Молчаливый террор

 

Не так давно в Институте истории Украины НАН Украины был создан фундаментальный труд о терроре и терроризме на территории нашей страны в XIX–XX веках. Мы в нем постарались разобраться в сути государственного террора и индивидуального терроризма. Конкретного материала о терроре и терроризме в отечественной истории последних двух веков вполне достаточно, чтобы досконально изучить этот вопрос.

Одна особенность террора и терроризма осталась вне внимания наших исследователей, в том числе вне моего личного внимания. Исходя из названия (в переводе с французского — ужас), террор и терроризм направлены на демонстративность, показательность. Кто-то уничтожается, чтобы показать другим, что будет с ними, если они не изменят своего поведения в определенном вопросе.

Типичным примером такого террора было раскулачивание, то есть репрессирование определенной части крестьян (от 2 до 5 процентов по разнарядке), чтобы запугиванием заставить всех других подать заявлении» колхоз. Критерий отбора в «кулаки» был один — уровень зажиточности. Зажиточные крестьяне больше, чем другие, хотели сохранить частную собственность, которая давала им средства к существованию. Однако статус бедняка не служил охранной грамотой для тех, кто сопротивлялся коллективизации. Таких бедняков репрессировали как «подкулачников».

Раскулачивание как форма репрессии не может быть отнесено к категории преступлений, предусмотренных Конвенцией ООН «О предупреждении преступления геноцида и наказании за него». Оно не направлено на уничтожение «полностью или частично национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой».

Надо сказать, что уже раздаются предложения дополнить Конвенцию ООН от 9 декабря 1948 года понятием социального геноцида. Социальные группы также подвергаются жестоким преследованиям, направленным на их уничтожение. Однако до сих пор понятия социоцида и классоцида не являются юридическими, а потому не относятся к рассматриваемой нами теме.

На первый взгляд, террор голодом не имеет показательности. Это — стрельба на поражение по площади. Жертвами ее становятся не индивиды, опасность которых для инициатора репрессии установлена, и не вслепую выбранные «мальчики для битья», а вся совокупность людей на определенной территории, включая детей и беременных женщин. Технологическая ненадобность демонстрационных признаков в терроре голодом и ого, говоря на языке советских газет, «идеологическая необеспеченность» (чем можно объяснить необходимость уничтожения детей и беременных женщин?) обусловили осуществление этой репрессии в молчании. Террор голодом — молчаливый террор.

В чем тогда его смысл? Как найти скрытую, но абсолютно необходимую для любого террора показательность в действиях власти, направленных на изъятие у крестьян не хлеба, а всего имеющегося в хозяйстве продовольствия? Ответ на этот вопрос позволит понять, почему Сталин уничтожал украинских крестьян не всегда и не везде (как уничтожали греков, армян, евреев и цыган), а только: а) в 1932–1933 годах и б) в двух административно-политических образованиях, где украинское население составляло большинство — УССР и Кубанском округе Северо-Кавказского края.

Немедленный ответ на этот вопрос явился бы изложением моей личной позиции, и только. Сколько уже основанных на эмоциях личных позиций высказывалось относительно проблемы Голодомора! Своего читателя я хочу подвести к самостоятельному ответу, предоставляя в его распоряжение необходимую сумму неоспоримых фактов.

Начинать такую подводку нужно с анализа истории вопроса. Следует разобраться в том, как во времени и пространстве осмысливался украинский Голодомор.

Естественно, по-видимому, что безошибочно и немедленно в ситуации разобрались сами крестьяне, которых уничтожали при помощи голода. Очевидцы Голодомора рассказывали сотрудникам Дж. Мейса, что власть целеустремленно уничтожала их. Они не могли доказать это документально, но чувствовали зловещие намерения советской власти всем своим естеством. Не удивительно, что комиссия Конгресса США заявила, опираясь именно на эти утверждения, что голод 1932–1933 годов в Украине является геноцидом.

О гибели людей от голода знали только там, где они погибали. Средства массовой информации молчали. Даже в служебной документации компартийно-советских учреждений, которая имела гриф «совершенно секретно», слово «голод» употреблять не разрешалось. Ниже будет показано на одном примере, что этого правила придерживались и на вершине властной пирамиды — в политическом бюро ЦК ВКП(б). Когда для власти возникала необходимость вмешательства — хотя бы для того, чтобы похоронить мертвых, соответствующие инструкции подчиненным давались через «особые папки». Это делалось не для того, чтобы скрыть информацию. В любом регионе голод был «секретом Полишинеля». Кто-кто, а сами голодающие о нем знали. «Особые папки» были нужны, чтобы сделать невозможными официальные и неофициальные разговоры о голоде в среде компартийно-советских работников. Такие разговоры между нормальными людьми привели бы к естественному вопросу: как помочь? А помощь как раз и не предусматривалась. Следовательно, можно сказать, что замалчивание голода — один из механизмов геноцида.

Замалчивание приводило к тому, что в регионах, где террор голодом не применялся, представления о характере и масштабах голода в Украине были размытыми даже у людей очень высокого ранга. Вот как вспоминал о Голодоморе Никита Хрущев, который в начале 30-х годов был вторым секретарем Московского городского и областного комитетов ВКП(б): «Я просто не представлял себе, как может быть в 1932 году голод в Украине? Сколько же тогда погибло людей? Теперь я не могу сказать. Сведения об этом просочились в буржуазную прессу, и вплоть до последнего времени моей деятельности иногда проскальзывали статьи относительно коллективизации и цены этой коллективизации в жизнях советских людей. Но это сейчас я так говорю, а тогда я ничего такого, во-первых, не знал, а, во-вторых, если бы и знал о чем-то, то нашлись бы свои объяснения: саботаж, контрреволюция, кулацкие выходки, с которыми нужно бороться, и др.»

Этот отрывок из воспоминаний можно прокомментировать только относительно даты Голодомора. Пребывая уже на пенсии и надиктовывая на магнитофон свои мысли о пережитом, Хрущев ошибся с датой, что очень показательно. В первой половине 1932 года в Украине вспыхнул голод с десятками тысяч смертных случаев и даже со случаями людоедства как следствие хлебозаготовок из урожая 1931 года. Однако Голодомора не произошло. Прелюдией к Голодомору была полная конфискация хлеба из урожая 1932 года, а сам он стал следствием изъятия всех других продовольственных запасов. Смертные случаи от Голодомора начались поздней осенью 1932 года и достигли апогея в июне 1933 года.

Следует добавить, что читатели зря будут искать приведенную цитату и известном четырехтомнике воспоминаний Н. Хрущева. Этот текст взят из другого варианта диктовки, который был опубликован в мартовском номере журнала «Вопросы истории» за 1990 год.

Как мы теперь знаем, значительно более точные сведения о том, что происходило в Советском Союзе, имели спецслужбы и дипломатические представители стран Запада. В частности, британское министерство иностранных дел (Форин офис) и правительство Великобритании пользовались разнообразной и широкой информацией из различных источников, как это доказывает опубликованное в 1988 году в Кингстоне (штат Онтарио, Канада) собрание документов «Форин офис и голод: британские документы об Украине и Большом голоде 1932–1933 годов». Составителями этого сборника были Богдан Кордан, Любомир Луцюк и Марк Царинник.

О Голодоморе был хорошо осведомлен Бенито Муссолини. Из Харькова ему поступали детальные и точные рапорты генерального консула Серджио Градениго. Рапорты сложились в целую книгу, составленную А. Грациози и изданную в Турине в 1991 году (теперь составитель намеревается перевести ее на украинский язык).

Хорошо ориентировался в том, что происходило в Советском Союзе, и новоизбранный президент США Франклин Делано Рузвельт. Однако, как и все другие лидеры великих держав, он руководствовался в отношениях с Кремлем исключительно собственными национальными интересами. В 1933 году Сталин начал искать пути сближения с западными демократиями, потому что не надеялся ужиться с Адольфом Гитлером, который пришел к власти в Германии. Западные демократии приветствовали такое изменение курса. Осенью 1933 года Соединенные Штаты Америки признали Советский Союз.

Таким образом, трагедия Голодомора происходила на глазах лидеров и вождей, которые молчали… Об этом стоит помнить современным лидерам великих держав, когда в ООН будет рассматриваться в очередной раз вопрос о признании украинского Голодомора 1933 года геноцидом.