L'irrévérence, qui est un des traits fondamentaux du caractère gaulois, s'est
traduite, sur le plan religieux, dans le double mouvement de la libre pensée et
de l'anticléricalisme, dont les attaches, en France, sont anciennes et protondes.
A cet égard, le voltairianisme s'insère tout naturellement dans une des
traditions séculaires de l'esprit français. Encore convient-il de ne pas le
confondre avec la caricature qui en a souvent été faite et que représente si bien
le personnage créé par FLAUBERT — ce pharmacien Harnais, devenu un des
«type» les plus célèbres de la littérature française.
«Qu'y a-t-il pour votre service, monsieur le curé? demanda la maîtresse
d'auberge, tout en atteignant sur la cheminée un des flambeaux de cuivre
qui s'y trouvaient rangés en colonnades avec leurs chandelles; voulez-vous
prendre quelque chose? Un doigt1 de cassis, un verre de vin?»
L'ecclésiastique refusa fort civilement. Il venait chercher son parapluie,
qu'il avait oublié l'autre jour au couvent d'Ernemont, et, après avoir prié
Mme Lefrançois2 de le lui faire remettre au presbytère dans la soirée, il
sortit pour se rendre à l'église, où sonnait l'Angélus'.
Quand le pharmacien n'entendit plus sur la place le bruit de ses souliers,
il trouva fort inconvenante sa conduite de tout à l'heure. Ce refus d'accepter
un rafraîchissement lui semblait une hypocrisie des plus odieuses.
«Taisez-vous donc, monsieur Homais! vous êtes un impie! vous n'avez
pas de religion!» Le pharmacien répondit:
«J'ai une religion, ma religion, et même j'en ai plus qu'eux tous avec leurs
momeries4 et leurs jongleries! J'adore Dieu, au contraire! Je crois en l'Être
suprême, à un Créateur, quel qu'il soit, peu m'importe, qui nous a placés ici-
bas pour y remplir nos devoirs de citoyen et de père de famille; ma.is je n'ai
pas besoin d'aller, dans une église, baiser des plats d'argent, et engraisser de
ma poche un tas de farceurs qui se nourrissent mieux que nous! Car on peut
l'honorer aussi bien dans un bois, dans un champ, ou même en contemplant la
voûte éthérée, comme les anciens. Mon Dieu, à moi, c'est le Dieu de Socrate.
de Frankiin, de Voltaire et de Béranger! Je suis pour la Profession de foi du
Vicaire savoyartf et les immortels principes de 89)! Aussi je n'admets pas un
bonhomme du bon Dieu qui se promène dans son parterre la canne à la main,
loge ses amis dans le ventre des baleines7, meurt en poussant un cri et
ressuscite au bout de trois jours: choses absurdes en elles-mêmes et
complètement opposées, d'ailleurs, à toutes les lois de la physique; ce qnl
nous démontre, en passant, que les prêtres ont toujours croupi dans une
ignorance turpide8, où ils s'efforcent d'engloutir avec eux les populations*.
GUSTAVE FLAUBERT. Madame Bovary (1857).
Примечания:
1. На палец. 2. Хозяйка ресторанчика. 3. Ангелус, колокольный звон, призываю-
щий к молитве. 4. Неуместные церемонии, притворство. 5. Беранже, Пьер Жан
(1780 - 1857) — французский поэт, автор песен антимонархической и антиклерикаль-
ной направленности. 6. В романе Ж.-Ж. Руссо "Эмиль". 7. Намек на библейского про-
рока Иону, которого проглотил кит. 8. В гнусном невежестве.
Вопросы:
* En quoi consiste le ridicule du personnage? — Montrez le tour vulgaire que prennent
ses invectives.
IX. Общественная жизнь
Как и во всех крупных странах, общественная жизнь во Франции
иногда бывает очень бурной. Даже чрезмерно, как кажется некоторым
нашим друзьям. Все оттого, что во Франции демократия перешла не-
кую грань: законодательная власть слишком часто подминает власть
исполнительную, а раздробленность партий и их неспособность соз-
давать прочные коалиции долгое время мешала любому правительст-
ву работать согласованно и целенаправленно.
Такая ситуация объясняется многими причинами. Первая и, вне
всяких сомнений, самая главная — наш национальный характер.
Француз по своей натуре индивидуалист до такой степени, что ему
невыносима сама мысль об объединении, а если он и пойдет на него.
то уж отказаться от свободы суждений в пользу групповых интересов
не согласится ни за что. Избиратель чаще обращает внимание на лич
ность кандидата, чем на политическую платформу, которую тот прел
ставляет. Оказавшись избранным в парламент, француз вовсе не обя
зательно присоединится при голосовании к своим коллегам по поли-
тической группировке. Оттого во Франции такое множество партий,
оттого происходят их расколы во время работы законодательного ор-
гана, оттого-то во Франции такое небывалое количество депутатов и
сенаторов, именующих себя "независимыми". И в этом же причина
министерских кризисов, которые до установления Пятой Республикг
могли затягиваться на долгие недели...
После того как к власти пришел голлизм, бурность политическом
жизни сменилась молчаливой дисциплиной, нарушаемой время о
времени социальными либо студенческими волнениями, дисциплп
ной, которая в конечном счете направляет движение жизни всего го-
сударства.
Облик внутренней политики изменился, избрание президента рее
публики всеобщим голосованием, похоже, встретило поддержку на-
рода. Можно ли сказать то же самое о практике референдумов, кото-
рая является необходимым следствием новой политической системы
но существенно снижает значение Национального Собрания и заменяс
176.
парламентские дискуссии общенародным голосованием, когда необ-
ходимо ответить "да" или "нет" на достаточно просто сформулиро-
ванные вопросы?
Все эти факты как бы оттеняют то исключительное положение, ко-
торое занял в политической жизни человек (имеется в виду де Голль),
чьи инициативы не могли порой не удивлять огромное множество
французов.
Что останется через некоторое время от подобной концентрации
власти в руках одного человека? Сумеют ли партии, которые сейчас с
трудом пытаются сблизить свои позиции, когда-нибудь противостоять
такому положению? Как повлияет после де Голля на французскую
политику социальное и экономическое положение страны, внешние
проблемы?
Встает огромное множество вопросов, на которые сможет ответить
только будущее, так как настоящее, по правде сказать, препятствует
продуктивному их осмыслению.
