ГРАЖДАНСКОЕ ПАТРУЛИРОВАНИЕ 1 страницаВ то предвечернее время улицы Нью-Йорка, как всегда, были заполнены автомобилями. Среди потока машин заметно выделялся полицейский «понтиак»- для ньюйоркских копов конец городского рабочего дня всегда был самым трудным и самым тяжелым временем. За рулем автомобиля, как всегда, сидел лейтенант МакКони, на соседнем кресле полуразвалился его приятель, коллега и однокашник по Полицейской Академии, чернокожий полицейский Хайталл. Это было обычное городское патрулирование – за неполный год службы в городской полиции подобные пещи превратились для приятелей в настоящую рутину. Аресты уличных торговцев наркотиками, участия в облавах, поиск и преследование угнанных автомобилей… Машина, свернув в один из плохо освещенных переулков, остановилась. – Ну, что, не пора ли нам освежиться?- Хайталл, вытащив из автомобильного бардачка банку пива, вскрыл ее и, сделав несколько глотков, протянул МакКони. Тот жестом отстранил Хайталла. – Спасибо, что-то не хочется… Чернокожий полицейский с удивлением посмотрел ни своего товарища. – Что с тобой такое?- забеспокоился он.- Не узнаю лейтенанта МакКони. Ты что, действительно отказываешься от пива? Может быть, ты заболел? А может,- Хайталл ослепительно улыбнулся,- может быть, ты не удовлетворил ту девку из Южного Бронкса, и теперь тебя мучают угрызения совести? МакКони покачал головой. – Да нет, приятель, просто мне что-то осточертела эта идиотская работа… – Как?- удивился Хайталл.- Служба в ньюйоркской полиции тебе уже надоела?… – Да нет, ты неправильно понял. Я имею в виду – все эти бесконечные патрулирования, эти гонки, разборки с разными проститутками, сутенерами, продавцами крэка… Каждый день занимаешься одним и тем же, крутишься, как белка в колесе и – все безрезультатно… – Ну так глотни пивка,- продолжал настаивать Хайталл,- глотни этого пивка и сразу же посмотришь на мир другими глазами… – …Я все время вспоминаю нашу Полицейскую Академию,- продолжал МакКони,- что ни говори, а это были лучшие годы нашей жизни… Чернокожий полицейский прищурился. – Даже несмотря на то, что там приходилось время от времени иметь дело с такими дегенератами, как Харрис, Колтон и Робертс?… – Но мы всегда выходили победителями!- воскликнул его собеседник. – Кстати, а ты знаешь, где они теперь?- спросил Хайталл и, не дожидаясь, что скажет Джерри, продолжил,- они все трое теперь в участке на Манхэттене… Тупые, исполнительные – начальство таких любит. – А где этот урод капитан Маузер?- поинтересовался Джерри. – Этого козла взяли по блату в Управление,- ответил чернокожий полицейский.- Сидит там, перекладывает какие-то бумажки и думает, наверное, что без него нью-йоркская полиция не просуществовала бы и дня… МакКони завел двигатель и повел автомобиль по плохо освещенному переулку. – Кстати,- Хайталл, допив пиво, выбросил пустую жестяную банку за окошко,- этот район, где мы сейчас проезжаем – самый опасный в нашем участке. Только за последний месяц – четыре убийства и семь покушений на убийство, двадцать одно изнасилование, из которых двадцать – групповухи, а поножовщины и мелкого хулиганства я уже просто не считаю… – Ну, разные там поножовщины и хулиганства в Нью-Йорке – это вообще мелочевка, их и во внимание брать не стоит,- МакКони подъехал к светофору и остановился, пережидая красный свет.- Самое гадкое, что только может быть для нью-йоркского полицейского – это торговцы крэком. Самый гнусный наркотик, из всех известных. И подсаживаются на него очень быстро – практически с первого раза… – Ты имеешь в виду Чанга и его людей из китайского квартала?- спросил Хайталл. – Да, и его тоже… – Но зацепить Чанга очень и очень непросто… Такой хитрожопый… Зажегся зеленый свет, и МакКони, проехав несколько рядов супермаркетов, вновь выехал на одну из центральных улиц… – Мне кажется, что сегодня у нас не ожидается ничего интересного,- обернулся он к своему напарнику.- Давай еще немножко попетляем тут и – в участок. – Согласен,- ответил Хайталл. Глядя на тоскливое выражение лица своего приятели, чернокожий полицейский весело подмигнул Джерри. – Да, чуть не забыл,- сказал он,- у меня для тебя есть отличная новость. Ты знаешь, комендант Лассард тебя зачем-то разыскивает… – Комендант Лассард?- переспросил МакКони,- И что, мы, наверное, опять ему понадобились? – Скажу тебе по секрету – да. У него возникла какая-то новая идея – что-то о привлечении гражданского населения к полицейской работе… Ну и что? Хайталл продолжал: Он написал какой-то меморандум в Управление,
его прочитали и одобрили. А мы тут при чем? Он считает, что без нас не справится. Мне кажется
– абсолютно правильно считает… – И когда же нам надо прибыть к Лассарду?- предчувствуя новый поворот в своей карьере полицейского, МакКони заметно оживился. Хайталл посмотрел на часы. – Как раз после окончания дежурства. То есть – через пятнадцать минут мы должны быть в его кабинете. – И ты раньше об этом не мог сказать?- в голосе Джерри звучала нескрываемая обида. Хайталл развеселился. – Ты спрашиваешь, не мог ли я тебе об этом раньше сказать? Ну, конечно же, мог! Так чего же ты молчал? Так ведь ты сам не спрашивал!… – Уважаемые офицеры! Мне очень, очень приятно, что вы вновь откликнулись на мое приглашение и опять собрались в этих родных для всех нас стенах!- комендант Лассард, с удовольствием глядя на выпускников Академии 1984 года, сняв очки и протерев их о полу мундира, продолжил свою речь.- Да, мне чрезвычайно приятно, что вы откликнулись. Я не хочу тут распространяться о ваших многочисленных достоинствах – во-первых, у нас слишком мало времени, во-вторых, они и так хорошо известны. Видимо, вы наслышаны о моей новой программе, а тем, кто еще не знает, о чем речь, кратенько расскажу. В своей ежедневной практике вы, нью-йоркские копы, наверняка неоднократно сталкивались с очень малоприятным фактом: в последнее время гражданское население нашего прекрасного города все меньше и меньше уважает блюстителей порядка, то есть всех нас. Нас называют и гнусными легавыми, и мерзкими мусорами, и паскудными копами, и… – Гнойными пидарами,- произнес с места МакКони. – А еще – грязными выродками,- подсказал Ларвел. – Вонючими ублюдками,- вставил Хайталл. – Неподмытыми членососами,- добавила Агата Трахтенберг. – Полными дебилами,- сказал Джон Насименто. – Отвратными недоносками,- дополнила стоявшая тут же его жена Элизабет. – Козлинами, каких только поискать,- закончил перечень эпитетов Эрик Мартинес. – Короче – хуже не придумаешь,- подытожил комендант Лассард – и, как ни странно, во всем этом есть своя доля правды. Нью-Йоркская полиция потеряла былое уважение в глазах граждан прежде всего благодаря таким уродам, как всем известные Маузер, Харрис, Колтон и Робертс. Для них главное – не служить законности и справедливости, а просто дрючить и правого, и виноватого исключительно для собственного удовольствия. Этим самым они дискредитировали высокое звание американского копа. Народ нас не любит и доверяет все меньше и меньше. Я долго думал, что следует предпринять, чтобы исправить положение, чтобы восстановить доброе имя американского полицейского… – И что же вы надумали, сэр?-поинтересовался со своего места Ларвел. – Единственный выход – максимально приблизиться к народу. Надо быть проще. Надо создавать себе привлекательный имидж. Как говорил один умный человек – будь проще, и к тебе потянутся массы. – Но некоторые из нас и так весьма и весьма близки к народным массам!- воскликнул со своего места Эрик.- Сэр, во всем Нью-Йорке вы не найдете лучшего матерщинника, чем я! Вы бы только видели, как я разговариваю в вашем участке с задержанными уличными хулиганами,- Мартинес, скорчив чрезвычайно мерзкую рожу, произнес картаво,- а ну, бля, в натуре, всех попишу! – он резким движением вытащил из кармана мундира выкидной нож и для пущего эффекта помахал им в воздухе перед самым носом коменданта Лассарда – тот отпрянул. – Да, лейтенант Мартинес,- похвалил Эрика начальник Академии, несколько отойдя от неожиданного выпада вошедшего в роль полицейского,- действительно неплохо это у вас получается. Очень даже здорово… но я имел в виду совершенно другое…
Мартинес, улыбнувшись несколько застенчиво – он был очень польщен похвалой начальства, спрятал выкидной нож в карман и вежливо поинтересовался: А что вы имели в виду, сэр? Вы, лейтенант Мартинес, приближаетесь к народу
– это само по себе не так уж и плохо, но малоосуществимо – в городской полиции не так уж и много бывших банди…, простите, я хотел сказать, не так уж и много людей, столь хорошо знакомых с криминальным миром, обладающим, к тому же, несравненным даром перевоплощения. Я имел в виду совершенно другое: гражданское патрулирование. – А это что такое?- спросила Саманта Фокс. – Это и есть моя новая идея,- самодовольно улыбнулся Лассард.- Кодовое название -«Граждане на улицах» или сокращенно – ГНУ. Да, программа ГНУ. – А в чем заключается эта ваша новая программа ГНУ?- поинтересовался МакКони.- Вы хотите сказать, что наши Соединенные Штаты постепенно должны превратиться в полицейское государство? Лассард улыбнулся. – Полицейское государство, лейтенант МакКони, это не так уж и плохо. Представляете, идете вы по городу, и везде – полиция, полиция, полиция… И ни одного преступника! Но яимеюввидуинеэто. По моему замыслу, нам следует привлечь гражданское население для патрулирования, на общественных началах. Что это даст? Во-первых, граждане, убедившись на практике, сколько тяжела и опасна наша работа, проникнутся к полицейским должным уважением. Во-вторых, сблизившись с нами во время совместной работы и лучше узнав нашу специфику, они и сами поймут, что копы – это не сборище грязных ублюдков, а совершенно нормальные люди. В-третьих, оценив на практике, сколько сложно и опасно защищать законность, многие потенциальные нарушители десять раз подумают, прежде чем ее нарушить. Таковы видимые плюсы этой программы. У меня все. Да, чуть не забыл: мэр города Мери Сьюзил наделила меня особыми полномочиями. Я уже договорился с вашим начальством, и с завтрашнего дня вы вновь поступаете под мое начало. Будете помогать мне… – Чем?- спросил МакКони. Будете работать с гражданским населением. На первом этапе самое, на мой взгляд, главное – создать новый, привлекательный имидж. А теперь – спрашиваю я: жалобы, предложения есть? Есть,- ответил Хайталл.- Жалование хреновое… Федеральные власти выделили под программу ГНУ неплохие средства,- успокоил Лассард,- у меня вы будете получать в два раза больше. Надоело все время ходить в форме,- добавил Ларвел,- люди меня пугаются… То же самое я говорил сегодня начальству в Управлении, оно согласилось, что какое-то время можно патрулировать улицы и в гражданской одежде. А мой начальник запрещает курить марихуану,- обидчиво произнес Мартинес.- Говорит, что очень вредно для здоровья… Можете курить, только не очень много,- разрешил комендант.- Это даже хорошо, что вы время от времени будете употреблять наркотики: главное условие программы ГНУ – максимальное приближение к образу и подобию рядовых граждан. Короче, делайте, что хотите: пыхайте травку, трахайтесь в телефонных будках и в автомашинах – даже в полицейских,- Лассард выразительно посмотрел в сторону Джона и Элизабет Насименто,- побольше ругайтесь матом – народ очень любит, когда с ним говорят на его языке, в общем, делайте все, что хотите. А теперь,- Лассард открыл несгораемый шкаф и, вытащив оттуда объемистую бутылку виски и
восемь – по числу присутствующих – маленьких стопочек, разлил алкоголь,- за окончательный и бесповоротный успех нашего прекрасного начинания. За программу ГНУ, господа офицеры!… Мартинес, с видимым удовольствием выпив виски и занюхав рукавом своего форменного полицейского кителя, обернулся к Лассарду. – Нет, честное слово, мне это начинает очень даже нравиться!…- сказал он. МакКони и Хайталл, сидя за столиком в столовой Академии – был обеденный перерыв – обсуждали вчерашнюю беседу с Лассардом. – Ну, что ты скажешь по этому поводу?- спросил Хайталл и, подцепив вилкой спагетти, отправил их себе в рот. – Вообще-то задумка неплохая,- ответил тот,- что-то в этом есть. Как по мне, так это гораздо лучше, чем просиживать задницу в патрульном автомобиле, гоняясь за разными недоносками. – Ты думаешь, ходить по разным конторам и вербовать людей для участия в новой программе – легче? – Я не говорю, что это легче. Во всяком случае, общаться с нормальными людьми – гораздо приятней, чем с пьяными драчунами из пивных. Хайталл задумчиво произнес: – А разве ты можешь сказать, кто из людей нормален, а кто – нет с первого взгляда? Днем человек может быть нормальным и законопослушным, а как вмажет пару стопок – превращается в жуткого хулигана… МакКони нетерпеливо перебил своего приятеля: – Ладно, ладно… Превратиться в громилу можно и без предварительной выпивки. Знаешь, что рассказал мне как-то Мартинес? Что? Пришел он как-то в не очень дорогой ресторанчик – это, кстати, было еще в те времена, когда он якшался к
Саддамом. Заказал обыкновенный порционный обед, сидит, ждет. Через некоторое время подходит к нему официантка – жуткая и обрюзгшая баба неопределенного возраста, приносит суп. Мартинес смотрит – она большой палец правой руки наполовину опустила в жидкость. Эрик промолчал. Когда же она принесла ему второе – тот же самый палец был погружен в дымящийся гарнир – Мартинес не выдержал и говорит:«Слушай, бабушка, а что это ты свой вонючий палец в тарелке держишь?», а та без смущения отвечает:«А у меня, понимаете ли, нарыв, так врач посоветовал его все время в тепле держать…» Эрик, значит, разъярился:«Так зачем ты, старая курва, мне обед портишь. Засунула бы его лучше себе в задницу…» А старая курва и отвечает:«Именно это я и делаю во время перерыва…» Хайталл, посмотрев в свою тарелку, тут же отставил ее в сторону. – Ну и умеешь же ты аппетит портить,- с обидой в голосе произнес он.- Мне после твоих слов сразу же обедать расхотелось… МакКони подмигнул чернокожему полицейскому. – Так это я в подтверждение своих же слов – чтобы стать громилой – а Мартинес с друзьями после этого случая разнесли ресторан в пух и прах – чтобы стать громилой, достаточно просто начать обращать внимание на какие-нибудь несовершенности нашей жизни… Полицейские поднялись из-за стола и направились к выходу. – Кстати, какие у тебя планы на сегодня?- спросил МакКони. – Комендант приказал мне вести вербовку гражданского населения среди пенсионеров,- ответил Хайталл.- У них же времени хоть отбавляй, дома сидят, ничего делать не надо. Пусть поучаствуют в программе «Граждане на улицах»… А тебя к кому направили? – В колонию для несовершеннолетних правонарушителей,- вздохнул Джерри,- хотя, мне кажется, туда следовало бы направить не меня, а Мартинеса. У него в этом плане опыт побогаче… – Да, на этот раз комендант явно не угадал. Его направили рекламировать новую полицейскую программу в «Континентал Интернейшнл Банк». Я краем уха слышал, что сказал ему Лассард:«Ты неплохой актер, и должен создать у банковских клерков новый, привлекательный имидж полицейского…» Эрик Мартинес, облаченный в свой обычный боевой костюм – грязные лохмотья прикрывали застиранную майку с надписью масляной краской «Рак матки – короли НьюЙорка»- подошел к крутящимся дверям банка и, глянув на швейцара, произнес: – Эй, кореш, где тут у вас людей побольше? У меня к ним дело… Швейцар, презрительно посмотрев на отрепья Мартинеса, ответил: – Послушай, приятель, валил бы отсюда, пока цел… А не то я полицию позову… Мартинес ухмыльнулся. – Полицию, говоришь? Так я и сам полицейский! – Бросай свои шутки,- злобно ответил швейцар,- я тебе серьезно говорю – вали, пока не доигрался. Эрик, вытащив из кармана полицейский значок, помахал им перед самым носом швейцара. – Ну что, убедился? Тот потянулся к стоявшему рядом телефону. – Алло, полиция? Тут какой-то ненормальный с явно уголовной внешностью ошивается под нашими дверями и выдает себя за полицейского. У него с собой какой-то значок – то ли поддельный, то ли украл у кого-нибудь, зарезал полицейского и значок у него украл… Да? Что вы говорите? Серьезно?- Швейцар в полном недоумении повесил трубку. – Ну что, убедился?- с издевкой в голосе спросил Мартинес. – Это, наверное, какое-то недоразумение,- совершенно растерянным голосом произнес швейцар, обращаясь то ли к Эрику, то ли к самому себе,- мне сказали, что теперь нью-йоркские полицейские сами вольны выбирать себе стиль одежды, чтобы не пугать мирных жителей… – Так я тебя спрашиваю, где у вас тут в банке людей побольше? Мне поручено провести с ними беседу на тему морали и права. – Двадцать девятый этаж, по коридору налево,- с явным раздражением ответил швейцар. В небольшом конференц-зале полицейского уже ждали Лассард успел позвонить руководству банка. Значит, так, коре…, простите, дамы и господа,- начал Мартинес – его лохмотья смотрелись за большой полированной трибуной красного дерева более чем непривычно.- Мое начальство прислало меня сюда, чтобы я рассказал вам о некоторых аспектах работы городской полиции.- Мартинес вытащил из кармана вчетверо сложенную бумажку и принялся читать чрезвычайно монотонным голосом:- Преступление – это такое уголовно наказуемое деяние, которое…,- забубнил он.- Наказание за преступление неотвратимо…
Публика, собравшаяся в зале, заскучала. Мартинес, дочитав свои записи до конца – видимо, он достаточно серьезно отнесся к поручению коменданта Лассарда – притих. В зале воцарилась напряженная пауза. В это время со своего места в первом ряду поднялся председатель правления банка – высокий седовласый господин в сером костюме-тройке, словно сошедший с рекламных видеороликов фирмы «Жиллет». – Сэр,- очень вежливо обратился он к полицейскому,- сэр, то, что мы сейчас от вас услышали, очень и очень интересно. Без вашего содержательного сообщения мы вряд ли бы когда-нибудь узнали, что наказание за совершенные преступления неотвратимы. Все это чрезвычайно, чрезвычайно приятно, мы очень благодарны вам.- Председатель правления продолжал, чуть заметно улыбаясь.- Однако ваш непосредственный начальник, всеми нами любимый комендант Лассард по секрету сказал мне, что вы отлично разбираетесь во всех тонкостях ремесла тех, кто эти преступления совершает. Вы, как утверждает Лассард, да и как можно судить по вашему достаточно необычному одеянию, в свое время,- импозантный джентльмен несколько замялся,- как бы это выразиться поточнее,- вращались довольно долгое время в среде уголовников. Мы, все тут собравшиеся,- председатель банковского правления рукой указал на публику в зале,- были бы вам весьма признательны, если бы вы рассказали нам поподробней что-нибудь о том периоде вашей жизни. Говорят, что вы были знакомы с этим ужасным преступником Саддамом… Посвободней, мой дорогой друг, посвободней, чувствуйте себя, как дома… Мартинес облегченно вздохнул. – Так что вы мне тут задницу дурите,- ответил он,- давно бы так! А то стою тут, понимаешь ли, членом груши околачиваю, а вы тут уши развесили… Зал восторженно зааплодировал. – Отлично, отлично!- воскликнул со своего места председатель правления.- Продолжайте в том же духе, господин полицейский!… Мартинес, выйдя из-за трибуны, подошел к столику президиума и, развязно усевшись на него, продолжил: – Если вы, кореша, желаете, могу рассказать вам, как можно ни за что ни про что прибараться к любому на улице, иными словами – как найти предлог для высокохудожественного мордобоя. – Простите,- спросил председатель правления,- простите, но я человек недостаточно грамотный, и не понимаю значения некоторых слов. Прибараться, как вы изволили выразиться, это значит – найти повод для драки? Эрик вытащил из нагрудного кармана обтрепанной куртки косяк – сигарету с марихуаной. – Папаша,- негромко сказал он говорившему,- дай-ка мне спичек… Тот бросил ему зажигалку – Мартинес поймал ее и, прикурив, ответил: – Да, прибараться, зацепить, найти повод – это одно и то же. Многие из вас, кореша, наверное, думают, что если вы будете ходить по вечерним улицам и никого не трогать, к вам ни за что не прибараются хулиганы. Вы здорово ошибаетесь! Прибараться можно как угодно и к чему угодно. – Неужели?- спросил председатель правления.- Даже если я буду себя очень вежливо вести?… Мартинес, вспомнив, видимо, что-то очень приятное из своей биографии, улыбнулся. – Тебя, кореш, не спасут ни вежливость, ни хорошие манеры. Если вы хотите, я сейчас расскажу вам, как я шустрил на улицах в подростковом возрасте. Хотите? – Хотим, хотим!…- закричали из зала. – В общем, делается это так,- Мартинес, докурив косяк, бросил его в графин с водой, стоявший на столике президиума,- делается это так: идем мы, значит, с друзьями детства Барри Ноксом и Тэдди Боумом – хорошие такие ребята, уже тогда подавали большие надежды – один сейчас отбывает срок за ограбление казино в Лас-Вегасе, а другой – получил пожизненный срок за налет на какой-то банк и убийство нескольких копов,- так вот, идем мы с ними по улице, настроение хреновое, хочется кому-нибудь в хохотальник заехать. Смотрим – на стоянке такси околачивается какой-то старый хрыч с портфелем подмышкой. Подваливаем мы к нему, а я и говорю:«Добрый вечер, бля…» Тот смотрит на нас так испуганно, и отвечает: «Добрый вечер…» – И все?- не понял председатель правления. – А что, этого мало?- воскликнул Эрик.- Я ему, значит, и говорю:«Постой, постой, старый пидарас, ты кого это сейчас на хрен послал?…», а тот хрен с портфельчиком подмышкой сразу все понял и – бежать. Ну, догнали мы его, завалили на асфальт и давай месить ногами в тяжелых говнодавах – мы их специально одевали по таким случаям… Слушая монолог Эрика, председатель правления банка стал заметно нервничать. Он пытался остановить рассказ полицейского различными уловками, но тот рассказывал про ту историю, случившуюся не так давно, со всеми подробностями, не обращая на седовласого джентльмена в костюме-тройке ровным счетом никакого внимания: – Помесили мы этого вонючего козлину ногами для порядка, потом каждый из нас на добрую память заехал ему говнодавами по чайнику, а затем оттащили, болезного, за мусорные баки. Я и говорю своим корешам – давайте, мол, посмотрим, что у него там в портфельчике… Председатель правления банка судорожно схватился за сердце. – …посмотрим, что у него там в портфельчике,- продолжал Мартинес,- раскрыли его, посмотрели в разные бумаги – оказывается, месили мы какого-то богатенького капиталиста-финансиста – я даже фамилию до сих пор помню – Макдональдс, если не ошибаюсь… Председатель правления банка хватал ртом воздух точно вытащенная на берег рыба. – …точно, МакДональдс, а почему запомнил, потому что напоминает закусочные. Ну, бумаги в том портфельчике мне сразу же не понравились – так, дребедень разная, дебеты-кредиты, какие-то бухгалтерские отчеты и договоры… Зато нашли коллекцию женских трусиков – видимо, тот вонючий придурок в довершение ко всему был еще и эротоманом… Терпеть не могу подобных типов!… Как только Мартинес дошел до этого места, председатель правления банка с тихим стоном осел на пол – по всему видно, у него был глубокий обморок. К нему подбежали люди. – Воды, воды!- закричали обеспокоенные банковские служащие.- Принесите воды, позовите доктора, да не загораживайте проход – ему надо побольше воздуха!… Через минуту около побледневшего председателя правления банка суетился подоспевший доктор. – По-моему, этот обморок вызван каким-то сильным нервным потрясением,- сказал он,- сейчас все пройдет. Вставайте, мистер МакДональдс… В то время, когда Эрик Мартинес беседовал с банковскими служащими, Джерри МакКони только прибыл в исправительное учреждение для малолетних правонарушителей. Встреча полицейского с обитателями колонии проходила в большом кабинете начальника, который он на несколько часов любезно предоставил Джерри для беседы. – Значит, так,- сказал Джерри собравшимся в кабинете начальника малолетним правонарушителям. Вам, наверное, уже сказали, что я прибыл сюда, чтобы рассказать вкратце о нашей новой программе «Граждане на улицах», или сокращенно – ГНУ. Наше руководство решило, что для поддержания порядка в городе следует привлечь к патрулированию улиц и гражданское население… Публика, собравшаяся в кабинете, несмотря на юный возраст, выглядела весьма устрашающе. Слева от МакКони сидел высокий тощий юноша, весь исписанный татуировками с изображениями голых женщин, совокупляющимися в самых невероятных позах с самыми различными, в том числе и фантастическими, животными. Юноша, дымя вонючей сигаретой, пускал дым прямо в глаза говорившему полицейскому, всем своим видом выражая презрение. Рядом с татуированным юношей сидел какой-то коротышка без одного глаза, который, смотря на своего соседа, идиотски похихикивал. Остальная публика была им подстать – угрюмые мерзкие рожи, запах грязных носков и скверного табака. …цель этой программы – воспитать у населения уважение к опасной и трудной полицейской службе,- продолжал лейтенант,- ия, уважаемые господа, очень надеюсь на вашу помощь и поддержку… Чего-чего ты там сказал?- лениво протянул со своего места татуированный,- ты что, предлагаешь нам шестерить на твою контору?… …потому что жертвой нападения преступников может стать каждый из нас,- продолжал Джерри, словно не расслышав реплики тощего юноши.- Да, в последнее время в наши ряды проникли разные ублюдки и карьеристы. Не спорю, что среди полицейских есть очень плохие люди, но
есть и хорошие – а я могу точно сказать, что таких большинство… Татуированный сплюнул сквозь зубы на пол. – Плохим копам – плохие гробы, хорошим копам – хорошие,- сделал он вывод из сказанного. Одноглазый, сидевший рядом с ним, услужливо рассмеялся. – Господа, я бы на вашем месте воздержался от необдуманных реплик,- очень вежливым тоном произнес МакКони,- мне кажется, что вы… Он не успел окончить фразу, потому что татуированный принялся издевательски улюлюкать: – У-тю-тю-тю-тю, коп поганый!- он, выпустив в лицо Джерри струю вонючего табачного дыма из своих легких, закашлялся.- У-тю-тю-тю-тю!… Мак-Кони, сделав страшное лицо и набрав в легкие побольше воздуха, совершенно неожиданно для собравшихся закричал, да так громко, что в окнах задрожали стекла: – А ну, заткнись, мать твою так, вонючий пидарас! Еще одно слово тут мне, гнойный ублюдок, скажешь, бля буду, я тебе яйца поотрываю! За кого ты меня тут имеешь, мать твою туда и оттуда! Попробуй еще открыть на меня свой вонючий рот!… Поток матерных пожеланий полицейского прервали дружные аплодисменты собравшихся. – Класс! Высший класс!…- татуированный, встав со своего места, протянул МакКони руку,- сэр, простите меня за мою выходку! Вы так виртуозно ругаетесь… – То-то, сынки,- примирительным тоном произнес Джерри.- А теперь,- голос полицейского вновь стал тихим и вежливым,- а теперь, господа, я хотел сказать бы вам вот что: всем вам осталось быть в этом исправительном учреждении несколько недель. И когда вы покинете стены колонии, вас, возможно, опять потянет на старое. Вот, например, вы,- МакКони обратился к татуированному,- скажите, за что вы тут очутились?… – За групповое изнасилование,- ответил тот. – Ай-яй-яй, как нехорошо, какое серьезное преступление вы, однако, совершили,- укоризненно покачал головой Джерри,- и сколько вас было? Кого – нас?- не понял юноша. Сколько вас было в группе?- уточнил свой
вопрос МакКони. Татуированный заулыбался. – Вы не поняли, господин лейтенант,- сказал он.- Я был один. Это их была целая группа – восемнадцать девочек третьего класса. Я как-то обдолбался колесами, вот и потянуло на подвиги – остановил автобус, идущий в школу, дал по голове водителю и занялся девчонками – совсем малолетки, десять-двенадцать лет. Самое удивительное, что среди них не оказалось ни одной девственницы!… Восемнадцать малолеток – и ни одной целки!… – Как нехорошо ты поступил!- произнес МакКони. – Почему же нехорошо?- удивился татуированный.- Очень даже хорошо. Они потом за мной по пятам ходили, просили еще. Если бы не их родители… – А ты тут за что?- поинтересовался МакКони у его соседа, одноглазого коротышки. – А я зарезал любовника моей мамы,- ответил он.- Зарезал его, как свинью, кухонным ножом, расчленил, положил в чемодан и сел в поезд – хотел где-нибудь за городом закопать. Только так получилось, что в поезде у меня чемодан раскрылся, и все посыпалось на пол… – А за что ты его зарезал?- спросил Джерри. – Он был очень плохой человек, он никогда не давал мне денег на леденцы, кино и мороженое, и вдобавок ко всему, воровал мои наркотики… – Конечно, ты несколько погорячился. Ты поступил с ним очень жестоко. Правда, сейчас я не хотел бы читать вам нравоучений, я хотел бы вам предложить конкретное дело: когда вы выйдете отсюда, приходите в Полицейскую Академию. После ускоренного курса вы будете нести патрулирование наряду со всеми остальными полицейскими…
|
