Радикальный феминизм Андреа Дворкин

Дворкин всегда была очень смелой в своих высказываниях и речевых оборотах. Она называла вещи своими именами, без лишней дипломатии. Но именно поэтому она и была превосходным оратором. Так как ее речь благодаря своей насыщенности жестокими реалиями, словами, которые выражают саму суть, и которые не принято произносить в публичных местах и на научных конференциях, пожалуй, не могут оставить равнодушным никого.

Основная ее деятельность была направлена на борьбу с проституцией и порнографией. В это понятие Андреа вкладывает очень и очень большой смысл. Порнография, с которой борется Андреа - ключевой момент в ее деятельности, но с ним переплетаются многие другие аспекты дискриминации женщин, такие как проституция и насилие. В своих рассуждениях о проституции, Андреа взывает нас вернуться основам и понять что же такое проституция на самом деле.

Проституция - это когда мужчина использует тело женщины для секса, он платит деньги, он делает то, что хочет. Она утверждает, что если вы отвлечетесь от того, что это такое, то немедленно уйдете от проституции в мир идей, где чувствуешь себя лучше, веселее, так как обсуждать вы будете собственные идеи, а не проституцию.

«Проституция – это не идея. Это рот, это вагина, это прямая кишка, в которые проникают. Как правило, это делают пенисом, реже – руками, иногда – посторонними предметами, сначала это делает один мужчина, затем еще один и еще один и еще один и еще один и еще один и еще один. Вот, что это такое». Так она определила проституцию в своей речи на симпозиуме «Проституция: от науки к активизму» в юридической школе Унаверситета Мичигана в 1992 году. «Я прошу вас представить сейчас ваши собственные тела – если вы можете это сделать вне того мира, который создали порнографы в вашем разуме, в котором существуют простые, мертвые, абстрактные рты, вагины и анусы женщин. Я прошу вас сконцентрироваться на ваших собственных телах, представить, что их так используют. Ну и насколько это сексуально? Это весело? Люди, которые защищают проституцию и порнографию, хотят, чтобы вы чувствовали это возбуждение, каждый раз, когда вы думаете о том, что в женщину что-то втыкают. Я хочу, чтобы вы почувствовали, как нежные ткани именно вашего тела так используют. Я хочу, чтобы прочувствовали, каково это, когда это происходит снова и снова и снова и снова и снова и снова и снова и опять снова. Потому что это и есть проституция». И с точки зрения женщины в проституции или женщины, которая была в проституции, говорит Дворкин, нет разницы, где это происходит в шикарном отеле или в месте совсем не элегантном. И обстоятельства не имеют никакого значения, потому что в любом случае речь идет «о рте, о вагине, о прямой кишке», то есть о живом человеке, о живом конкретном человеке. Обстоятельства не смягчают и не меняют сущность проституции.

Дворкин часто обвиняют в упрощенном взгляде на вещи. Но в том то и дело, что проституция – очень простая вещь. И чем сложнее ее представлять, тем отдаленнее от реальности, и можно чувствовать себя в большей безопасности, дискуссируя о вопросах проституции. Тем сложнее ее понять. Отвлекаясь на причины и допущения, мы теряем суть. «В проституции ни одна женщина не остается целой. Невозможно использовать чье-то тело так, как используют тела женщин в проституции, и оставить после этого целое человеческое существо в итоге, или в середине, или даже в самом начале. Это невозможно. И ни одна женщина больше не станет целой снова, позже». Или: «… никто не выходит целым, потому что слишком многое забирается от этого проникновения в ваше тело, когда жестокость забирается под вашу кожу. Мы так стараемся донести это, друг до друга, всю эту боль. Мы умоляем, мы придумываем аналогии. Но единственная аналогия, которую я могу придумать для проституции – это групповое изнасилование».

С первого взгляда, трудно понять Дворкин. Хочется возразить ее слепой защите несчастных женщин находящихся в проституции. Хочется сказать- это их выбор! Они сами на это идут! Раз они это делают, значит их это устраивает. Но Андреа объясняет это и уходит вглубь, к истокам проблемы. Есть несколько факторов, благодаря которым женщины оказываются в проституции.

Групповое изнасилование отличается от проституции только отсутствием денег. Так как проститутка - такая же невинная женщина, на которую неожиданно нападают и насилуют. Только это происходит снова и снова и снова. «Но деньги – это такая волшебная вещь, правда? Вы даете женщине деньги, и с этого момента все, что вы с ней делаете – это то, что она хочет, что она заслуживает».

Одним из факторов, влияющих на формирование проституции, являются деньги. Магические функции денег зависят от гендера. Другими словами, говорит Дворкин, предполагается, что у женщин не должно быть денег. Ведь если женщина имеет деньги, то женщина имеет возможность выбирать. И один из вариантов, который она может выбрать – не быть с мужчинами. И при таком выборе мужчины могут лишиться секса, на который, как они считают, они имеют право. Таким образом, «если это гарантирует, что у мужчин будет доступ к сексу, на который они имеют право, то можно, если потребуется, обращаться с целым классом людей с жестокостью и презрением, унижать их, заставлять обслуживать других. В этом и есть сама сущность мужского доминирования. Мужское доминирование – это целая политическая система».

Но в каком бы плохом материальном положении женщины не находились, бедность не создает достаточного количества таких «женщин». Эту проблему решают по-разному в разных культурах, но результат оказывается хуже самого положения: «женщины не просто бедны, женщины привыкли, что их единственная ценность – это так называемая сексуальность, которая, вместе с их телом, становится товаром потребления». Женщины начинают думать, что пригодны только для секса. Они не сильны, не умны, единственное, что у них есть - это сексуальность.

И таким образом ее тело становится просто еще одной вещью, которую все хотят купить. Делается предположение: если она бедна, и ей очень нужны деньги, то она начнет продавать секс.

Причем, такое сознание у женщин, прочно закрепившиеся в умах большинства женщин приводит к тому, что женщины самовольно сдают себя в это рабство, обрекая себя на вечную кухню, прачечную и родильный дом. Сами делают себя зависимыми от мужчин. В наши дни это выглядит как неработающая жена и работающий муж, что не самый худший вариант, где уважение имеет место быть. Или, как например молоденькая девочка с 10ю классами, курсами эскорта и престарелый толстосум с дорогими подарками. Что это? Любовь? Нет. Проституция. И мужчины знают это.

В нашем обществе, те женщины, которые сейчас занимаются проституцией, – это не только те, кто бедны, кто пришел из бедных семей. Многие женщины оказываются в проституции после пережитого сексуального насилия, сексуального насилия в детстве, особенно после инцеста.

«Инцест – это учебный лагерь для новобранцев. Инцест – это то, куда посылают девочку, чтобы она научилась заниматься проституцией. Конечно, никуда посылать ее на самом деле не приходится, она уже там и ей никуда не деться. Ее тренируют. Ее учат очень специфическим и важным вещам. У ее тела на самом деле нет никаких границ. Она нужна только для секса. Она узнает о том, кто такие мужчины, от своего сексуального насильника. Но даже этого может быть недостаточно, потому что она убегает из дома и оказывается бездомной на улице. Для большинства женщин нужно еще добавить крайнюю нищету».

В США по статистике каждая третья девочка подвергнется сексуальному насилию до восемнадцати лет. Изнасилование - это опыт, который загрязняет всю жизнь человека. Изнасилование всегда ужасно. Делает ли это незнакомец или близкий человек.

Еще один фактор, формирующий женщин для проституции - бездомность. А что же такое бездомность для женщин? Дворкин очень много размышляла об этом. И пришла к выводу, что в США это в буквальном смысле – «предварительная подготовка», точно также как инцест и бедность. Посредством этих трех факторов патриархальная система и создает достаточное количество женщин для проституции. И в этом заложен очень глубокий смысл.

Согласно одному из последних исследований каждую вторую замужнюю женщину или избивали или изобьют в будущем. Ни один ребенок, ни одна жена не может быть в безопасности в таком обществе и в таком доме. Это нельзя назвать домом. «Мы – домохозяйки, мы хозяйствуем в доме, на который не имеем никаких прав».

Этому посвящена автобиографическая работа Дворкин- «выживание избитой жены». В ней Андреа говорит о личной трагедии в своем браке, а также о мерах политического воздействия на данную проблему.

Что по традиции определяет жизнь женщин? Брак определяет жизнь женщины. Закон, социальное соглашение и экономическая необходимость опутали ее. Она увязла. Гордость женщины зависит от того, чтобы показывать семье и друзьям, как она счастлива в браке. Ее гордость зависит от веры в то, что муж ее любит или, когда это уже невозможно, хотя бы от того, чтобы убедить в этом других.

Насилие мужа против жены противоречит всему тому, что женщина знает о жизни, браке, любви и святости семейных уз. Независимо от того, где она выросла, женщину всю жизнь учили верить в романтическую любовь и в то, как важно сохранять брак. Неудача будет ее виной. Люди терпят неудачу, потому что с ними что-то не так. Проблемы отдельных людей, как бы часто они не встречались, не отражаются на институте брака, не подрывают веру женщины в то, что все закончится хорошо, ведь везде обещают счастливый финал конфликтов между мужчиной и женщиной. Брак сам по себе не плох. Брак - это главная цель женщины с детства. Когда женщина выходит замуж, на ее карте мира нигде не отмечены избиения жен. Это в буквальном смысле за пределами ее воображения.

Она не верит, что это может случиться, что ее мужчина может сделать это с ней. А когда это случается она просто не может поверить, что это повторится. Он же ее муж. Нет, ничего не случилось. И когда это происходит снова, она продолжает отрицать. Это был просто несчастный случай, просто ошибка. И когда это происходит снова, она винит во всем жизненные трудности, которые были у него вне дома. Женщина оправдывает его. Он устал, у него не ладится на работе, или кризис среднего возраста. Это объясняет плохое отношение к ней. Она просто найдет способ утешить его, успокоить и простить. И когда это происходит снова, она винит себя. Она станет лучше, добрее, тише, такой, чтобы нравится ему, избавится от всего, что ему не нравится. И когда это происходит снова, и когда это происходит снова и опять, она понимает, что ей некуда идти, не к кому обратиться, никто ей просто не поверит, никто ей не поможет, и никто ее не защитит. Женщина живет в доме, на который не имеет прав, в котором она не может быть в безопасности. Если она уйдет, то она вернется. Она уйдет и снова вернется, в скупой надежде, что все изменится. В этом аспекте важную роль играет и социальная оценка патриархального общества. Она может обнаружить, что ее или его родители, врач, полиция, лучшая подруга, соседи сверху и напротив - все они презирают женщину, которая не смогла сохранить порядок в собственном доме, спрятать побои, свое отчаяние и улыбаться как можно правдоподобнее. Она обнаружит, что все общество просто обожает эту основную ложь о том, что брак означает счастье, и ненавидит женщину, которая опровергает эту ложь, даже если она делает это, чтобы спасти жизнь.

Женщин лишили места, где они могут жить в безопасности, места, которое принадлежит самой женщине, место, в котором она одна владеет собственным телом, где она владеет своей социальной и личной жизнью.

Что касается наказания мужа за применение насильственных действий по отношению к жене, то, несмотря на то, что в законодательстве существуют статьи по данным действиям, Андреа Дворкин выступает за самосуд и считает, что избитые, изнасилованные женщины имеют право убить своего обидчика. Она не раз высказывала такое мнение в речах на конференциях, посвященных женщинам и их психическому здоровью.

Бедность, бездомность, насилие, избиения мужьями жен,, являются аккумулятором, предпосылками и зачатками проституции и порнографии, нарушения гражданских прав женщин.

Однако есть еще одно очень специфическое условие для проституции. «Проститутки испытывают совершенно особое угнетение. Всех женщин в целом считают грязными. Большинство из нас считают это метафорой, и да, когда случается ужасное, когда женщину изнасиловали, когда женщину избили, да, тогда вы понимаете, что под слоем ваших убеждений среднего класса покоится представление о том, что женщины грязные. Но проститутка в буквальном смысле живет как грязная женщина. Это уже не метафора. Она – женщина, покрытая грязью, в которой каждый мужчина, который был на ней, оставляет частицу себя. И еще она – женщина, которая исполняет исключительно сексуальную функцию в системе мужского доминирования, так что если люди считают, что секс – это грязь, то они автоматически считают грязью и женщин в проституции.

Однако женщины в проституции не просто замерли в этой грязи. Она стала заразной. Она заразная, потому что мужчина за мужчиной ложится на нее и уходит. Например, в дискуссиях о проблеме СПИДа женщину в проституции всегда изображают как источник инфекции. Это только специфический пример. В целом, женщины в проституции изображаются как источник всего плохого, неправильного и гнилого в сексе, не из-за того, что она «делает», – я намеренно поставила слово «делает» в кавычки, потому что на самом деле это делают с ней другие – из-за того, кто она есть».

Эту правду прячут по политическим причинам: чем ближе мы ее узнаем, тем скорее мы поймем, как уничтожить систему доминирования мужчин, которая придавила всех нас. Использование женщин в проституции - это выражение чистой ненависти к женскому телу. Она (женщина) в буквальном смысле ничто и для нее это повседневный опыт, день за днем.

Тем временем мужчина является победителем. Он строит свою связь с другими мужчинами через ее тело. Это, по мнению Дворкин одна из причин, почему он приходит туда, где уже побывало много мужчин до него, и будет много мужчин после. «Мужчины используют тела женщин в проституции и во время групповых изнасилований, чтобы общаться друг с другом, выражать то, что у них есть общего. А общее у них то, что все они – не она. Так что она становится сосудом для его маскулинности и для его гомоэротизма, и он пользуется словами, чтобы объяснить ей это. Он пользуется грязными словами, чтобы объяснить ей, какая она грязная». В самом деле, борьба мужчин за право использовать грязные слова стала самой больной и жестокой шуткой на земле, потому что ни один закон, или правило, или этикет, или вежливость не помешают мужчине использовать каждое из этих слов по отношению к женщине. Есть слова: «шлюха», «проститутка», «подстилка» которые применяются мужчинами, что бы оскорбить даже самую целомудренную женщину. И есть слова, означающие тоже самое в мужском варианте, но не несущие подобной оскорбительной и уничижительной окраски: «мачо», «донжуан», «бабник» и «жигало». Можно заметить, что дискриминация женщин помимо всего прочего, проявляется и на уровне языка.

В истории геноцида, например, нацисты называли евреев вшами, и они говорили, что собираются извести их. В истории истребления коренных народов Америки, те, кто принимал законы, говорил, они – вши, их нужно уничтожить. «Кэтрин МакКиннон говорила о гендерных чистках: серийных убийствах проституток. Она права. Женщины в проституции – это женщины, которые доступны для геноцида. Женщин в проституции убивают каждый день, и мы не думаем об этом как о какой-то экстремальной ситуации. Зачем об этом думать? Они же никто. Когда мужчина убивает проститутку, он чувствует себя добродетельным. Это добродетельное убийство. Он избавил мир от грязи, и общество его поддержит».

Мужчины – «негодяи и трусы». Эти мужчины могли сделать то, что они сделали, потому что у них за плечами была власть мужчин как класса, которую они получили только потому, что мужчины используют силу против женщин. Точное определение того, кто такой трус – это «тот, кто принижает целый класс людей, чтобы идти по ним, и казаться себе выше». Общество организовано так, что у мужчин есть необходимая власть, чтобы использовать женщин. Общества разными способами создают необходимое количество женщин для проституции. В США все эти женщины бедны, большинство из них пережили инцест или были бездомными. Во многих странах Азии это достигается с помощью работорговли, когда девочек продают в возрасте от шести месяцев. Так поступают там. Методы различаются всего лишь в зависимости от места, а результат один.

То, что общество создает необходимое количество проституток, не гнушаясь никакими средствами, означает мужское доминирование. Мужчины чувствуют себя большими, буквально и метафорически, мужчины остаются нашим стандартом для человеческих существ. Мы говорим, что мы просто хотим быть людьми. В обществе мужского доминирования мужчины – это человеческие существа. Слово «человек» Дворкин использует как метафору. «Мы не говорим о том, как действуют мужчины. Мы говорим об идее, о мечте, о видении, которое есть у нас о том, что значит быть человеком. Мы говорим, что мы не хотим, чтобы они вставали на нас, мы также говорим, что они не лучший стандарт для человеческого существа, потому что посмотрите, что они делают с нами. Мы не хотим быть такими как они, потому что это означает также использовать других людей – только ради того, чтобы подчеркнуть собственную важность или утвердить собственную идентичность».

Роль проституции в мире мужского доминирования состоит в создании социального дна, ниже которого уже нет ничего. И женщины в проституции и мужчины в проституции живут на дне, но даже те мужчины, которые сами занимаются проституцией, живут на дне, чем дно девочек и женщин. А каждый мужчина в этом обществе, даже если он сам этих женщин не использует, получает выгоды от того факта, что есть женщины в проституции.

Проституция порождается именно мужским доминированием, а не природой женщин. Это политическая реальность, которая существует, потому что одна группа людей поддерживает власть над другой группой людей. И ее недостаточно просто реформировать, или сделать приятнее только для некоторых женщин, политику мужского доминирования нужно искоренить.

Нужно рассмотреть, изучить и понять современную роль мужчин в том, что женщины остаются бедными, бездомными, в том, что маленьких девочек продолжают насиловать, то есть в создании проституток, целой популяции женщин, которых будут использовать в проституции. Мы должны посмотреть на роль мужчин в романтизации проституции, которая делает женщин культурно невидимыми, в использовании власти этого общества, экономической власти, культурной власти, социальной власти, чтобы создать молчание, создать молчание о женщинах, которых используют. Мы должны посмотреть на роль мужчин в создании ненависти к женщинам, в создании предрассудков против женщин, в использовании культуры, чтобы поддерживать, рекламировать, защищать и праздновать агрессию против женщин. Мы должны посмотреть на роль мужчин в создании политической идеи свободы, которая доступна только для них. Две тысячи лет в этом дискурсе мужчины ухитрялись вычеркивать женщин. Мы должны посмотреть на роль мужчин в создании политических систем подчинения женщин, что означает, что мы должны посмотреть на роль мужчин в создании проституции, в защите проституции – как это делает закон, как это делают журналисты, как это делают юристы. Мы должны знать все способы, с помощью которых мужчины используют проституток, одновременно уничтожая человеческое достоинство всех женщин.

Решение этой проблемы может быть только политическим. Необходимо забрать у мужчин власть. У них ее слишком много и они неправильно ее используют. Они издеваются над другими, чтобы самоутвердиться. Каждый мужчина, который платит деньги за то, чтобы унизить женщину в проституции, имеет слишком много денег. Ему в действительности не нужны эти деньги. Но эти деньги гораздо больше нужны женщине.

Разделить проституцию и мужское доминирование невозможно. Чтобы женщины больше не оказывались в проституции, необходимо положить конец мужскому доминированию.

Писать законы должны женщины. «Нет никакой причины, по которой какая-либо женщина в мире, должна заниматься фелляцией с современной правовой системой. Однако на юридических факультетах в основном учат делать именно это».

Любая сексуальная иерархия означает, что где-то какие-то женщины попадают в проституцию. Если вы увидите мужское доминирование, значит где-то, где вы не видите, какая-то женщина оказалась в проституции, так как каждой иерархии нужно свое дно, и проституция – это дно мужского доминирования. Практически все сотрудничают с мужчинами. Когда вы приспосабливаетесь, идете на компромиссы, закрываете глаза, вы сотрудничаете.

Пока женщины становятся проститутками такие слова как свобода, справедливость и равенство – абстрактные слова и ложь. Оправдания, извинения, обоснования данной ситуации - это создание и защита насилия, нигиляция прав человека.

Дискриминацию женщин в патриархальном обществе, в крайней степени иллюстрирует такой пример в истории как «китайское бинтование ног». Этому невероятно, «красивому» и далеко «небессмысленному» обычаю посвящена работа Дворкин – «Геноцид или китайское бинтование ног».

Дискриминация в наши дни заключается в том, что в нашей культуре ни одна часть женского тела не осталась незатронутой, неулучшенной. Ни одна черта, ни одна конечность не осталась без внимания искусства, невредимой и неисправленной под влиянием мужского доминирования. Волосы окрашиваются, лакируются, выпрямляются, завиваются; брови выщипываются, подкрашиваются, подчеркиваются; глаза подводятся, подкрашиваются, оттеняются; ресницы подвиваются или накладываются искусственные – от макушки до кончиков пальцев все черты, черточки и части тела обрабатываются, изменяются. Тела перекраиваются, оперируются. Этот процесс бесконечен. Он движет экономику и является основой ролевой дифференциации мужчин и женщин, самым непосредственным физическим и психологическим проявлением женщины, но не по своей воле. На самом деле этого хотят мужчины. Женщины работают на вожделение мужчин. С 11 или 12 лет и до конца жизни женщина проводит массу времени, тратит массу денег и энергии на «затягивание» себя, выщипывание волос, изменение или избавление от естественных запахов. Технология и идеология красоты передаются от матери к дочери. Мать учит дочь красить губы, брить подмышки, носить бюстгальтер, стягивать талию и ходить в обуви на высоком каблуке. Каждый день мать учит дочь поведению, роли и месту в жизни. И она обязательно учит свою дочь психологии, определяющей женское поведение: женщина должна быть красивой, чтобы радовать абстрактного и влюбленного Его. Женщины в нашем обществе и культуре – идеологически сконструированные существа. Сконструированные мужчинами и для себя.

Женщина должна быть красивой. Все носители культурной мудрости, начиная со времен царя Соломона, сходятся на этом: женщины должны быть прекрасными. Красота трансформирована в золотой идеал. Красота является абстрактным объектом обожания. Женщина должна быть красивой.

Вопрос заключается не в том, что некоторые женщины «некрасивы» и именно по этому несправедливо судить о них по физической привлекательности, и даже не в том, что раз мужчины не делятся по этому принципу, то женщин тоже нельзя делить подобным образом; и не в том, что мужчины должны, прежде всего, обращать внимание на внутренние качества женщин; и не в том, что наши стандарты красоты являются, по сути, ограниченными; и даже не в том, что оценка женщин касательно этих стандартов красоты приводит к превращению их в некое изделие или имущество, которое отличается от любимой коровы фермера только внешней формой.

Дискриминация кроется в том, что стандарты красоты точно отражают отношение человека к своей физической сущности. Они предписывают женщине необходимые черты: быстроту, непредсказуемость, ту или иную походку, то или иное поведение в разных ситуациях, независимо от того присущи ли они ее природе или нет. Они ограничивают ее физическую свободу.И, конечно, они устанавливают основополагающие отношения между физической свободой и психологическим развитием, возможностями интеллекта и созидательным потенциалом.

Боль является неотъемлемой частью процесса ухода за собой, и это не случайно. Выщипывание бровей, бритье подмышек, затягивание талии, обучение ходьбе в обуви на высоких каблуках, операции по изменению формы носа или завивка волос – все это боль. Боль, конечно, дает прекрасный урок: никакая цена не может быть чрезмерной для того, чтобы стать красивой: ни отвратительность процесса, ни болезненность операции. Принятие боли и ее романтизация начинаются ещев детстве, в социализации, служащей подготовке женщины к родам, самоотречению и угождению супругу. Например, детский опыт «боли становления женщиной», связанный с «бинтованием ног» придает женской психике мазохистский оттенок, приучая к принятию такого своего образа, который основан на пытках тела, удовольствии от пережитой боли и ограничении в передвижении, а в наше время ограничении в еде, ради анорексичной талии. Он создает характеры мазохистского толка, обнаруживаемые в психике уже взрослых женщин: услужливых, материалистичных (поскольку все ценности сводятся к телу и его украшению), интеллектуально скудных и творчески бесплодных. Он превращает женский пол в менее развитый и более слабый, как бывает неразвитой любая отсталая нация. Фактически последствия этого навязанного отношения женщин к своим телам являются настолько важными, глубокими и обширными, что вряд ли какая-нибудь сфера человеческой деятельности останется незатронутой ими.

Мужчинам, естественно, нравятся женщины, которые «ухаживают за собой». Отношение мужчины к накрашенной и модной женщине есть приобретенный и навязанный обществом фетиш. Достаточно вспомнить мужскую идеализацию «забинтованных ног», чтобы узнать здесь ту же социальную динамику. Романтические отношения мужчины и женщины, основанные на ролевых различиях, превосходство, построенное на культурно обоснованном подавлении женщин, а также на чувствах стыда, вины и страха у женщин и в конечном итоге на сексе, – все это связано с закреплением тягостного императива по уходу женщин за собой.

Первым шагом в процессе освобождения женщин от угнетения, мужчин – от несвободы их фетишизма, как считает Дворкин- это радикальное переосмысление отношения женщины к своему телу. Оно должно быть освобождено даже в буквальном смысле: от косметики, тугих затягивающих поясов и прочей ерунды. Женщины должны перестать калечить свои тела и начать жить так, как им удобно. Возможно, новые представления о красоте, которые тогда возникнут, будут полностью демократичными и демонстрирующими уважение к человеческой жизни в ее бесконечном и прекрасном разнообразии.

 

2.2. Порнография «в законе»

Очевидность щекотливости проблемы порнографии несомненна. Это не только неприятная тема для анализа, не только подводит к опасной черте легитимного обсуждения нравственных устоев, но, главное, она обличает мужчину, мужскую культуру и маскулинные приоритеты менталитета цивилизации. Порнография – тема настолько грязная, падшая, недостойная культурному человеку, что занятие ею равносильно отсутствию самоуважения. Однако для А. Дворкин именно она стала объектом, как нельзя точно выражающим ее обиды за свою жизнь. Сарказм и гротеск, эпатаж и радикализм во взглядах, до неприличности откровенный анализ предмета создали ей репутацию резкого и грубого человека. Но не является ли и это результатом чванства и высокомерия все той же маскулинной культуры? Она не хочет признаваться в том, что у нее позорное заболевание. Означает ли это, что болезнь исчезнет? А. Дворкин не испугалась обнародовать эту болезнь во всех неприглядных подробностях, что с нашей точки зрения выражает ее неподдельную боль за человечество, ее гражданскую позицию и желание лучшей участи для тех, кто идет после нее.

И все же, есть что-то несколько нелепое в ситуации, когда женщина пишет о порнографии. Тем более феминистка. У Андреа это было центральной темой. С одной стороны, некоторое противоречие: полное воплощение андроцентризма, столь ненавистного феминисткам. Словно мальчишки в песочнице заставляют тебя играть в машинки, и ты, существо слабое, но социальное, берешь в руки совершенно не для твоего гендера созданный предмет; с другой стороны, если взять последние коллективные монографии и сборники статей, посвященные «porn studies», большинство авторов увесистых томов – женщины[21], равно как и многие преподаватели киноведения, психологии, сексологии и других дисциплин, посвящающие свои курсы порнографии.

Британская «Sun» в 2009 году провела опрос своих читателей, показавший, что 66% женщин смотрит порно. Доля мужчин составляет 88%, причем четверть – ежедневно. Разумеется, экстраполировать такие данные на мир и даже на британское общество в целом бессмысленно. Весьма вероятны погрешности, возникшие по очевидным причинам. Однако, что касается российского общества и его отношения к порнографии, у нас нет даже таких данных. Не в последнюю очередь это связано с непростым отношением к порнографии как жанру и сфере бизнеса законодательства. 242 глава УК содержит санкции, следующие за «Незаконным распространением порнографических материалов или предметов», при этом, определения порнографии законодательство не предлагает. Отсутствие хоть какого-то легитимного и фиксированного определения данного явления в сочетании с бурными обсуждениями влияния порно на общество (признаваемого негативным, по большему счету), играет большую роль в формировании стереотипов о порнографии, к которым мы обратимся ниже.

Обсуждение Госдумой законопроекта «Об ограничении оборота продукции эротического и порнографического характера», с переменным успехом, идущее уже лет пятнадцать, вызвало бурную негативную реакцию, с одной стороны, религиозных кругов, а с другой – представителей общественных организаций и комитетов, занимающихся проблемами семьи и детей. Обе группы в значительной степени составляют женщины; именно их, предположительно, волнует возникновение законодательной лазейки для распространения порнографии.

Внимание подобных организаций к порно-проблематике типично не только для нашей страны. В 2003 году журнал «Today's Christian Woman» – из названия очевидна его основная аудитория – провел опрос, который показал, что каждая шестая женщина чувствует зависимость от порнографии. А согласно данным «Internet Pornography Statistics», треть посетителей порносайтов – анонимны, значит женщины, так как мужчины в большинстве своем не скрывают такого рода пристрастие. Получается, что женщины борются с порнографией, но в то же время смотрят ее.

Такое ханжество является причиной и следствием существующих установок в общественном сознании относительно порнографии. Важнейшим транслятором их являются глянцевые и не очень журналы «для женщин», регулярно посвящающие статьи тому, как вести себя, если партнер смотрит порнофильм или посещает порносайты. «Это то же самое для него, что для нас просмотр очередного сериала», – вот успокоительный итог рассуждений о порнографии.

Не менее успокоительным является заявление, что все мужчины делают это. Но читательницам все же советуют не терять бдительность и контролировать порнофилию – а также транслируют статистику, согласно которой 25% женщин просмотр порнографии приравнивает к измене. Несмотря на такую, в принципе, негативную оценку – зависимость, от которой следует избавиться, психологическая проблема и т.п. – женщинам прививается мысль о допустимости совместного просмотра порно «в образовательных целях». Уже упоминаемый опрос «Sun» показал, что 57% замужних или состоящих в отношениях женщин смотрят порно вместе с партнером. Кстати сказать, использование порнографии как обучающих материалов было и остается легальным в большинстве западных стран и в России.

«Порнография» в разговорном русском употребляется для обозначения всего китчевого, нарочито сексуального, в конечном счете – пошлого. Пока эти коннотации не уйдут из языка, не может идти и речи о более-менее полном ответе на любые вопросы. Однако китчевость, пошлость и запретность порнографии влечет и манит. Но только не Дворкин. Она четко определяет порнографию и яро борется с ней…….

В основном порнофильмы обвиняются в том, что они транслируют образ женщины как сексуального объекта. То есть вечно желающей секса, легкодоступной, подчиняющейся мужчинам. К вопросу о подчинении, существует мнение о том, что Андреа считает, что женщины превосходят мужчин. Это ложь. Она не только отвергает эту точку зрения, но публично перед другими феминистками, которые считают, такой подход справедливым заявляла, что идея о биологическом превосходстве как мужчин, так и женщин - «самая страшная и смертельная идея в мире». В то же время считали, что Андреа Дворкин является «эссенциалистской», и считает, что мужчины биологически обусловленным доминировать. В своей первой книге «Женоненавистничество» (1974), Андреа сказала, что пол является социальной ложью. Она явно отвергает идею о том, что «мужчины» и «женщины» существует в природе и что у кого-либо есть биологически обусловленные возможности и права доминировать.

Такой образ в порнографии действительно есть, но насколько он оказывает влияние на женщин – тот вопрос, на который можно ответить только путем тщательного анализа. Сведения о том, влияет ли порнография на более раннее начало сексуальной жизни, противоречивы. Противники порнографии утверждают, что да, социологи не соглашаются.[22]

Больше всего сил и времени на решение вопроса о том, транслирует ли порнография подобный неприятный стереотип, потратили феминистки. Разумеется, большинство – Андреа Дворкин и многие другие – считают порнографию формой насилия над женщиной, унижающей ее сексуальность. Это относится не только к женщинам, работающим в этом бизнесе, но и к женщинам, пострадавшим от чрезмерного увлечения порнографией мужчин. Стала классической цитата феминистки Робин Морган: «Порнография – теория, изнасилование – практика». Андреа говорит об этом так:: «Если вы верите, что нормальный секс – это акт доминирования, когда мужчина хочет женщину так сильно, что он готов применить силу, чтобы выразить это желание, если вы верите, что это романтично, что это сущность сексуального желания, то конечно, если кто-то выступит против насилия в сексе, то вам покажется, что он выступает против любого секса. Если вы воспринимаете сексуальность как завоевание, когда мужчина должен быть хищником, то когда феминистки скажут: нет, извините, это принуждение, это изнасилование, то неудивительно, что так много авторов-мужчин пришли к выводу, что я называю изнасилованием любой секс». Действительно множество людей считали Дворкин женщиной, которая назвала всех мужчин насильниками, и сказала, что любой секс – это изнасилование. На самом деле, она выступала с мнением, что секс не должен быть связан с принуждением. Однако любой секс, который включает принуждение – это изнасилование.

Кроме того, феминистки считают, что порнофильмы дают искаженные представления о норме – как в отношении внешности и строения тел, так и нормального полового акта. В своих рассуждениях о порнографии феминистки часто вспоминают идеи Маркса и говорят о фетишизации и превращении женщины в товар; дегуманизация – потеря всякого человеческого вида, – вот, что с точки зрения Дворкин происходит в порнографии. Феминистки сражаются с порнографией не только с помощью текстов, но также и с помощью движений: «Women Against Pornography», «Antipornography Civil Rights Ordinance», «Feminists Fighting Pornography». Под их эгидой проводят разнообразные акции, а также попытки на судебном уровне пресечь эксплуатацию женского тела в порнографии. Более того, многие женщины, совершенно чуждые феминизма, согласятся