Я допускаю, что можно любить крест, но вот воспроизводить изо дня вдень банальное событие, произошедшее на Голгофе, -- это уже из областичудодейственного, бессмысленного и глупого. Ведь если злоупотреблятьочарованием Спасителя, то он наскучит, как и любой другой. Святые мужского пола были великими извращенцами, а святые жены --потрясающими сладострастницами. Вместе они, помешавшись на одной идее,превратили крест в порок. "Глубина" -- это свойство тех, кто, не умеявносить разнообразие в свои мысли и желания, стимулируют постоянно одну и туже область наслаждения и горя. Подметив, насколько переменчивы мелькающие мгновения, мы никак не можемдопустить единого абсолютного события: не можем признать, что Иисус разделилисторию надвое и что появление креста сломало беспристрастное течениевремени. Религиозная мысль, являясь одной из форм навязчивой идеи, изымаетиз совокупности событий крошечный отрезок времени и наделяет его всемисвойствами бесконечного. Только так стали возможными боги и их сыновья... Жизнь -- это область моих пристрастий: все, что я беру из безразличия,я почти тотчас туда же и возвращаю. А вот у святых подход совсем иной: они делают выбор раз и навсегда. Я живу, чтобы освобождаться от всего, чтолюблю; они же -- чтобы пристраститься к одному-единственному объекту; явкушаю вечность, а они проваливаются в ее пучину. Земные -- а тем более небесные -- чудеса являются следствиемдолговременной истерии. Святость -- это землетрясение сердца,самоуничтожение в порыве веры, вершинное выражение фанатическойчувственности, трансцендентное уродство... Между визионером и недоумкомбольше общего, чем между визионером и скептиком. Целая пропасть отделяетверу от познания без надежды, от существования без результата.
