Глава 3. Однажды утром я стал вспоминать свое прошлое

 

Однажды утром я стал вспоминать свое прошлое. Я вспомнил своих братьев и сестер и стал тасовать их в уме, как колоду карт, которые лежат вперемешку. Я вспомнил госпиталь, в котором очнулся, битву за Амбер, Лабиринт в Рембе, Мойру, с которой мне было так хорошо и которая, быть может, принадлежит сейчас Эрику. Я вспомнил Блейза и Рэндома, Дейдру, Каина и Жерара. Я много что вспомнил этим утром. Как вы, наверное, догадались, это было утро перед битвой. Мы маршировали несколько дней, успешно отражая атаки небольших отрядов противника, а когда подошли к Черному Кругу, разбили лагерь не холмах, выставили часовых и легли спать. Наш сон никто не потревожил. Утром я открыл глаза, недоумевая спросонок, почему мои братья и сестры не думают обо мне, как я о них. Это была очень печальная мысль.

В небольшом овражке, где никто не мог меня видеть, я снял шлем, налил в него мыльную воду и побрился. Затем надел свою старую драную одежду черную с серебряной отделкой. Я вновь был тверд, как камень, черен, как земля, и жесток, как дьявол. Сегодняшний день будет моим днем. Я опустил забрало, одернул кольчугу, затянул пояс и пристегнул Грейсвандир. Свой плащ я заколол у шеи застежкой в форме серебряной розы, и тут меня обнаружил посыльный, сообщивший, что приготовления закончены.

Я поцеловал Лорен, которая настояла на том, что будет меня провожать, вскочил на коня — мерина по кличке чемпион — и отправился в лагерь.

Увидев меня, Ганелон и Ланс в один голос сказали: «Мы готовы».

Я подозвал офицеров, отдал последние распоряжения. Отсалютовав, они ускакали.

— Теперь скоро, — сказал Ланс, закуривая трубку.

— Как ваша рука?

— В полном порядке. После тренировочного боя, который мы вчера провели, я чувствую себя абсолютно здоровым.

Я поднял забрало и тоже закурил.

— Да вы сбрили бороду! — воскликнул Ланс. — Честно говоря, никогда не мог представить вас без бороды.

— Так удобнее носить шлем.

— Желаю удачи всем нам, — торжественно произнес Ганелон. — Не знаю, существуют ли на свете боги, но если они есть, пусть окажутся сегодня на нашей стороне.

— Бог один, — сказал Ланс. — И я молюсь, чтобы он не не оставил нас.

— Аминь. — Ганелон запыхтел трубкой.

— Мы победим! — убежденно заявил Ланс.

— Да, — согласился я, глядя на солнце, позолотившее горизонт на востоке, и слушая беззаботное пение птиц. — Все предвещает нам победу.

Докурив, мы выколотили трубки, и каждый спрятал свою за пояс. Затем мы в последний раз проверили доспехи, подтянули где надо ремни, и Ганелон провозгласил:

— Пора!

Офицеры вернулись ко мне с донесениями. Отряды были готовы.

Мы подъехали к границе Круга. Внутри него царила мертвая тишина.

— Я все еще думаю о Корвине, — сказал Ганелон. — Где-то он сейчас?

— Корвин с нами, — ответил я, и Ганелон как-то странно на меня посмотрел, увидел серебряную розу и резко кивнул.

— Ланс, — обратился он к своему другу и помощнику, — отдавай приказ.

И Ланс выхватил шпагу из ножен.

— Вперед! — вскричал он.

Ему ответило громкое эхо.

Наш авангард составлял отряд из пятисот всадников. Мы углубились в Круг на полмили, прежде чем увидели черную кавалерию, которая неслась нам навстречу. Мы сломали их строй за пять минут и продолжали скакать вперед во весь опор.

Затем мы услышали гром.

Засверкали молнии, пошел дождь.

Разыгралась буря.

Неровная тонкая линия копьеносцев, стоически ожидающих нападения, загородила нам путь. Мы почувствовали ловушку, но не остановились.

И черная кавалерия ударила по нашим флангам.

Закипела битва.

Прошло минут двадцать...

Мы сдерживали их натиск, поджидая подхода основных войск.

Затем двести наших воинов продолжили свой путь...

Люди. Мы убивали людей, а они убивали нас, эти существа с серыми лицами, двигающиеся, словно автоматы. Марионетки. Мне же необходимо было уничтожить их предводителя...

Интересно, какова пропускная способность пути, который я им открыл? Я этого не знал. Скоро...

Бешеная скачка привела нас на вершину холма, и далеко внизу я увидел темную цитадель.

Я поднял шпагу.

Мы начали спускаться, и тут на нас напали.

Они шипели, рычали и били крыльями. Значит людей у него не осталось. Грейсвандир стала похожа на язык пламени, молнию, портативный электрический стул. Я уничтожал мерзких тварей по мере их приближения, и, умирая, они сгорали. Справа от меня Ланс прорубал дорогу, творя хаос и что-то бормоча себе под нос. Не иначе как молился за тех, кого убивал. По левую мою руку скакал Ганелон, и за хвостом его лошади струилась огненная река. Сверкали молнии, цитадель росла прямо на глазах.

В нашем авангарде осталось не более ста человек.

Когда мы подъехали к воротам, нас встретил отряд из людей и зверей. Мы атаковали.

Они превосходили нас численностью, но я не жалел, что мы так далеко оторвались от своей пехоты. Я знал, что время не ждет.

— Я должен пробиться! — закричал я. — Рогатый в цитадели!

— Он мой! — прокричал мне в ответ Ланс.

— Лично я вам не конкурент! — воскликнул Ганелон, рубя шпагой направо и налево. — Но я с вами! Креститесь, когда сможете!

Мы убивали, убивали и еще раз убивали, но вскоре они стали одерживать верх. Звери, похожие на людей, и люди, похожие на зверей, окружали нас со всех сторон. Мы отчаянно защищались, и в это время подтянулась наша основательно потрепанная пехота. Бой закипел с новой силой. Мы вновь бросились в атаку (в нашем авангарде осталось человек сорок-пятьдесят), ворвались в ворота и очутились во дворе, где на нас напал еще один отряд противника.

Двенадцать всадников, которым удалось пробиться к входу в высокую черную башню, были встречены ее часовыми и стражниками.

— Вперед! — вскричал Ганелон, спешившись и кидаясь в бой.

— Вперед! — вскричал Ланс, и я подумал, что они имеют в виду либо меня, либо друг друга.

Я решил отнести этот призыв на свой счет, отделился от сражающихся и побежал вверх по лестнице.

Я не сомневался, что найду рогатого в верхнем помещении башни. Мне придется вызвать его на дуэль и победить, потому что именно я был виновен в том, что он появился на этом отражении. Может, у меня не хватит сил, но попытка не пытка. К тому же никто, кроме меня, не знал, кто он такой.

На верхней площадке лестницы я остановился перед тяжелой деревянной дверью, запертой изнутри на засов. Я отступил на шаг, ударил ногой что было сил, и дверь рухнула с громким треском.

Он стоял у окна, человек, одетый в легкие доспехи, с козлиной головой на широченных плечах.

Я переступил через порог.

Когда дверь упала, он повернулся и теперь смотрел на меня в упор, пытаясь заглянуть в глаза сквозь прорезь шлема.

— Смертный, ты зашел слишком далеко, — сказал он. — Ведь ты смертный?

— Спроси у Страйгалдвира, — ответил я.

— Ты тот, кто убил его, — бесстрастно произнес он. — Скажи, он узнал тебя?

— Может быть.

На лестнице послышались шаги, и я быстро отступил влево. В комнату ворвался Ганелон.

— Стой! — крикнул я.

Он вздрогнул, остановился как вкопанный и медленно повернулся ко мне.

— Это — оборотень. Кто он такой?

— Грех, который я совершил, прокляв то, что любил всем сердцем. Отойди в сторону и не мешай. Он мой.

— Я не помешаю. — Ганелон остался стоять на месте.

— Ты сказал правду? — спросил рогатый.

— Сейчас узнаешь, — ответил я и бросился на него.

Но он не скрестил со мной шпаги. Его поступок назвал бы глупостью любой, даже самый неумелый фехтовальщик.

Он бросил в меня свою шпагу, сверкнувшую подобно молнии. Когда она летела по воздуху, громыхнул гром. За окном разбушевалась буря.

Я сделал легкое движение Грейсвандир, словно парируя простой выпад. Шпага вонзилась в пол и тут же вспыхнула ярким пламенем. За окном сверкнула молния.

Ослепленный, я замешкался, и в это мгновение оборотень кинулся на меня. Он прижал мои руки к бокам; рога ударили меня по забралу шлема раз, другой...

Затем я напряг мускулы, и захват начал слабеть. Я бросил Грейсвандир, рванулся, высвободился от железных объятий, и в этот момент глаза наши встретились.

— Повелитель Амбера, почему ты убиваешь нас? — спросил он. — Ведь это ты открыл нам путь.

— Я сожалею о своем безрассудном поступке и надеюсь исправить ошибку.

— Слишком поздно. К тому же отсюда ли надо начинать?

И вновь ударил меня рогами. Реакция у него была просто фантастической. Я не успел защититься и отлетел к стене.

А затем он поднял руку, сделал знак, и внезапно я увидел придворных хаоса на марше — видение, от которого волосы дыбом встали на моей голове и холодом сковало душу. Что я натворил?

—...Вот видишь? — говорил оборотень. — Ты открыл путь. Так помоги нам сейчас, и мы вернем тебе то, что ты считаешь своим по праву.

Какое-то мгновение я колебался. Возможно, он выполнит свое обещание, если я помогу. А дальше что? Мне придется все время быть начеку. Союзники на короткое время, мы будем рады перегрызть друг другу глотки, как только каждый добьется своего... И все же если в моих руках окажется вечный город...

— Значит, договорились? — спросил резкий блеющий голос.

Я подумал об отражениях и об отражениях отражений...

Не торопясь, расстегнул застежки шлема...

...И швырнул его в оборотня, который, казалось не сомневался в моем согласии. По-моему, Ганелон в эту минуту шагнул вперед.

Я стремительно кинулся на рогатого и прижал его к противоположной стене.

— Нет! — сказал я.

Его руки, похожие на человеческие, сомкнулись на моей шее в ту самую секунду, когда я сдавил ему горло. Сжав пальцы, я резко перекрутил ладони. Думаю, он сделал то же самое.

Я услышал хруст — так ломается сухая хворостина. Помню, мне стало любопытно, чья шея сломана. Моя болела изо всех сил.

Я открыл глаза и увидел небо. Я лежал на одеяле, а одеяло лежало на земле.

— Боюсь, что он останется жить, — сказал голос, и, медленно повернув голову, я увидел Ганелона.

Он сидел на краешке одеяла рядом с Лорен.

— Как дела? — спросил я.

— Мы победили. Вы сдержали слово. Когда погиб оборотень, хранители упали без сознания, а животные и прочая нечисть сгорели.

— Хорошо.

— А я сижу и размышляю, почему я перестал вас ненавидеть.

— И к какому выводу ты пришел?

— Трудно сказать. Может быть, потому, что мы очень похожи друг на друга. Хотя нет... Не знаю.

Я улыбнулся Лорен.

— Твои предсказания не сбылись. Сражение закончилось, а ты еще жива.

— Смертям дан ход. — Она не ответила на улыбку.

— Что ты имеешь в виду?

— В памяти людей живы рассказы о том, как король Корвин казнил моего деда — сначала публично избил плетьми, а затем четвертовал — за то, что он восстал против его тирании.

— Я здесь ни причем. Это было одно из моих отражений.

Лорен покачала головой.

— Корвин из Амбера, я такая, какая есть. — И с этими словами она встала, повернулась и ушла.

— Вы так и не ответили, кем был оборотень, — напомнил мне Ганелон, не обращая на ее уход ни малейшего внимания.

— Слугой хаоса. Прокляв Амбер, я распахнул дверь в реальный мир темным силам. Пользуясь предоставленной возможностью, они пытаются захватить все отражения и постепенно добраться до Амбера, следуя по пути наименьшего сопротивления. Таким образом на Лорен появился Черный Круг. Но я его уничтожил, так что можешь спать спокойно. Я закрыл им путь на это отражение.

— И вы за этим сюда пришли?

— Нет. Честно говоря, я шел в Авалон, когда увидел Ланса. Не мог же я бросить его в беде. А потом мне пришлось расхлебывать кашу, которую я сам заварил.

— Авалон? Значит, вы солгали, что он разрушен?

Я покачал головой.

Нет. Наш Авалон пал, но на отражениях существует другой, похожий на него.

— Возьмите меня с собой!

— Ты сошел с ума!

— Хочу хоть одним глазком взглянуть на те места, где родился и вырос, чего бы это не стоило.

— Я не собираюсь там оставаться. Мне необходимо попасть в Авалон, чтобы раздобыть себе розовый порошок для чистки ювелирных изделий. Однажды я совершенно случайно поджег его в Амбере. Произошел взрыв. Я использую порошок, как порох, вооружу солдат ружьями, осажу Амбер и займу трон, который является моим по праву.

— А как быть с темными силами, которые, как вы говорите, пытаются захватить все отражения?

— Дойдет и до них очередь. А если я проиграю битву, ими займется Эрик.

— Вы сказали, что он ослепил вас и бросил в темницу.

— Да. Я вырастил новые глаза. Потом сбежал.

— Вы — демон.

— Мне так часто об этом говорили, что я даже не спорю.

— Вы возьмете меня с собой?

— Если хочешь. Но ты увидишь не тот Авалон, где родился и вырос.

— В Амбер!

— Да ты действительно сумасшедший!

— Нет. Я всегда мечтал попасть в этот сказочный город. Поброжу по Авалону, а дальше что? Не просиживать же штаны на одном месте. Разве я был плохим генералом?

— Нет.

— Тогда научите меня пользоваться этими штуковинами, которые называются «Ружья», и я помогу вам в великой битве. Не так уж долго мне осталось жить на свете. Возьмите меня с собой.

— Может статься, кости твои побелеют под горой Колвир рядом с моими.

— Исход какой битвы известен заранее? Я готов рискнуть.

— Как хочешь. Я не возражаю.

— Спасибо, милорд.

Мы разбили лагерь, переночевали, а на следующее утро пустились в путь. Вернувшись в замок, я первым делом отправился на поиски Лорен и сразу узнал, что накануне она сбежала со своим бывшим любовником, армейским офицером по имени Мелкин. Хотя я понимал ее состояние, мне было неприятно, что она не дала мне возможности объясниться и поверила слухам. Я решил догнать их.

С трудом ворочая головой на негнущейся шее я оседлал чемпиона и поскакал следом. Мне не в чем было упрекнуть Лорен. В замке меня тоже не чествовали как победителя. Слишком свежи были в памяти людей рассказы о том Корвине, который правил этой страной. На меня смотрели, как на дьявола. Солдаты, которых я обучал, с которыми сражался бок о бок, бросали на меня косые взгляды и тут же опускали глаза или оборачивались. Должно быть, они испытали сильное облегчение — все, кроме Ганелона, — когда я стал собираться в дорогу. Ганелон же, я думаю, боялся, что я не вернусь за ним, как обещал. Он хотел поехать со мной, но я не позволил. Мне необходимо было самому во всем разобраться.

К своему удивлению, я понял, что Лорен стала мне далеко не безразлична, а ее поступок причинил мне боль. Прежде чем уйти, она должна была по крайней мере меня выслушать. Я расскажу ей о себе и, если она все-таки выберет бравого, но смертного капитана, благословлю их и не буду мешать. Если же она окажет предпочтение мне... Я понял что хочу удержать Лорен, чего бы это не стоило. Прекрасный Авалон подождет. Никуда не денется. Сначала я устрою свои личные дела, а там видно будет.

Я ехал по дороге, а птицы пели мне песни, порхая с ветки на ветку. Стоял ясный, погожий день — на голубом небе сверкало солнце, деревья шелестели зелеными листьями, а я радовался в сердце своем, потому что мне удалось избавить землю от беды, которую я на нее накликал. Зло? Какого черта! Я причинил больше зла, чем кто-нибудь другой, но не потерял совести и сейчас наслаждался столь редкими для меня минутами счастья. Когда Амбер будет моим, совесть не помешает мне порадоваться еще сильней! Ха!

Я ехал на север по лесистой долине, изредка спешиваясь, чтобы не потерять свежие следы двух всадников. К вечеру у меня устали глаза и, приметив ярдах в ста от дороги небольшой овражек, я устроился на ночлег.

Наверное от того, что шея у меня разболелась не на шутку, мне снился рогатый и наш с ним поединок. «Помоги мне сейчас, и мы вернем тебе то, что ты считаешь своим по праву», — говорил он, и в этот момент я проснулся от собственной громкой ругани.

Предрассветное небо побледнело, и я оседлал коня и пустился в путь. Ночь была морозной, а трава сверкала от инея. Плащ, на котором я спал, отсырел.

К полудню солнышко стало пригревать, а след двух всадников выглядел совсем свежим. Я нагонял их.

Когда я увидел ее, я соскочил с коня и подбежал к тому месту, где она лежала, — под кустом диких роз, на котором не было цветов и который оцарапал колючками ее щеку и обнаженное плечо. Она умерла не так давно, потому что тело было теплым, и из раны в груди, куда вонзился клинок, текла кровь.

Камней вокруг не оказалось, и я положил ее в могилу, которую вырыла Грейсвандир. Пусть отдохнет. Он снял с нее ее браслеты, ее кольца и ее драгоценные гребешки — все ее богатство. Мне пришлось закрыть ей глаза, прежде чем я покрыл ее своим плащом, и тут рука моя дрогнула, а зрение затуманилось. Время текло незаметно.

Я вскочил на коня и очень скоро догнал его, скачущего во весь опор, как будто за ним гнался сам дьявол, в чем он был не так уж и не прав. Я не сказал ни единого слова, когда вышиб его из седла, но я не взялся за шпагу, когда он вытащил свою из ножен. Его сломанное пополам тело я зашвырнул на высокий дуб и, оглянувшись, увидел черную тучу птиц в ветвях.

Я надел на нее ее браслеты, ее кольца и ее драгоценные гребешки, а потом забросал могилу. Вы ведь знали, какая была Лорен. То, что она пережила, и то, к чему стремилась, закончилось смертью. Вот и весь сказ о том, как мы встретились и как расстались. Лорен и я, в стране Лорен, и такова моя жизнь, потому что принц Амбера — частичка вселенной и в какой-то мере виновен во всех мерзостях, которые в ней творятся. Поэтому я и говорю: «Ха!», Когда речь заходит о моей совести. В зеркалах многих суждений мои руки обагрены кровью. Я являюсь частью зла, которое царит в реальном мире и на отражениях. Иногда мне кажется что я — то самое зло, которое необходимо, чтобы бороться с другим злом. Я уничтожаю дворкиных, которые попадаются на моем пути, и в тот великий день, о котором говорят все пророки, но в который они не очень верят, в тот день, когда мир будет избавлен от зла, я тоже кану во тьму, осыпаемый проклятьями. Возможно это будет скорее, чем я думаю. А пока...

Пока это время еще не наступило, я не умою рук своих и не стану бездействовать.

Пришпорив коня, я поскакал в замок Ганелона, который знал, но никогда не сможет понять.