Так дай же Бог, мои корреспонденты,

И сил в руках, да и удачи вам!

Вот пишут: голос мой не одинаков -

То хриплый, то надрывный, то глухой...

И просит население бараков:

"Володя! Ты не пой за упокой!";

Но что поделать, я - и впрямь не звонок:

Звенят другие, я - хриплю слова.

Обилие некачественных пленок

Вредит мне даже больше, чем молва.

Вот спрашивают: "Попадал ли в плен ты?";

Нет, не бывал - не воевал ни дня.

Спасибо вам, мои корреспонденты,

Что вы неверно поняли меня!

Друзья мои, - жаль, что не боевые, -

От моря, от станка и от сохи,

Спасибо вам за присланные злые

И даже неудачные стихи.

Вот я читаю: "Вышел ты из моды.

Сгинь, сатана, изыди, хриплый бес!

Как глупо, что не месяцы, а годы

Тебя превозносили до небес!";

Еще письмо: "Вы умерли от водки?";

Да, правда, умер, но потом воскрес.

"А каковы доходы Ваши, все-таки?";

За песню - "трешник". - "Вы же просто крез!";

Ах, письма высочайшего пошиба:

Идите, мол, на Темзу и на Нил!..

Спасибо, люди добрые, спасибо,

Что не жалели ночи и чернил.

Но только я уже бывал на Темзе,

Собакою на сене восседал!

Я не грублю, но отвечаю тем же.

А писем до конца не дочитал.

И ваши похвалы и комплименты,

Авансы мне - не отфутболю я:

От ваших строк, мои корреспонденты,

Прямеет путь и сохнет колея.

Сержанты, моряки, интеллигенты,

Простите, что не каждому ответ, -

Я вам пишу, мои корреспонденты,

Ночами песни вот уж десять лет.

# 048

Тот, который не стрелял

Я вам мозги не пудрю -

Уже не тот завод:

В меня стрелял поутру

Из ружей целый взвод.

За что мне эта злая,

Нелепая стезя -

Не то чтобы не знаю, -

Рассказывать нельзя.

Мой командир меня почти что спас,

Но кто-то на расстреле настоял...

И взвод отлично выполнил приказ, -

Но был один, который не стрелял.

Судьба моя лихая

Давно наперекос:

Однажды языка я

Добыл, да не донес, -

И особист Суэтин,

Неутомимый наш,

Еще тогда приметил

И взял на карандаш.

Он выволок на свет и приволок

Подколотый, подшитый материал...

Никто поделать ничего не смог.

Нет - смог один, который не стрелял.

Рука упала в пропасть

С дурацким криком "Пли!" -

И залп мне выдал пропуск

В ту сторону земли.

Но слышу: "Жив, зараза, -

Тащите в медсанбат.

Расстреливать два раза

Уставы не велят";.

А врач потом все цокал языком

И, удивляясь, пули удалял, -

А я в бреду беседовал тайком

С тем пареньком, который не стрелял.

Я раны, как собака, -

Лизал, а не лечил;

В госпиталях, однако, -

В большом почете был.

Ходил в меня влюбленный

Весь слабый женский пол:

"Эй ты, недостреленный,

Давай-ка на укол!";

Наш батальон геройствовал в Крыму,

И я туда глюкозу посылал -

Чтоб было слаще воевать ему,

Кому? Тому, который не стрелял.

Я пил чаек из блюдца,

Со спиртиком бывал...

Мне не пришлось загнуться,

И я довоевал.

В свой полк определили, -

"Воюй! - сказал комбат. -

А что недострелили -

Так я не виноват";.

Я очень рад был - но, присев у пня,

Я выл белугой и судьбину клял:

Немецкий снайпер дострелил меня, -

Убив того, который не стрелял.

# 049

Памятник

Я при жизни был рослым и стройным,

Не боялся ни слова, ни пули

И в привычные рамки не лез, -

Но с тех пор, как считаюсь покойным,

Охромили меня и согнули,

К пьедесталу прибив "Ахиллес";.

Не стряхнуть мне гранитного мяса

И не вытащить из постамента

Ахиллесову эту пяту,

И железные ребра каркаса

Мертво схвачены слоем цемента, -

Только судороги по хребту.

Я хвалился косою саженью -

Нате смерьте! -

Я не знал, что подвергнусь суженью

После смерти, -

Но в обычные рамки я всажен -

На спор вбили,

А косую неровную сажень -

Распрямили.

И с меня, когда взял я да умер,

Живо маску посмертную сняли

Расторопные члены семьи, -

И не знаю, кто их надоумил, -

Только с гипса вчистую стесали

Азиатские скулы мои.

Мне такое не мнилось, не снилось,

И считал я, что мне не грозило

Оказаться всех мертвых мертвей, -

Но поверхность на слепке лоснилась,

И могильною скукой сквозило

Из беззубой улыбки моей.

Я при жизни не клал тем, кто хищный,

В пасти палец,

Подходившие с меркой обычной -

Опасались, -

Но по снятии маски посмертной -

Тут же в ванной -

Гробовщик подошел ко мне с меркой

Деревянной...

А потом, по прошествии года, -

Как венец моего исправленья -

Крепко сбитый литой монумент

При огромном скопленье народа

Открывали под бодрое пенье, -