ПОБЕДА НАД СМЕРТЬЮ ИЛИ ПОБЕДА В СМЕРТИ?

 

Вероятно, жажда преобразования и триумфального расцвета этого старого тела внушена нам присущей человеческой природе сентиментальностью. Эволюция же сентиментальностью не страдает, и часто демонстрирует нам, как вымирают и угасают промежуточные виды, чье существование длится лишь до тех пор, пока способные эволюционировать элементы не перейдут на высший уровень. Если целью эволюции является создание нового «множественного» тела, что будет привязывать его к старому телу после того, как то исполнит свое предназначение? Шри Ауробиндо прекрасно понимал, что не все человечество в один прекрасный день поднимется на супраментальный уровень, и что, возможно, на протяжении многих веков оба уровня будут существовать бок о бок (может быть, в двух мирах, разделенных пеленой бессознательного или «смерти»), пока все необходимые элементы не перейдут порог; и шаг за шагом, век за веком все виды потихоньку одолеют лестницу сознания или сохранят устойчивое, но гармоничное совершенство. Мы не знаем только одного: в какой мере образование нового тела или множества новых тел, наделенных фантастической вибрационной силой, — той самой чистой силой, что движет атомы, — «облако бесчисленных золотых точек», свободно перемещающееся повсюду и сквозь все, — может изменить или ускорить ход эволюции, попутно опрокинув множество научно обоснованных барьеров возможного. В общем, это сейчас и происходит. То, что сегодня кажется непреодолимым, возможно, растает от одного дыхания, оставив после себя лишь улыбку. Но нас больше всего волнует наше превращение, и мы задаемся двумя вопросами: во-первых, почему физические, животные, так долго работавшие и ставшие сознательными клетки, подававшие сигналы тревоги и призывы, сформировавшие клеточный Разум — чистую, неутомимую вибрацию радости, молитвы и любви, золотое ядрышко, крупицу в облаке бесчисленных золотых пылинок всемирной субстанции, — почему клетки, собиравшие и ткавшие вокруг себя эту субстанцию, не могут заполнить собой все старое тело, изменить его субстанцию, заставить его функционировать иначе, сделать прозрачными стенки, почему они должны истлеть? Прежде всего, если они действительно обладают сознанием, они не могут истлеть, умирает лишь то, что лишено сознания. Факт смерти свидетельствует об отсутствии сознания. Следовательно, «теоретически» нет ничего невозможного в преображении старого животного тела, в том, чтобы эволюция воздала нам за долгие мучения тысяч человеческих и нечеловеческих существ, начинающиеся с их появления на свет. Это послужило бы «видимым» доказательством.

Остается познакомиться с практическими трудностями. Но есть еще и второй вопрос, незримо витающий вокруг первого. Все вертится вокруг пресловутой «видимости». Мы не в силах не рассматривать или не желать рассмотреть будущий вид глазами старого вида, в меру своего понимания и с присущей нам сентиментальностью. А если бы мы имели органы, позволяющие увидеть первейшую субстанцию, подсмотреть за образованием нового тела в старом, за тем, как оно медленно приобретает форму, самостоятельно двигается, светится радостью и красотой, что связывало бы нас со старой оболочкой, даже если мы обязаны ей зарождением этой красоты? Мы скидываем старые лохмотья. Новое тело является во всей красе... Но ведь на самом деле такие органы у нас уже есть: клетки видят, клетки знают, их тысячи и миллиарды; просто они закрыты сетью физического Разума, наложившего свою унылую картину жизненных тягот, привычку к страданиям, болезням, смерти, и эта серенькая иллюзия обволакивает, как спрут, каждый наш жест и каждый шаг своими страхами, опасениями, перспективами катастроф. Это завеса, разделяющая два мира. Поистине, завеса смерти. Мы рассуждаем так: с одной стороны — «конкретный», реальный мир, а с другой — мир неосязаемый, «невидимый», если и физический, то «тонкий». Но что бы случилось, если бы эта завеса, плотная оболочка износилась и упала, если бы наши клетки увидели правду? Во-первых, вероятно, что после этого (не говоря уже о внешних переменах) во всех человеческих телах появится безумная жажда преображения, ведь, глотнув раз настоящего воздуха, не захочешь дышать никаким другим. Хотя, возможно, для многих он будет невыносим из-за привычки к грязи. Видимо, в этом причина того, что завеса приходит в негодность так медленно и беспорядочно, таким щадящим образом. Здесь нет избранных: эволюция сама по себе отбор. Мы постоянно возвращаемся к двум существующим параллельно, один в другом, мирам, можно сказать, двум разновидностям человека: в одной медленно просыпается зрение клеток, потихоньку из радости и любви строится новое тело, а другая запаздывает в развитии, но, спасаясь от страданий и хаоса, тоже начинает искать и желать чего-то иного и раскрывает в клетках глазки Материи. Когда они сравняются в развитии, исчезнет «та сторона» и «эта сторона»: сторона будет одна. Демаркационной линией служит смерть тела. Именно в этой точке старая Материя не поспевает за движением новой и не поддается трансформации. Тогда она скидывает оболочку и переходит в новое состояние. Но это феномен Лжи. Труп — это свидетель отсутствия Сознания. Признак завесы. Тут возникает вопрос: возможна ли полноценная, истинная, реальная, не огражденная завесой жизнь на земле, если смерть не будет побеждена здесь, не будет превращена здесь, пока здесь не будет уничтожено то, что породило эту завесу. То, что представляется нам последней иллюзией, последним призраком, возможно, содержит ключ к освобождению от завесы и совершенной полноте жизни. Нужно осуществить настоящее превращение смерти Материи, недостаточно просто перескочить через нее в другой вид. Завеса, разделяющая миры, должна быть уничтожена внутри тела.

Однажды утром Мать пришла к нам с четверостишием Савитри из «диалога Любви и Смерти»:

 

Огромные звезды горят от моего неугасимого огня

Жизнь и смерть служат для него дровами

Одна лишь жизнь была моей слепой попыткой любви:

Земля видит мою борьбу, а небо — победу [7].

 

Глаза Матери горели неописуемым светом, как будто Она получила послание: «Савитри говорит: жизнь и смерть служат дровами. А дальше: "ОДНА ЛИШЬ жизнь была моей слепой попыткой любви". Не "жизнь была лишь...", а "одна лишь жизнь": поскольку моя попытка любви была слепой, я ограничила ее жизнью — но одержала победу в смерти [то есть "небо"]. Очень интересно».

Земля видит мою борьбу, а небо — победу.

 

«Но, — говорили мы Матери, — ведь видеть победу должна Земля? Победа должна быть на земле?» — «Да, но Савитри не могла одержать победу на земле, потому что ей не хватало "неба ", — она не могла одержать победу в жизни, потому что ей не хватало смерти, и чтобы завоевать жизнь, нужно было завоевать смерть. Идея в этом. Пока не будет побеждена смерть, не может быть победы. Нужно победить смерть, чтобы ее больше не было. Это очевидно».

Затем Она добавила: «Судя по словам Шри Ауробиндо, любовь превращается в пламя, а пламя — в свет. Не свет, материализуясь, обращается в пламя: пламя обращается в свет. Огромные звезды дают свет, потому что они горят, а горят они, потому что это действие любви... Это мой опыт с "пульсациями". За светом, за сознанием, за... Последнее, к чему приходишь, — это Любовь. [Иными словами, супраментальный огонь, "золотое нашествие"]. Судя по опыту, это последнее, что проявляется сейчас во всей чистоте, и именно оно обладает преобразующей силой. По-видимому, об этом и говорит Шри Ауробиндо: победа любви, похоже, станет последней победой. Он сказал, что Савитри была "символом и легендой". Он сделал из нее символ. Это история встречи Савитри, олицетворения Любви, со Смертью; она одержала победу над Смертью, но не в жизни. Она не могла одержать победу в жизни, если бы не победила смерть. Очень интересно».

Нельзя перепрыгнуть через смерть.

Несколькими годами раньше, в 1963, говоря о смерти, Она сказала: «Как будто мне дали задание найти ответ на ЭТОТ вопрос».

Как же Она собиралась решить эту загадку?

Само преображение физического животного тела является символом победы над смертью. Это логово Смерти.

Неужели необходимо умереть, чтобы победить Смерть?

Как одержать победу в смерти и в то же время одержать победу в теле?

Или умереть, пройдя смерть в теле, и вернуться с победой?

Это тайна.

Мать же сказала: «Победа в смерти».

Наверное, это и было то «опасное» чудо, с которым Она сражалась с 1970 года.

Может быть, сражается до сих пор.

Но смерть должна быть побеждена в теле.

Когда спадет завеса там, она спадет для всех тел.

«Нужно победить Смерть, чтобы ее больше не было, это совершенно ясно».

 

 

XI