернявца, когда-то напомнившего Драко слизеринского декана. Гермиона оставила ребенку русское имя, а Драко добавил «Абраксас» в честь дедушки — Абраксаса Дрофаса Малфоя.

Анатоль Абраксас. Русский маггловский сирота семи лет от роду. Портит своими башмаками кору на тысячелетнем дрозовом дереве в парке Малфой-Мэнора. Вот что случается, когда пускаешь в свою жизнь гриффиндорцев.

Он отошел от окна и снова углубился в колонки с цифрами и именами.

Отец прав, глупо было бы не прибрать к рукам большую часть дел покойного Бенедикта Гринграсса.

Такой бизнес — это не столько деньги, сколько власть, возможность вернуть былой блеск своему имени. К тому же расходов, хотя аристократы не говорят о деньгах вслух, стало больше, чем в прежние времена. Прием по случаю первого дня рождения Скорпиуса, первый за послевоенное время (свадьбу, по настоянию Грейнджер, справляли с неестественной для Малфоев скромностью) своей пышностью должен был забить балы, устраиваемые когда-то отцом. Соберется выжившая старая знать, кое-кто из гриффиндорцев поприличнее, прикормленные министерские чиновники, родители Гермионы, директриса Макгонаггал, которая, похоже, наконец смирилась с выбором любимой ученицы, аккредитованные журналисты... Плюс неизбежный Поттер со своей Уизли. Каким образом рыжему семейству удавалось получать самые лакомые куски от жизненного пирога, оставалось загадкой.

Для Анатоля Абраксаса потребовалась машина с шофером-сквибом, чтобы возить из Мэнора в частную маггловскую школу, репетитор, нянька (пришлось отдать Твиззл — у нее был самый большой опыт), специальные зелья, адаптированные для магглов. Прошлой весной Драко купил немагическое поместье и нанял штат маггловской прислуги, чтобы ребенку было куда пригласить в гости школьных друзей. Пока в поместье, расположенном примерно посередине между Малфой-Мэнором и Лондоном, жили родители Грейнджер («бабушка и дедушка», в понимании мальчика), но скоро юный Анатоль Абраксас подрастет, и Драко не собирался ни терпеть его маггловских однокашников в Малфой-Мэноре, ни следить за тем, чтобы те не поняли, насколько все вокруг пропитано волшебством.

Знать бы заранее, что растить немагического ребенка так сложно!

Если бы не грандиозный скандал, который Гермиона устроила ему из-за Твиззл, следившей за ней в новогоднюю ночь, он договорился бы о более выгодных для себя условиях касательно этого мальчика.

Можно было подбросить его какой-нибудь маггловской семье. Зачаровать память, чтобы они считали, что это их ребенок...

Но сначала Гермиона ругалась на него, потом Твиззл колотилась головой о камин, потом Драко пытался выяснить, за какие именно места Грейнджер позволяла себя трогать Поттеру, потом Гермиона припомнила ему Панси и разъярилась, обнаружив, что Драко сам не уверен в том, было или не было у него с Паркинсон что-нибудь в праздничную ночь (чертова Панси. Какого тролля они с Блейзом улеглись в его постель?). Потом Драко вызвал Типпи, и та подтвердила его алиби («Хозяин спал, а гости разговаривали друг с другом, мисс!Хозяин был очень уставший, мисс!»), после чего они упоенно мирились, отправив Типпи кормить мальчика обедом... и к вечеру Драко пребывал в таком благодушном настроении, что разрешил бы поселить в своей спальне соплохвоста.

**

Давно ушла Джинни, откланялся подходивший после нее Блейз. Кафе понемногу пустело. Гермиона заказала третью чашку кофе. В Малфой-Мэноре ей порой не хватало одиночества. Она тронула обручальное кольцо, теплым ободком сиявшее на пальце.

Драко, прекрасный принц...

Если бы можно было оторвать его от его богатства, от родителей и родословной, от волшебного поместья, от все этой тяжести, давившей на нее, словно километровая толща воды! Иногда ей хотелось назад в маленькую квартирку, которую она снимала после школы. Глядя задумчивым взглядом в стену, Гермиона ясно представила, как могло все быть, не отправься она три года назад в Москву.

Лет через двенадцать — пятнадцать они с Роном стояли бы на перроне, провожая детей в Хогвартс, — их рыжих, кареглазых детей. Девочку и мальчика. С обычными английскими именами. Разумеется, она не позволила бы Рону назвать сына чем-нибудь вроде «Скорпиуса». Только Драко способен настолько размягчить ей мозги! Она порозовела, вспомнив примененные им аргументы. Рядом стояли бы Гарри с Джинни. Никто бы не отворачивался. Никакой неловкости, никаких «сегодня у нас будет Рон, может быть, ты зайдешь завтра?» Хотя, скорее всего, КТО-ТО и отворачивался бы: Малфой... если бы они встретили его там. Стоял бы с прямой осанкой, с этим своим презрительным видом, под руку с белобрысой Асторией. И с ними — маленький светленький Скорпиус, уж, конечно, не шатен с серыми глазами, как настоящий Скорпи. Если бы на том жизненном распутье она свернула в другую сторону...

Драко никогда не обнимал бы ее по ночам. У нее не захватывало бы дыхания при виде того, с какой рассеяной, не сознающей себя грацией он движется ей навстречу по громадному каминному залу, по углам которого, казалось, до сих пор таились тени Беллатрикс и Фенрира.

Они не сидели бы в библиотеке Малфой — Мэнора, склонившись над одной книгой. В темноте Ковент-Гардена он не стискивал бы ее ладонь сильными тонкими пальцами. Не щурил бы серые, как осенняя Темза, глаза, будучи недоволен ее поздними возвращениями, не кривил раздраженно тонкие розовые губы. Анатоль остался бы в детском доме. Она никогда не услышала бы про него.

Ложечка выскользнула из руки и со звоном упала на пол. Гермиона вздрогнула.

Никогда не знаешь, какого себя потерял с другой стороны перекрестка. Никогда не проверишь.

Она вновь тронула обручальное кольцо и улыбнулась.

Как вышло, так вышло. Пора домой.

**

Семилетний черноволосый мальчик висел на покрытом странными плодами дереве вниз головой, весело хохоча в ответ на жалобы суетящегося внизу домового эльфа.

— Мистер Анатоль, сэр, вы должны слезть!

— Я не упаду, Твиззл!! Смотри, как я умею! Смотри! Твиззл! Ты смотришь?!!

— Это любимое дрозовое дерево мадам Нарциссы, мистер Анатоль! Плохой эльф не может уследить за ребенком! Не может уследить за деревом!

— Твиззл, лезь сюда! Смотри, как я сейчас прыгну!! Зачем ты меня поймала, я бы сам спрыгнул! Плохой эльф!

Раздосадованный мальчик изо всех сил пихнул домовуху. Эльфийка отлетела в клумбу с вечноцветущими маргаритками, откуда выбежало вспугнутое стадо миниатюрных жирафов.

— Мистер Анатоль, сэр, я вынуждена наказать вас! Твиззл обязана все рассказать мадам Гермионе и мистеру Драко! Вас оставят без сладкого!

— Ну Твиззл, пожалуйста, только не маме, я же случайно! Я не хотел тебя так сильно пихать... ты сама виновата! Ты слишком легкая! Твиззл! Ну ладно, тогда после ужина принесешь мне пирожные в кровать, хорошо? Чтобы никто не видел?

Мальчик обнял домовуху и звонко чмокнул ее в морщинистую щеку. Та скорбно пошевелила ушами.

— Твиззл постарается, мистер Анатоль, сэр. Мадам Гермиона что-то подозревает. Мадам говорит, что Твиззл растит очередное чудовище, сэр.

**

Рон аппарировал домой с работы, привычно похвалил мамин обед, стараясь выглядеть максимально удовлетворенным, и поднялся наверх. Весь второй этаж «Норы» принадлежал теперь ему. Последнему из детей Уизли, оставшемуся жить с родителями. Он немного почитал «Шахмагтный вестник», расставил шахматы и воровато оглянулся на дверь. Достал из стола альбом с фотографиями.

Она улыбалась и махала ему рукой. Даже если чувства людей изменяются, на фото они остаются такими же, какими были в момент съемки. Именно так он всегда представлял счастье: возвращаться домой с работы и рассказывать о прошедшем дне Гермионе. День за днем, год за годом. Та холеная, роскошно одетая женщина, что несколько раз ловила его с виноватым лицом в коридорах Министерства, была не настоящей. ЭТА — была той, которую он помнил и любил. И пусть Гермиона на фотографии не могла его слышать, Рону почти хватало того, что она смотрит на него с ласковым беспокойством и нежностью. Он откашлялся.

— Сегодня был довольно скучный день, — начал он.

**

Драко вновь подошел к окну.

Анатоль Абраксас парил в воздухе наподобие летучих огней, поддерживаемый магией эльфов. Ушастые создания бросили украшать сад и с готовностью развлекали мелкого паршивца. Нарцисса стояла на тропинке, держа за руку маленького Скорпиуса, с восторгом наблюдавшего за общей суетой.

Нет, ну какой же все-таки бардак.

И куда делась Гермиона?

Знает ведь, что его бесит, когда ее нет слишком долго!

Fin

**

Всем привет -)

Глава опубликована: 15.02.2013

КОНЕЦ