Глава 32. Сложная задача – не кончить.

 

Сложная задача – не кончить.

Мария-Тереза творила чудеса над его эрекцией, и Вин чувствовал, как кожа полыхала огнем, кровь кипела, а костный мозг превратился в молнию. Каждым скольжением своего рта Мария-Тереза толкала Вина к самому краю, его тело покачивалось на обрыве, с которого ему смертельно хотелось спрыгнуть… но это было запрещено. Боже… самоконтроль убивал его наилучшим образом; голова откинулась на подушке, бедра онемели, сердце гулко билось в груди. Она в равной мере возносила его к небесам и низвергала в ад, и Вин хотел, чтобы это длилось вечно.

Но на самом деле он не продержится долго.

Потребовалась вся его сила, чтобы поднять голову, и, посмотрев вниз на свое тело, мужчина конвульсивно дернулся. Рот Марии-Терезы был широко раскрыт, ее красивые, сочные груди покачивались, соски касались его бедер…

– О, черт. – Он ринулся вперед, отстраняя ее от своего члена, его пальцы впились в ее предплечья, когда он отчаянно пытался не кончить.

– Ты…

Вин прервал ее крепким поцелуем и перекатился наверх. Прежде, чем он успел остановить себя, Вин обхватил одной рукой колено Марии-Терезы, раскрывая ее. Он рычал, стал абсолютно диким, и…

– Ты нужен мне, Вин, сейчас! – Она вонзила ногти в его зад, обмякнув под его телом.

– Черт… да…

Они синхронно замерли. И одновременно выпалили, – Презерватив.

Вин стиснул зубы и потянулся к прикроватной тумбочке, от этого движения он еще теснее прижался к ее изгибам… и она нисколько не облегчала положение вещей, извиваясь под ним.

Когда чувственное ощущение прижатой к нему плоти волной прокатилось по его телу, Вин выронил пакетик «Троджана» из рук, маленький квадратик выскользнул из его хватки, словно брал уроки пилотирования. – Черт возьми!

Он наклонился к полу, его бедра сместились, и член последовал за ними, скользнув по ее горячему, влажному лону. Вин резко отстранился, потому что не хотел потерять контроль, и…

Блин, все пошло наперекосяк, когда квадратный пакетик опять ускользнул из его неловкой руки.

– Давай помогу, – сказала Мария-Тереза, присоединяясь к охоте.

Именно она поймала бледно-голубой приз; поднявшись, она со смехом вытянула его над головой. – Попался!

Вин начал смеяться вместе с ней, и внезапно притянул девушку ближе, обнимая ее. Он был все еще возбужден и страстно жаждал разрядки, но также он чувствовал легкость и свободу, улыбаясь, и, когда она захихикала, они начали кататься по кровати, спутывая покрывала. Презерватив снова потерялся, попеременно появляясь и исчезая, словно рыба в воде.

В конце концов, пакетик прилип к его боку, будто решил сдаться на милость. Или же взять в плен Вина.

Вин отклеил его от кожи, снял фольгу, и упаковал себя. Перекатив Марию-Терезу на спину, он проложил себе путь к ее бедрам и убрал прилипшие к ее лицу локоны.

Столкновение было неминуемым, электрическим, но само мгновение поражало нежностью: девушка светилась, смотря в его глаза.

– Что? – прошептала она, обхватывая ладонями лицо Вина.

Одно мгновение он пытался запечатлеть в памяти ее черты, ощущение женских изгибов под собой, смотрел на нее не просто своими глазами, но чувствовал всем телом и душой.

– Привет, красавица… привет.

Когда Мария-Тереза прелестно покраснела, он крепко поцеловал ее, лаская своим языком ее язык, устраивая их тела удобней. Он передвинул бедра, и эрекция устроилась в нужном положении, и потом Вин медленно двинулся вперед, погружаясь в девушку. Когда ее сердцевина приняла его плоть, и эта изумительная теснота резонансом отдалась по телу, Вин уронил голову в копну ее волос и позволил себе вести.

Погружаясь, медленно, глубоко… сейчас было не до смеха… лишь восхитительное удовольствие душило его и снова приводило в чувство. То же самое он чувствовал, когда она ласкала его губами: несмотря на всю невозможность, он не хотел, чтобы это заканчивалось.

Охваченный оргазмом, Вин закричал, содрогаясь всем телом, и словно издалека он услышал, как Мария-Тереза выкрикнула его имя, почувствовал, как ее ногти царапали его спину, впитывал волны ее наслаждения.

Он все еще был тверд, когда они восстановили дыхание, и, придерживая презерватив, он вышел из нее. – Я сейчас вернусь.

Закончив в ванной, он вернулся в комнату и растянулся подле нее.

– Знаешь, что у меня там? – Он указал большим пальцем в сторону мраморной комнаты, в которой умылся.

– Что? – Она погладила его руки и плечи.

– Шесть. Душевых. Головок.

– Да лаааадно.

– Ага. Ларри. Келли, Мо, Джо и Фрэнки.

– Стой, а почему имен всего пять?

– Ну, есть еще Фрики, но я не думаю, что он вписывается в эту смешанную компанию.

Ее смех был для него словно очередной оргазм, он согревал Вина изнутри и снаружи.

– Разрешишь навестить тебя? – выдохнул он. – После твоего отъезда.

Не стоило открывать рот. Радость испарилась с ее лица.

– Прости, – быстро сказал он. – Мне не стоило спрашивать. Черт, не следовало…

– Я бы хотела этого.

Ее ответ был столь же робким, как и его вопрос, и невысказанное «но» повисло между ними, словно едкий дым.

– Пошли со мной, – сказал он, желая закрыть тему. У них было мало времени, и он не собирался рушить то немногое, чем они обладали. – Позволь мне смыть мой пот с твоей кожи. – Она положила на его руки свои, желая остановить его.

Покачав головой, он легонько поцеловал ее в губы. – Никаких обещаний, я понимаю.

– Жаль, что я не могу дать их.

– Я знаю. – Скользнув с кровати, он подхватил ее на руки. – Но ты есть у меня сейчас. Верно?

Он понес ее в ванную… держал на весу, включая душ… в своих объятиях, когда поставил руку под струю воды и ждал, пока она нагреется.

– Не обязательно нести меня, – сказала она, уткнувшись в его шею.

– Знаю. Я просто не хочу отпускать тебя, пока ты все еще здесь.

 

***

 

– Ты видел «Роковое влечение»[129]? – спросил Эдриан.

Когда двери грузового лифта в доме Девины закрылись перед ними, Джим окинул взглядом помещение размером с целую комнату. Черт, в этом лифте можно было поднять даже рояль.

– Что, прости? – переспросил он.

– «Роковое влечение». Фильм. – Эдриан скользнул рукой вверх и вниз по металлической стенке. – С отличной сценой в лифте, напоминающий этот. Входит в мою десятку любимых.

– Дай угадаю, остальные девять можно найти в интернете.

Эдди нажал кнопку с цифрой «5», и лифт дернулся как дикая лошадь. – Гленн Клоуз играла маньячку в этом фильме.

Эдриан пожал плечами и, судя по озорной улыбке, он примерил на себя ту сцену. – Но, как много, на самом деле, это значит, ведь так?

Эдди и Джим посмотрели друг на друга и даже не стали закатывать глаза. А смысл? С Эдрианом это войдет в привычку, и тогда остаток жизни можно провести, уставившись в потолок.

Лифт остановился на пятом этаже, и двери загремели, когда Эдди опустил отжимной рычаг и распахнул их.

В коридоре было чисто, но темно как в сарае, кирпичные стены покрыты доисторической, отсыревшей известкой, а деревянный дощатый пол износился в хлам. Слева располагалась металлическая дверь с табличкой «ВЫХОД» над ней. Справа – другая дверь, выполненная из никелированных стальных панелей.

Достав пистолет, Джим снял предохранитель. – Есть вероятность, что она живет не одна?

– Вообще-то она в самостоятельном полете. Хотя, время от времени она заводит животных.

– Ротвейлеров?

– Плюющихся кобр. Медноголовых змей. Любит она пресмыкающихся… А может, пускает их в оборот, в качестве исходного материала для сумочек и обуви. Кто, черт возьми, знает.

Когда они подошли к никелированной двери, Джим присвистнул. Семь дверных засовов, выстроенных один над другим, сияли, словно почетные медали на груди солдата. – Господи, вы только гляньте на эти замки.

– Сынок, даже у параноиков бывают враги, – пробормотал Эдриан.

– Ага, ты мог бы завязать с этим «сынком».

– Тебе сколько лет? Сорок? А мне четыре столетия.

– Океей, хорошо. – Джим глянул через плечо. – Ты можешь поколдовать над этим, бабуля?

Эдриан показал средний палец, положил руку на дверную ручку и… ничего не смог сделать. – Дерьмо. Она заблокировала ее.

– В смысле?

– Очень мощное заклинание. – Эдриан мрачно кивнул Эдди. – По твоей части.

Когда молчаливый мужчина сделал шаг вперед, Эдриан схватил Джима за руку и потянул назад. – Тебе же лучше предоставить ему пространство.

Эдди поднял руку и, закрыв глаза, замер, словно статуя. Сильное лицо с пухлыми губами и квадратный подбородок подразумевали твердую решимость, и, спустя мгновение, он начал напевать заклинание… но, насколько видел Джим, губы мужчины… ангела… кем бы он ни был…. не шевелились.

О, минутку… это было не заклинание.

Словно жар, поднимающийся от асфальта в летний день, волны энергии вырывались из ладони ангела и, прокатываясь по воздуху, создавали ритмичный звук.

Засовы открывались один за другим, и потом, с финальным щелчком, дверь медленно отворилась, словно комната за ней облегченно выдохнула.

– Мило, – прошептал Джим, когда Эдди открыл глаза. Парень сделал глубокий вдох и размял плечи, словно те затекли. – Действовать нужно быстро. Мы не знаем, как долго она будет отсутствовать.

Первым зашел Эдриан, на его лице горела самая злобная ненависть. Эдди шел следом.

– Что… за… чертовщина… – выдохнул Джим, войдя в помещение.

– Постоянно коллекционирует их, – выплюнул Эдриан. – Сука.

Первым на ум Джима пришло изображение огромного, открытого помещения, типа гребаного стокового магазина для старой мебели. В комнате были сотни, тысячи часов, сгруппированных по типу, и все же спонтанно: напольные часы стояли неровным кругом в дальнем углу, будто вели хоровод и замерли, как только дверь открылась. Круглые настенные часы были прибиты к деревянным опорным балкам, пересекающим потолок по вертикали. Каминные часы – разбросаны на полках, вместе с будильниками и метрономами.

Но жуть наводили именно карманные часы.

Подвешенные к высокому потолку с двутавровыми балками, словно пауки на своей паутине, карманные часы всех форм и размеров покачивались на черных шнурках.

– Время бежит… утекает… как песок… в будущее, – прорычал Эдриан, обходя комнату.

Но, в действительности, это было не так. Абсолютно все часы не работали. Черт, они не просто остановились… маятник напольных часов замер в воздухе, на самом верху арки.

Джим оторвал взгляд от мешанины хронометров и заметил другую коллекцию.

У Девины был только один вид мебели: письменные столы. Их около двадцати или тридцати, и расставлены они были неорганизованной кучей, будто один комод, в самом центре, созвал собрание. Как в случае с часами, столы были всевозможных типов: антикварные просились в музей, новые лоснились глянцем, а дешевые на вид были сделаны в Китае и куплены в «Таргет».

– Черт, могу поспорить, она спрятала кольцо в одном из них, – сказал Эдриан Эдди, когда они пробирались к собранию столов.

– Чем воняет? – спросил Джим, потирая нос.

– Ты не хочешь этого знать.

Черта с два он не хотел. Что-то шло не так, и не только потому, что Девина явно страдала серьезным случаем ОКР[130], когда дело доходило до дизайна: в воздухе пахло чем-то, от чего по коже Джима побежали мурашки. Сладкий аромат… чересчур сладкий.

Предоставив Эдди и Эдриану искать иголку в стоге сена, Джим принялся рассматривать местность. Как и на всех чердаках, здесь не было разделения на комнаты, за исключением одного в углу, подразумевавшего ванную. И значит, кухонные ножи лежали на виду.

На гранитном столе были разложены всевозможные виды ножей: охотничьи, швейцарские армейские, острые столовые, разделочные, сделанные в тюрьме, десертные, канцелярские. Лезвия были короткими и длинными, ровными или с зазубринами, покрыты ржавчиной или блестели. И, как и в случае с часами и столами, они были разбросаны тут и там, рукоятки и лезвия смотрели в разные стороны.

Для мужчины, побывавшего в тех еще передрягах, эта ситуация была в новинку.

Джиму казалось, будто он высадился в стране «Все Наперекосяк».

– Не ходи туда, Джим, – крикнул Эдди, посмотрев на своего приятеля. – Джим! Нет…

Ага, катись к черту. Запах был аналогом пятицентовика на вкус, и только одна вещь дает такой стальной привкус…

Прямо из ниоткуда, впереди возник Эдди, преграждая ему дорогу. – Нет, Джим. Ты не можешь войти туда.

– Кровь. Я чую кровь.

– Я знаю.

Джим говорил медленно, будто Эдди вконец сошел с ума. – Значит, кто-то истекает кровью.

– Если ты сломаешь печать на этой двери, то можешь включить сигнализацию. – Эдди указал на пол. – Видишь?

Джим нахмурился и посмотрел вниз. Прямо перед его ботинками пролегала тонкая линия из грязи, будто ее насыпала чья-то аккуратная рука.

– Откроешь дверь, – сказал Эдди, – и, переступив черту, раскроешь нас.

– Как?

– Перед уходом, она обработала дверные края особенной кровью и кладбищенской землей. Кто-нибудь пройдет через нее, и высвободится энергия, которую Девина учует, словно атомный взрыв.

– Какой кровью? – спросил Джим, зная, что ответ ему не понравится. – И почему она не сделала это на входной двери?

– Ей нужно контролировать окружающую среду, чтобы нанести заклинание. В коридоре? Она не может быть уверена, что уборочный персонал не смажет линию, или кто-то не попытается влезть. А все это – Эдди окинул рукой помещение – не так важно, как то, что находится за этой дверью.

Джим уставился на закрытую дверь так, будто в любой момент он мог обернуться Суперменом и пройти сквозь нее.

– Джим. Джим… ты не можешь войти туда. Нам нужно найти кольцо и убраться отсюда.

Было что-то еще, подумал Джим. Также как тогда, когда Эдриан появился в его каморке, ангелы давали ему информацию, необходимую в данный момент, и ни крупицей больше. И значит, здесь определенно происходило какое-то неизвестное ему дерьмо…

– Джим.

Он уставился на дверную ручку, расположенную на расстоянии вытянутой руки. Ему надоели все недомолвки, и если для того, чтобы получить доступ к информации, нужно встретиться лицом к лицу с Девиной, то, что ж, не такая плохая идея.

– Джим.