Paris, la Ville Lumière, est aussi la ville de beaucoup de misères. A côté des
«beaux quartiers», à cote (le la lumière, qui ruisselle le long des Champs-
Elysées ou qui détache dans la nuit l'Opéra, le Louvre, l'Arc (le Triomphe, il y
a tout un Paris populaire,aux rues étroites, aux maisons pouilleuses, un Paris
d'où ont débouché quelques-unes des plus fameuses émeutes de la Révolution...
Il faut, comme eugène dabit, avoir été un de ces gamins élevés entre des murs
sordides, dans des ruelles crasseuses, pour savoir qu'il existe un autre Paris
que le «Gay Paris» • ce Paris de Belle-ville, par exemple, où le «bistrot» est à
peu près le seul Paradis...
A Belleville, on trouve peu de fonctionnaires, peu d'employés. Dès
qu'ils le peuvent, singeant' leurs chefs, ils vont s'installer à l'ouest de Paris.
Dans le quartier des Carrières d'Amérique, de petits bourgeois habitent des
villas. Ailleurs, végète une population qui vote rouge2; ni les prêches des
«équipes sociales»3 ni les promesses officielles ne la détourneront de son
vrai destin.
On émigré chaque matin pour gagner son pain. On ne connaît pas la joie '
des départs, les longues vacances, les provinces lointaines, encore moins
les pays étrangers. C'est ici qu'on naît, vit, et meurt; qu'on travaille et qu'on
aime, sur sa terre natale. Rares sont les attaches avec un village. Dans les
faubourgs du sud-ouest on trouve des Bretons; dans ceux du centre, des
provinciaux forment des associations amicales. A Belleville, on n'a de
racines que parisiennes, des souvenirs qui remontent au temps de la
Commune, et des camarades ouvriers (...). Une malédiction pèse sur ces
faubourgs du nord-est, les noms en sont prononcés avec crainte. La légende
de la révolution les enveloppe. Les couleurs de la misère ne sont pas
riantes pour qui roule en auto aux Champs-Elysées. Il faut avoir habité
Belleville pour ne plus se griser de symboles, d'idées, d'art; comprendre
que les malheureux ne connaissent aucun de ces mirages.
En attendant l'heure désespérée qui les poussera vers d'autres territoires,
comme des vengeurs ou des barbares, ils ont construit un monde où ils ont
leurs joies, leurs amours, leurs biens.
Le premier bistrot venu aide à s'accommoder de cette vie de chien. Des
inconnus vous saluent comme un frère; on respire une bonne odeur
de tabac, de bière, d'apéritifs. La menthe a la couleur des prairies,
l'absinthe la couleur des rêves, et les hommes plus légers imaginent des
départs, pensent saisir un jour la fortune.
Arrivent des copains4 qui fuient leur famille, ou leurs chefs ou une
maîtresse, ensemble on fabrique une société meilleure. Affalé sur la
banquette de moleskine" ou sur la chaise à clous dorés, les bras sur le
marbre graisseux d'une table, une main serrant le verre, on regarde les
flacons scintillants, les murs ornés de glaces, tandis que dans la rue les
passants se hâtent, les voitures roulent. Les usages, les lois, le bien, le mal,
ne comptent plus; le vieux besoin qu'a l'homme du merveilleux s'épanouit.
L'heure de la soupe, celle du sommeil, peuvent sonner. On a quitté terre.
Jusqu'au moment, hélas! fatal aux songes, où le patron crie: «On ferme!»
On s'enfonce alors dans la nuit, en marmonnant: une journée, une dure
journée encore, avant de pouvoir goûter le même bonheur. On reprend vite
ses pensées moutonnières, on retombe dans son trou, à son poste*....
EUGÈNE DABIT. Parisiens de Belleville.
Примечания:
1. Подражая, обезьянничая. 2. За красных депутатов (социалистов и коммунистов).
3.Католической ориентации. 4. Приятели, дружки (разг.). 5. Молескин, "чертова ко-
жа", плотная блестящая ткань, имитирующая кожу.
Вопросы:
* Relevez les traits de satire sociale contenus dans ce texte. — Quelle sympathie l'auteur
éprouve-t-il four ce quartier, à certains égards si rebutant?
III. Французская нация
Двухтысячелетнюю историю не так-то просто резюмировать не-
сколькими словами. Но во всяком случае можно назвать кое-какие
даты и факты, которые позволят отметить ее главные этапы.
Во времена, когда Цезарь предпринял завоевание Галлии (58-52 гг.
до н.э.) эта страна была разделена между тремя многочисленными на-
родами — кельтами, аквитанами и белгами. Подобное разделение
несомненно благоприятствовало планам римлян; после же поражения
национального восстания против римлян, возглавлявшегося Верцин-
готориксом, тяжелая рука императора навязала фактическое единство
нашей стране.
Наши романизированные предки, которые долгое время называ-
лись галло-римлянами, в середине V века подвергались многим наше-
ствиям и позволили поселиться на своей земле германскому племени
франков. Им пришлось дождаться 843 г., когда в результате Верден-
ского договора было создано под властью Карла Лысого королевство
Франция, которое и дало стране ее нынешнее имя и первичное нацио-
нальное единство.
В продолжение целой эпохи, особенно после восшествия на трон
династии Капетингов (987 г.) монархия постоянно предпринимала
усилия, дабы подчинить своей власти строптивых и мятежных феода-
лов. Филипп Август, Людовик Святой, Филипп Красивый, Людовик
XI — вот те короли, которые в средние века наиболее преуспели в
этом. Впоследствии Генрих IV, положивший конец религиозным вой-
нам, Ришелье и Мазарини, подавившие оппозицию принцев, и Людо-
вик XIV, являвший собой воплощение королевского величия, завер-
шили политическое сплочение французской нации.
С другой стороны, после изгнания в результате Столетней войны из
Франции англичан, короли старались присоединить к короне как можно
большее число провинций. Постепенно Эльзас (1648), Артуа (1659),
Руссильон (1659), Франш-Конте (1678), Лотарингия (1766), Корсика
(1768) были включены в территорию государства, которое накануне
Революции имело очертания и площадь примерно такие, как сейчас.
Крайне любопытно, но Революция, уничтожив абсолютизм, пр0-
должала двойной труд, начатый монархией: внутри страны она
"соблюдала и укрепляла административную централизацию"; в пла-
не внешнем, войны, которые она вела против коалиции европейских
государств, усиливали патриотическое воодушевление граждан. Им-
перия же, прежде чем рухнуть после Ватерлоо (1815), сумела дать
стране административный аппарат, успешно действовавший больше
столетия, и одержала достаточно много славных побед, чтобы \
Франции появилось сознание того, что она является великой державой.
Само собой разумеется, при последующих режимах — Реставра-
ции, июльской монархии, Второй империи — было не так уж много
столь же славных дат. Более того, капитуляция Франции при Седане
(4 сентября 1871 г.), приведшая к потере Эльзаса и Лотарингии, была
воспринята как национальная трагедия. Но Третья республика сумела
расширить французское влияние в мире, а в 1919 г. вернуть обе про-
винции, утраченные в 1871 г.; она также укрепила целостность тер-
ритории и заставила уважать Францию во всех уголках Земли.
Однако вторая мировая война стала для нее крахом; поражение
1940 г. (частично, скажем так, сглаженное в 1944 г.) ослабило матери-
альную мощь страны. Но все указывает на то, что она сможет возро-
диться, как уже неоднократно бывало с нею на протяжении ее долгой
истории.
