Европейская интеграция как геополитический процессСтановление новой Европы, вобравшей в себя более десятка новых членов, экономически ассоциирующейся с евро и располагающей собственными вооруженными силами быстрого реагирования, с геополитической точки зрения можно считать, настоящим «большим взрывом», который, вероятно, станет наиболее ярким международным событием нового столетия. Вступление большинства государств ЦВЕ в ЕС и НАТО изменяет европейскую карту. Происходит расширение геополитического пространства Запада на Восток, включая бывшие советские прибалтийские республики. Появляется новая граница, которая проходит не только в географическом, но и в цивилизационном пространстве через разное восприятие западных ценностей, отношение к демократии и гражданскому обществу. Новые границы и новое соседство радикально модифицируют европейскую геополитику. Европейский союз утвердил себя как «машина», производящая богатство, и каждая из стран-новичков вступала в него, надеясь на свое будущее эффективное развитие. При этом европейский механизм не был способен обеспечить консенсус в вопросах внешней политики и безопасности. Узел, в котором сплетались интересы государств, входящих в ЕС, порой весьма разнородных, с различными перспективами и интересами, еще более запутывается с приходом восточноевропейских государств. Следовательно, в нынешнем столетии главный вызов для Европы будет заключаться не в том, чтобы сберечь общий рынок, а в том, как укрепить политическое объединение. В этих целях предлагается эффективно осуществлять Общую внешнюю политику и политику безопасности (ОВПБ) (Common Foreign and Security Policy - CFSP). Можно выделить три главных последствияпереговорного процесса между ЕС и новыми членами для Общей внешней политики и политики безопасности (ОВПБ) и Европейской политики безопасности и обороны (ЕПБО) (Common European Defense Policy - CEDF). Во-первых, расширение преобразует физическую структуру союза, и из-за этого меняются параметры, в рамках которых реализуется ОВПБ. Во-вторых, кандидаты на вступление, как бы ни были они преданы Западу, четко осознают, что процесс интеграции носит комплексный характер. Главным для ЕС остается экономика. Именно в этом факте кроется первая причина того, почему страны-кандидаты с легкостью принимают базовый принцип, согласно которому их экономика должна быть рыночной и конкурентной. Переговоры в данной сфере шли легко и сосредоточивались на технических частностях. А вторая причина, почему рассматриваемый процесс оказался столь гладким, заключается в том, что никто из новых членов не практиковал нейтралитет; все они были вполне удовлетворены укреплением военной роли Европы - при условии, что эта новая роль ЕС не будет наносить ущерба НАТО и присутствию американцев на Европейском континенте. В указанном отношении расширение особым образом отражается на трансатлантических связях, а также на ОВПБ и ЕПБО: никогда ранее у Соединенных Штатов не было таких широких возможностей при желании ослабить внутреннее единство ЕС. В-третьих, расширение поставило перед ОВПБ некоторые новые проблемы, обусловленные сложностями в согласовании работы такого большого числа министерств на фоне растущей неопределенности в приграничных зонах союза. Возможности Европейского союза по модернизации экономики новых членов оказались ограниченными, и это обстоятельство обострит в ближайшем будущем геополитические проблемы. Во-первых, стало еще более очевидным, что ЕС в военно-политическом отношении не может брать ответственность за безопасность европейских стран. Во-вторых, возрастает энергетическая зависимость ЕС. В настоящее время Европейский Союз зависит примерно на 40% от поставок российского газа и на 30% от российской нефти. Если в 1990-е годы большинство коммуникационных европейских проектов в Черноморье исходило из безусловной ориентации энергетических ресурсов Каспийского региона на Запад, то эта политика уходит в прошлое. В настоящее время страны Центральной Азии учитывают интересы России и потребности Китая и Индии. В-третьих, одними из важных сдерживающих факторов, влияющих на политику ЕС, являются исламизация Европы, численность иммигрантов-мусульман составляет примерно 25 млн. человек. Прослеживается тенденция перехода католиков и других христиан в исламскую веру. Перед обновленным ЕС проблемы безопасности в широком смысле встают весьма остро. Причиныэтого разнообразны и взаимосвязаны: Ø новые и более опасные границы; Ø сохраняющийся на востоке континента страх перед возрождающейся имперской мощью России; Ø проамериканский крен некоторых новых членов. Действительно, вновь вступившие оказываются безоглядными поборниками НАТО и США, воспринимающими Североатлантический альянс в качестве «краеугольного камня» военной безопасности Европы. Новые члены ЕС сплоченно поддержали политику американцев в отношении Ирака. Воздавая должное их искреннему «атлантизму», Дональд Рамсфелд назвал их «новой Европой». Это определение не могло не возмутить французов и немцев, поскольку представление о стратегической зависимости ЕС от США явно противоречит замыслам четырех стран-основательниц союза. Франция и Германия отдают предпочтение европейской оборонной системе как независимой от НАТО. А Европа, состоящая из двадцати семи членов, ставит под вопрос Европейский оборонный союз, учрежденный Францией, Германией, Люксембургом и Бельгией в апреле 2003 года и позже поддержанный Великобританией. Фундаментальный вопрос, стоящий за всеми трениями между европейскими «новичками» и «старожилами», заключается в том, должен ли ЕС превращаться в военное объединение. Англо-американское вторжение в Ирак продемонстрировало ту огромную дистанцию, которая отделяет Европу от формирования общей стратегической идентичности. Потребность в общеевропейском единстве по стратегическим вопросам, с одной стороны, вполне очевидна. С другой стороны, ее реализация крайне затруднительна. Процессу европейской интеграции присуща изначальная двойственность: кризисы, регулярно повторяющиеся в мире, в самой Европе или вокруг нее, способны убедить в том, что европейцы просто не умеют договариваться до такой степени, чтобы действовать сообща. Напротив, их отличает настойчивое стремление, исходя из узкого понимания национального интереса, двигаться в противоположном направлении. Кроме того, имеют место хрупкость и бессилие ключевых европейских структур, сочетающиеся с неоспоримой способностью американцев в любое время и вне зависимости от существа вопроса обзаводиться командой единомышленников внутри ЕС. Причем каждое из этих обстоятельств лишь усиливается для ЕС, состоящего из двадцати семи членов. В единой Европе наблюдается нехватка единства, особенно в кризисные периоды. Все больше становится очевидным, что европейцам нужен союз, говорящий единым голосом, поддерживающим мирную жизнь. Нужда в такой «единогласной» Европе требует реорганизации в рядах нынешних и будущих членов ЕС - прежде всего, в том, как наиболее эффективным образом решать вопросы безопасности в ядерную эпоху. Принимая во внимание многообразие угроз и вызовов, исходящих для стран Евро-Атлантического региона[1] с Ближнего и Среднего Востока, а также с учетом растущей роли ведущих государств Азии в вопросах региональной и международной безопасности возникает потребность в гораздо большем внимании евразийскому измерению безопасности. В данном контексте большое значение придается отношениям НАТО и России, которые должны прийти к согласию о том, как обеспечить европейскую безопасность. Напряженная дискуссия по поводу расширения НАТО на Восток и неопределенность относительно будущего адаптированного Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) доказывают, что обе стороны еще не пришли к этой фундаментальной договоренности. Можно определить общую безопасность России и НАТО и России и США на основе следующих общих пониманий: Ø для эффективного противодействия нетрадиционным угрозам безопасности, а также для коллективного урегулирования затяжных конфликтов или потенциальных источников нестабильности в Европе требуются коллективные (совместные) действия; Ø принятие общих рисков означает взятие на себя общей ответственности, то есть согласие с определенной мерой взаимозависимости; Ø неотъемлемой составной частью общего сотрудничества должно стать взаимодействие по субрегиональным проблемам безопасности и интеграция таких проблем в общие рамки европейской архитектуры безопасности; Ø безопасность - всеобъемлющая концепция. Она включает военное, экономическое и гуманитарное измерение и предполагает ответственное поведение каждого участника в указанных трех сферах; Ø концепции безопасности и обороны ведущих военных держав и альянсов на евроатлантическом пространстве следует сделать более транспарентными и в должной мере разъяснить их содержание всем заинтересованным правительствам, а также в рамках Форума ОБСЕ по сотрудничеству в области безопасности и СРН. В 1990-е годы основное внимание политиков и аналитического сообщества было приковано к геополитической трансформации Балкан, которые традиционно называют роковыми рубежами Европы, где периодически накапливается энергия «пороховой бочки», взрывающая евразийские цивилизационные рубежи вражды и мира. Запад не смог своевременно предложить мирный сценарий геополитической трансформации и произошел взрывоопасный вариант размежевания по национальному признаку. С понятием «Балканы» ассоциировался термин «балканизация», означавший, по оценке известного югославского аналитика и публициста Ранко Петковича, состояние постоянного конфликта между государствами по поводу спорных территорий и положения, проживавших за пределами своих стран этнических групп населения. К этой характеристике можно добавить фактор многолетней своекорыстной «игры» крупных европейских и мировых держав на противоречиях как между балканскими государствами, так и между населявшими их народами. В конце ХХ века эти сложные процессы завершились распадом самого крупного балканского государства - Союзной Федеративной Республики Югославии, а возникшие в итоге региональные кризисы и конфликты не преодолены и по сей день. Многократные попытки создания на рубежах цивилизаций национальных государств (с выделением титульного этноса) принесли балканским народам неисчислимые беды. На Балканах наблюдается провал западной политики этнонационализма. Ограниченные возможности консолидированного бюджета ЕС и проблемы трансформации Балкан практически останавливают процесс продвижения на Восток. Вопреки этому большинство стран региона хотя и не всегда последовательно и успешно, но включается в процессы модернизации и продвижения по пути атлантической и европейской интеграции. В общеевропейских проектах и научно-политической литературе Балканский регион все чаще обозначается как «Юго-Восточная Европа». Да и в общественном сознании большинства его стран становится все более заметным желание поскорее преодолеть опасную склонность к конфликтам, пресловутый синдром «балканизации», стереотипные представления о Балканах как о «пороховом погребе» и «уязвимом подбрюшье» континента. Крушение коммунистических режимов в Болгарии, Румынии и Албании привело к дестабилизации общеполитической ситуации в регионе и возрождению в конце 1980-х годов националистических идей и лозунгов. Но наиболее тяжелыми для Юго-Восточной Европы оказались последствия распада СФРЮ - бывшей Югославии. Возникшие в результате кризисы и конфликты пытались предотвратить и погасить, хотя и не всегда приемлемыми методами, сначала Европейский союз, а затем США и НАТО. По оценке многих международных экспертов, прологом к эскалации масштабных конфликтов на территории Югославии стало поспешное признание Евросоюзом в конце 1991 и начале 1992 годов независимости Хорватии и Словении, сделанное в противовес националистической политике руководства Сербии. Кульминацией балканской политики США и НАТО стало нанесение в марте-июне 1999 года бомбовых ударов по Союзной Республике Югославии, которое лишь post factum было оформлено резолюцией Совета Безопасности ООН №1244, признавшей территориальную целостность СРЮ. В результате геополитической трансформации на Балканах сложилось три группы стран: Ø форпосты европейской интеграции (Словения, Хорватия и Румыния); Ø аутсайдеры, виноватая Сербия и с неопределенным будущим Македония; Ø криминально-коррумпированные (проамериканские) Албания и Косово. Европейский вектор во внешней политике стран Юго-Восточной Европы обозначился еще в начале 1990-х годов, став определяющим для последующего этапа. Существенной причиной, укрепившей тяготение бывших социалистических стран к евроатлантическим структурам, оказалась их неспособность самостоятельно улаживать затяжные межгосударственные кризисы и конфликты. Свою роль здесь сыграл и распад СССР, а также новая конфигурация взаимоотношений с его наследниками, прежде всего, с Россией. Но главным фактором, побудившим их ориентироваться на «возвращение в Европу» и интеграцию в НАТО и ЕС, стало то, что не только государственные лидеры, но и большинство населения связывали с таким курсом надежды на лучшую жизнь и преодоление авторитарного наследия. Для отношений государств Юго-Восточной Европы с НАТО особое значение имела принятая Вашингтонским саммитом 1999 года Стратегическая концепция, где основное внимание было уделено положению дел в Балканском регионе. Принятые в Вашингтоне документы легли в основу дальнейших процессов трансформации и модернизации НАТО. В соответствующих разделах Стратегической концепции были обозначены условия интеграции стран Юго-Восточной Европы в НАТО. Среди них: Ø урегулирование международных споров мирными средствами; Ø разрешение межэтнических и территориальных конфликтов с соседями; Ø приверженность верховенству закона и защите прав человека, отказ от угрозы применения силы и создание системы демократического и гражданского контроля над вооруженными силами; Ø предоставление партнерам информации о состоянии экономики и о принципах экономической политики. Сегодня, если исключить «проблему Косова», Юго-Восточная Европа уже не может восприниматься как поле геополитического противостояния России и Запада. В новой ситуации складываются реальные условия для масштабного экономического сотрудничества нашей страны со странами региона. Опираясь на крупнейшие энергетические компании, Россия сегодня в состоянии проводить более активную региональную политику, чем прежде. В данном смысле расширение российского экономического присутствия логично вписывается и в политику стабилизации региона, и в отношения России с Евросоюзом. Но это не исключает обострения конкуренции за контроль над путями нефти и газа, попыток создания альтернативных российским путей поставок энергоносителей в Юго-Восточную и Южную Европу. Из всего сказанного следует вывод о необходимости трехстороннего сотрудничества государств Юго-Восточной Европы с Россией и Евросоюзом, которое для них выгоднее и перспективнее, чем любые односторонние варианты. Только так, несмотря на неизбежные препятствия и трудности на этом пути, может завершиться этап векового противостояния России и Запада на Балканах. Современный европейский миропорядок определяется преимущественно геостратегическим партнерством Евросоюза и США, Евросоюза и России. Эти взаимосвязанные геополитические полюса характеризуются асимметричностью. Россия остается второй ядерной державой мира, тогда как ЕС находится под ядерным зонтиком США, на которые приходится 90% военного потенциала НАТО. В экономическом отношении ЕС значительно опережает Россию, но зависим от поставок энергетического сырья. Все попытки создать вооруженные силы Объединенной Европы не выходят из области деклараций. Вместе с тем, как отмечает крупнейший американский социолог Иммануил Валлерстайн, предпосылки такого союза беспокоят Белый дом больше, чем Китай и Иран. Однако создание европейских вооруженных сил означает увеличение военных расходов и снижение уровня и качества жизни. На что европейцы, отвыкшие от дискомфорта, пойти не могут и политические партии и лидеры, выступающие за создание военной мощи, будут сметены с политического Олимпа. События на Кавказе показали, что Запад и НАТО не будут воевать за националистические режимы бедных коррумпированных государств. «Файнейшел таймс» пишет «Членство в НАТО будет означать, что жители Америки и Западной Европы обещают сражаться, защищая Грузию и Украину, если их атакует Россия. Но подобные обещания вызывают сомнения». После грузинского вторжения в Южную Осетию на Западе все больше сторонников «реальной политики», выступающих за уважение российских прав на доступ к Черному морю.
|
