Мой читатель 6 страница

Если только первые сторонники этой науки, кото­рой до сих пор занимались еще столь немногие, не за­блуждаются, эта самостоятельность ума ведет также и к самостоятельности характера, предрасположение ко­торого является, в свою очередь, необходимым услови­ем понимания наукоучения. Правда, эта наука,также

как и всякая иная, никого не может сделать праведным и добродетельным человеком; но она, если мы не очень ошибаемся, устраняет самое сильное препятствие к праведности. Кто в своем мышлении совершенно ото­рвался от всякого чуждого влияния и в этом отноше­нии вновь создал себя из самого себя, тот, без сомне­ния, не будет извлекать максимы поведения оттуда, откуда он отказался извлечь максимы знания. Он, без сомнения, не будет больше допускать, чтобы его ощу­щения относительно счастья и несчастья, чести и по­зора создавались под невидимым влиянием мирового целого, и не допустит увлечь себя тайным течениям его; он будет двигаться сам и на собственной почве искать и порождать основные импульсы этого движения.

Таково было бы влияние этого изучения, если обра­щать внимание на одну только научную форму его, даже если бы его содержание ничего не означало и не при­носило никакой пользы.

Но обратим внимание на это содержание. Эта сис­тема исчерпывает все возможное знание конечного ума исходя из его основных элементов и навеки уста­навливает эти основные элементы. Эти элементы мож­но до бесконечности разделять и по-иному составлять, и в этом отношении для жизни конечного существа имеется простор, но к ним абсолютно нельзя приба­вить ни одного нового. То, что в виде элементов не су­ществует в этом отображении, несомненно, противо­речит разуму. Наше наукоучение доказывает это кристально ясно всякому, кто только стал смотреть на него открытыми глазами. Поэтому с того момента, как наукоучение станет господствующим, т. е. как только им станут обладать все руководящие простым народом, который им никогда обладать не будет, — с этого мо­мента станут уже просто невозможными всякий выход за пределы разума, всякая мечтательность, всякое суе­верие. Все это будет выкорчевано. Всякий, кто примет участие в этом исследовании общей меры конечного разума, сумеет в каждый момент указать тот пункт, где неразумное выходит за пределы разума и противоре­чит ему. Он сумеет на месте истолковать это противо­речие всякому, кто только обладает здравым смыслом и у кого есть добрая воля быть разумным. Так обстоит дело с суждением в обычной жизни. Но не иначе об­стоит дело и в философии, где некоторые шатались около нас, предъявляли притязания, возбуждали вни­мание и вызывали бесконечную путаницу. Вся эта пу­таница будет уничтожена навсегда с того момента, как наукоучение станет господствующим. До сих пор фи­лософия хотела существовать и быть чем-то, но она сама толком не знала, чем, и это было даже одним из главных пунктов, относительно которых она вела спо­ры. Благодаря исследованию мерой всей области конеч­ного мышления и знания выясняется, какая часть этой области отходит к философии после того, как все ос­тальное или вообще сбрасывается со счетов, или уже занято другими науками. Подобно этому не будет иметь места и дальнейший спор по поводу особенных пунк­тов и положений, после того как все мыслимое будет доказано в научной последовательности созерцания и будет определено в нем. Да и вообще невозможны будут больше никакие ошибки, ибо созерцание никогда не ошибается. Наука, которая должна помочь всем другим проснуться от сна, с этого момента сама не будет боль­ше находиться в состоянии сна.

Наукоучение исчерпывает все человеческое знание в его основных чертах; оно подразделяет знание и раз­личает эти основные черты. В нем, поэтому, находит­ся объект всякой возможной науки, а тот способ, кото­рым необходимо трактовать этот объект, вытекает в нем из связи объекта со всей системой человеческого ума и из законов, которые действуют в этой области. Наукоучение говорит работнику науки, что он может знать и чего не может, о чем он может и должен спра­шивать, указывает ему последовательность исследова­ний, которые ему следует произвести, и учит его, как производить эти исследования и как вести доказатель­

ства. Таким образом, благодаря наукоучению устраня­ется и это слепое нащупывание и блуждание наук Каж­дое исследование, которое производится, решает воп­рос раз навсегда, ибо можно знать с уверенностью, правильно ли оно предпринято. Наукоучение обеспе­чивает благодаря всему этому культуру, вырвав ее из-под власти слепого случая и установив над ней власть рассудительности и правила.

Таковы успехи наукоучения, что касается наук кото­рые должны вмешиваться в жизнь и повсюду, где ими занимаются правильно, необходимым образом вмеши­ваются в нее, — косвенно, таким образом, также и что касается самой жизни.

Но на жизнь наукоучение воздействует также и не­посредственно. Хотя оно само по себе не является пра­вильным практическим способом мышления, филосо­фией жизни, поскольку ему не хватает для этого жизненности и напористости опыта, она все же дает полную картину опыта. Кто действительно обладает наукоучением, но в жизни, впрочем, не обнаруживает того способа мышления, который установлен в ней в качестве единственно разумного, и не действует соглас­но ему, тот, по крайней мере, не находится в заблужде­нии относительно самого себя, если только он сравни­вает свое истинное мышление с философским. Он знает, что он глупец, и не может избавить себя самого от этого. Далее, он в любую минуту может найти истин­ный принцип своей извращенности, точно также как и истинные средства своего исправления. При малейшем серьезном размышлении о самом себе он может узнать, от каких привычек он должен отказаться, и, наоборот, в чем ему нужно упражняться. Если из чистого филосо­фа он не станет одновременно и мудрецом, то вина за это лежит исключительно на его воле и на его лености, ибо улучшить волю и дать человеку новые силы не мо­жет никакая философия.

Так относится наукоучение к тем, кто может сам овладеть им. На тех же, кто к этому неспособен, оно воз­действует через посредство тех, кто ими руководит, т. е. через правителей и народных учителей.

Как только наукоучение будет понято и принято, го­сударственное управление, подобно другим искусствам и наукам, перестанет бродить на ощупь и проводить эксперименты, но подчинится надежным правилам и основоположениям, ибо эта наука дает подобного рода основоположения. Правда, она не может внедрить в правителей государств добрую волю или внушить им мужество воплощать то, что они признают правильным; но они, если человеческие отношения не изменятся к лучшему, с этого момента уже не смогут по крайней мере говорить, что не их вина в том, что человеческие отношения не изменяются к лучшему. Каждый, кто сам владеет этой наукой, сумеет сказать им, что они долж­ны делать; и если они все же не сделают этого, то они открыто предстанут перед всем миром как люди, кото­рым не хватает доброй воли. Таким образом, начиная с этого момента человеческие отношения смогут стать такими, что люди не только получат легкую возмож­ность стать любящими порядок и честными граждана­ми, но неизбежно должны будут стать ими.

Лишь после того, как эта задача будет решена, вос­питатели и народные учителя смогут успешно рабо­тать. Внешнее, не зависящее от них условие для дос­тижения их цели будет им предоставлено. Ловкость же, необходимая для достижения ее, зависит от них са­мих, ибо благодаря наукоучению их дело также будет лишено суеверий и ремесленной рутины и базиро­ваться на твердых правилах. Отныне они определенно будут знать, из чего им нужно исходить и как продви­гаться вперед.

Одним словом, благодаря принятию и всеобщему распространению наукоучения среди тех, кому оно тре­буется, весь человеческий род избавится от слепого слу­чая и от власти судьбы. Все человечество получит свою судьбу в свои собственные руки, оно станет подчинен­ным своей собственной идее, оно с абсолютной свобо­

дой сделает отныне из себя самого все, что только по­желает сделать.

Все то, что я только что утверждал, может быть стро­го доказано и вытекает просто из понятия наукоучения, как оно было установлено в этом сочинении. Таким образом, можно было бы поставить под вопрос лишь одно: может ли быть построено само это понятие. Это будут решать те, и только те, кто действительно пост­роит это понятие, кто осуществит для себя самого и изобретет, следуя за его творцом, то наукоучение, о ко­тором заявляют, что оно уже существует. Но данные обещания могут быть с успехом выполнены только в том случае, если наукоучением овладеют все те, кто воз­вышается над народом в качестве работников какой-либо науки или народных воспитателей, и вопрос об этом будут решать последующие эпохи. В настоящую же эпоху наукоучение желает только, чтобы его не от­вергли, не выслушав, дабы оно не впало опять в забве­ние; к большему оно и не стремится; оно надеется за­вербовать только немногих, которые смогли бы пере­дать его лучшей эпохе. Если только оно достигнет этого, то тем самым будет достигнута и цель как этого сочи­нения, так и прошлых и будущих сочинений автора.