Крупная буржуазия

Быстрое развитие промышленного производства обусловило возникновение и не менее быстрый рост в составе российского общества крупной буржуазии в качестве не только особого социального слоя, но и самостоятельной экономической и политической силы. Если к этой категории отнести предпринимателей с доходом более 10 тыс. руб. в год, то их численность поднялась с 25 тыс. человек в начале века до 40 тыс. в 1914 г., а с семьями примерно до 250—300 тыс. человек.

Основной средой, обеспечивающей пополнение рядов крупной буржуазии являлись купечество и потомственные почетные граждане. По данным на 1913 г. в составе петербургских предпринимателей к этим сословиям принадлежали более 50% их общей численности, а среди московских — 40,9%. Хотя их доля со временем постепенно уменьшалась, среди членов правлений и советов крупнейших коммерческих банков и компаний продолжали доминировать представители известных купеческих фамилий: Гучковы, Рябушинские, Прохоровы, Елисеевы и др. Удельный вес дворянства среди этих двух ведущих отрядов российской буржуазии едва превышал 2,5% и имел тенденцию к понижению из-за растущего притока энергичных дельцов из низших сословий (крестьян, мещан, инородцев преимущественно еврейской национальности, иностранцев).

Тем не менее место и роль потомственного дворянства, благодаря его богатствам и родовым связям с высшим чиновничеством, оставались весьма значительными: представители 123 аристократических фамилий к середине 1914 г. занимали директорские и иные руководящие посты в 250 акционерных обществах. Среди последних выделялись князья Долгорукие, Голицыны, Оболенские, Тенишев, графы Мусины-Пушкины и др.

К началу Первой мировой войны крупная буржуазия в экономическом и особенно в финансовом отношении являлась самой могущественной силой российского общества. Ее рейтинг увеличивался влиянием на средние слои буржуазии, насчитывающей в своих рядах (судя по числу лиц с годовым доходом от 1 до 10 тыс. руб.) в 1909—1910 гг. свыше 450 тыс. чел. или с семьями 2,7—3,2 млн чел. Кроме дворянства, она была тесно связана с чиновничеством, которое стремилась «подкармливать». Мощным орудием в ее руках являлся Совет съездов представителей промышленности и торговли и подчиненные ему отраслевые союзы торгово-промышленников и финансистов. В годы первой русской революции выявилось известное единство взглядов промышленников и купечества в публичных выступлениях их представителей, а также в принимаемых их собраниями и съездами резолюциях и петициях.

В условиях нараставших революционных потрясений крупная буржуазия, обязанная самодержавию большими заказами по льготным ценам, щедрыми субсидиями и кредитами Госбанка, протекционизмом в таможенной политике и т.п., не поддержала его. Подавляющее большинство ее представителей сторонилось монархических партий и организаций, а тяготевшие к ней октябристы и прогрессисты, после короткого сотрудничества с властями, добивались от них политических уступок, не сознавая того, что утрата российской государственности обернется их собственной кончиной. Чувствуя себя хозяином жизни, буржуазия, в лице своих политических лидеров, фрондировала, посягая на прерогативы центральной и местной власти. В данном отношении весьма знаменательным является разговор, состоявшийся между британским журналистом Д. Уоллесом и лидером кадетов (фамилию которого британец почему-то не указывает, но им мог быть сам П. Милюков) вскоре после роспуска I Думы. Уоллес в учтивой форме высказал тогда своему русскому другу сожаления по поводу «стратегической ошибки», допущенной кадетами своими обструкционистскими действиями в Думе. «При всем уважении, я осмелился продолжать, — вспоминал журналист, — что вместо сохранения систематической и бескомпромиссной враждебности кабинету министров, партия могла бы сотрудничать с правительством и таким образом создать что-то вроде английской парламентарной системы, которой они открыто восхищаются; возможно через 8 или 10 лет этот желанный результат мог бы быть достигнут». Однако, услышав эти последние слова, русский политик нетерпеливо прервал собеседника, воскликнув: «Восемь или десять лет? Мы не можем ждать так долго!» «Хорошо, — отвечал Уоллес, — Вам должно быть виднее, но в Англии, которую конституционалисты всех стран часто берут за образец, нам пришлось ждать несколько столетий...»

Нетерпеливость, с которой вожди кадетов стремились свалить царизм, не только погубила их самих, но и принесла великие беды России. Нет особой необходимости доказывать, что лидеры октябристов и прогрессистов (А. Гучков, М. Род-зянко, А. Коновалов и др.) в этом отношении ненамного отставали от партии «народной свободы».