Он припоминает, что где-то родился, что разделял заблуждения своихсоотечественников, носился с какими-то принципами и исступленно проповедовалразного рода глупости. Краска стыда заливает его лицо... и он торопитсяотречься от собственного прошлого, от своих подлинных либо пригрезившихсяему отечеств, от истин, зародившихся в его косном мозгу. И он не обрететдушевного покоя, пока не вытравит из себя последние остатки присущихгражданину рефлексов и все следы унаследованных от предков восторгов. Да исмогут ли удержать душевные привычки, когда ему так хочется освободиться отвсяких генеалогий и когда даже идеал античного мудреца, хулителя всехгородов земли, кажется ему компромиссом? Тот, кто уже не в состоянии принятьчью-либо сторону, -- поскольку все люди являются одновременно и правыми, инеправыми, поскольку все в мире имеет свое логическое обоснование и всеодновременно является абсурдным, -- должен отказаться от собственного имени,должен отбросить свою индивидуальность и начать -- бесстрастно либо с немымотчаянием в душе -- новую жизнь. Или же должен придумать еще какой-нибудьвид одиночества, эмигрировать в вакуум и осваивать, меняя места ипристанища, пути изгнания. Освободившись от всех предрассудков, онстановится олицетворением бесполезности и никчемности. Никто не зовет его напомощь, и никто его не боится, потому что он все принимает и отвергает содинаковой отрешенностью. Менее опасный, чем какая-нибудь мошка, для Жизнион все же бич, ибо слово "жизнь" исчезло из его лексикона вместе с семьюднями Творения. И Жизнь простила бы его, если он хотя бы полюбил Хаос, гдеона зародилась. Однако он отвергает все трепещущие истоки, в том числе и те,благодаря которым сам появился на свет, а о мире хранит лишь холодныевоспоминания, глядя на него с вежливым сожалением. (Так, от отступничества к отступничеству, утончается его существование:и как ему тут быть, ему -- из плоти и крови, ему -- более расплывчатому именее реальному, чем силлогизм, состоящий из вздохов и стонов? По своейобескровленности он может поспорить с идеей. Он отказался от предков,друзей, всех одушевленных существ, в том числе и от самого себя. В егокрови, некогда бившей ключом, теперь царит покой того света. Освободившисьот всего, чем он жил, и не испытывая ни малейшего любопытства к тому, чтоего ждет впереди, он сносит столбы на обочине всех своих дорог и вырываетсяиз сетки всех временных координат. "Больше не найти мне самого себя", --мысленно говорит он себе, радуясь, что обратил против себя свою последнююненависть, и еще более радуясь тому, что может прощением своим уничтожитьвсех людей и все предметы.)
