ДОРОГОЙ КОРОЛЕЙ 26 страница

Брат Ариам, сидевший за рулем, открыл багажник. Как только багажник распахнулся,

фонари на улице погасли. Машина слегка качнулась, когда в нее поместили еще одно

тело. Потом багажник захлопнулся.

Брат Форест издал вздох облегчения: его пожалеют, по крайней мере, на сей раз.

Вдруг он почувствовал колющую боль в виске, разламывающую надвое череп, и глухо

застонал. Он понял: Дейн был на его совести. Неудача Дейна была и его неудачей.

Женщина, лежавшая рядом с братом Форестом на заднем сиденье, слегка приподнялась и

пробормотала:

— Баффи.

Слабая улыбка появилась на его губах. Какой был блестящий план — похитить мать Истребительницы, чтобы заманить саму Истребительницу.

Но улыбка тут же исчезла: душа брата Фореста вышла из тела и отправилась получать свою заслуженную награду. Форест знал: расплата будет ужасной.

Глава 12

Вилла Рене, окрестности Флоренции Апрель 1666 года

Полуденное небо над холмами было затянуто облаками, обещавшими весеннюю грозу. В

сарае лошади поматывали головами и изумленно поглядывали на Джулиану Рене, хозяйку

этого дома, сновавшую между ними. Она весь день не находила себе места, перемещаясь

из суматошной кухни в курятник, оттуда в сарай, — но нигде она не находила то, что

искала, да и сама она точно не знала, что ищет.

Послышался раскат грома. Она инстинктивно положила руку на свой большой круглый

живот. Малыш внутри, казалось, тоже не находил себе места, пугая ее. Он (а она была

уверена, что у нее будет сын) должен был огласить мир приветственным криком не

раньше чем через два месяца. Акушерка осматривала ее вчера и не нашла поводов для

беспокойства. Но сегодня спина Джулианы ныла, и женщина не могла сидеть на месте.

Она решила, что с ребенком что-то неладно.

Сегодня на вилле все были не в себе. Консетта, кухарка, дала пощечину горничной и

приказала не поназываться с грязными руками на кухне. Двое батраков решили

приударить за деревенской девушкой, которая, как оказалось, была давно обручена с

молодым флорентийцем — учеником банкира из очень хорошей семьи.

Но самые плохие новости принес виноградарь: на полях происходило нечто странное, от

земли шли странные испарения, и возникали опасения, что виноград погибнет.

Джулиана пыталась убедить себя, что такие явления иногда случаются, и все-таки

дрожала от страха. Ее муж Ричард находился в отъезде в связи с весьма опасным

поручением: около пяти месяцев назад он получил послание от Килия Арслана,

могущественного волшебника Оттоманской империи. Она заучила письмо почти наизусть

— так часто его перечитывала:

Месье Ричарду Рене, самому почетному члену братства магии. Дорогой месье Рене,

Вас приветствует Килий Арслан. Поскольку я оказался в безвыходной ситуации, позвольте мне отбросить все условности и изложить свое дело.

Я попал в плен к тому, кого вы так долго разыскивали, — к колдуну черной магии по имени Джакомо Фулканелли, печально известному как самый кровожадный волшебник и негодяй. Он прославился еще до прибытия в нашу благословенную империю, но я, увы, не смог уго­ворить своего хозяина (Аллах да продлит его дни!) не подвергать себя опасности и выслать его за пределы страны. Ведь он наобещал моему султану Сулейману Множество невиданных вещей, включая благоденствие всех жителей империи, поэтому мой хозяин склонен был слушать Фулканелли, а не меня, так как полагал, чтомои предупреждения — проявление

зависти. Не подумайте, будто я обвиняю своего хозяина — султан должен заботиться о

своих подданных, а Фулканелли уверял, что манна небесная так и посыплется на нашу землю.

Однако вместо всего этого Фулканелли посеял лишь унижение и печаль, нанес смертельное

оскорбление младшей дочери султана, которая из-за него наложила на себя руки.

Наконец пелена спала с глаз нашего владыки. Фулканелли потерял доверие и был приговорен к

смерти, обвиненный в злоупотреблении волшебством. Я заключил его в стенах отдаленной

крепости, местоположение которой известно только мне и моему хозяину.

Когда злодей понял, что я одержал эту маленькую победу, он принялся проклинать и

осыпать бранью не только меня. Маг несколько раз упомянул и ваше имя, распространив

проклятие на ваш дом. Я наслышан о том, что вы целую вечность разыскиваете Фулканелли,

собираясь изгнать его из нашего мира. К сожалению, я не настолько могуществен и не могу

сам сделать это, мне не удалось применить к нему ни одно из известных заклинаний,

направленных на разрушение, — он сумел их блокировать.

Поэтому умоляю вас именем Аллаха, мудрейшего и милостивейшего, прибыть в крепость и

помочь мне уничтожить мага. Опасаюсь, что вскоре он преодолеет связующее заклинание и

станет свободным. Я с радостью готов отдать собственную жизнь, но боюсь, моя кончина

не повлечет за собой его смерть, а потому в отчаянии — ис великими упованиями — я

обращаюсь к вам, глубокоуважаемый месье Рене.

Прилагаю карту Гамзы, которую вам привезет вместе с письмом мое доверенное лицо, оно

же будет сопровождатъ вас. На границе империи вас будет ждатъ эскорт моей стражи.

Написано собственноручно и с сердечными пожеланиями моему уважаемому брату по

искусству волшебства.

Килий Арслан, придворный маг Оттоманской империи.

Теперь Джулиана жалела, что убедила его поехать. Здесь что-то происходит, а его нет рядом,

и некому защитить его дом и потомство. С момента его отъезда прошло почти пять месяцев, и

два последних женщина не получала от него писем.

Джулиана не сообщила ему о беременности, опасаясь, что известие взволнует его и вернет

домой прежде, чем он закончит свою миссию. Но сегодня она пребывала в страхе за ребенка и

подумывала о том, не глупо ли было с ее стороны отказываться от магической помощи мужа.

Для верности повивальная бабка расставила по периметру усадьбы отвращающие знаки и

надела ей на шею амулет, однако опыт женщины основывался на древней ворожбе, а не на

просвещенной магии, в которой черпал знания ее муж.

Снова ударил гром. Лошади нервно заржали.

Погруженная в печальные мысли, Джулиана вышла из сарая и направилась через лужайку к

вилле. Эту лужайку называли Площадью роз, потому что она буквально утопала в розовых

кустах. Ричард сам нарисовал план виллы, подражая замкам двора Екатерины Медичи в

Фонтенбло. А ведь Медичи тоже были из Флоренции. Любуясь очаровательной виллой, она

Вспомнила о тех временах, когда муж был рядом с ней. «Королева моей совести и души» —

так он обычно называл ее.

А это что-нибудь да значило — быть королевой души мага.

— Итак, бояться нечего, мой дорогой, — обратилась она к сыну. — Над нами глаз Бога и
глаз твоего отца.

Она перекрестилась и вошла в один из флигелей, где хранились душистые сушеные травы для кухни, а также для отваров и примочек. Все здание пропиталось ароматом розмарина и лаванды, и у Джулианы мелькнула мысль, что она может потерять сознание, вдыхая этот сильный запах. Право, Зло не могло существовать в мире, дарящем такой потрясающий аромат.

Ее живот болезненно сжался. Застонав, она приложила к нему руки и почувствовала, что он стал твердым, как камень. Застыв на месте от ужаса, она глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Слишком рано, слишком рано, неужели она рожает?

— Нет, — прошептала она своему малышу. — Нет,
дорогой, подожди.

Резкая боль заставила ее закричать, и она упала на колени.

— Синьора? — донесся до нее тихий голос. Это была синьорина Алессандра, которую
прислали в помощь

Джулиане монахини из ближайшего монастыря. Алессандра работала на сестер уже три года и славилась тем, что хранила секреты, как священник сохранял тайну исповеди. Конечно, Джулиана не сомневалась, что новости от ее слуг перетекают к соседским, но все же чем меньше людей знают о ее предстоящем материнстве, тем лучше.

— Синьора? — повторил голос.

Джулиана рукой подхватила платье, прижимая его внизу живота. Увидев кровь, она разрыдалась: - Мой ребенок! Боже, помоги мне! Ричард!

Ее мольба к мужу потонула в раскате грома, расколовшем небо пополам. Мир завертелся у нее перед глазами. Как сквозь туман она ощущала, что струйки дождя стекают по лицу, а тело обнимают руки слуг, несущих ее в дом, чтобы положить на кровать. Вдруг в комнату ворвалась перепуганная горничная:

— Всадники на спинах дьяволов! Они приближаются!

Джулиана изо всех сил сойротивлялась рождению ребенка. Она молила Пресвятую Богородицу сохранить ее мальчику жизнь и не позволить появиться на свет раньше времени. Но Алессандра прошептала:

— Синьора, если эти люди хотят причинить нам горе, лучше отдайте ребенка мне, я его
спрячу. Я найду для него надежное убежище. Клянусь.

Стеная, как раненый зверь, рыдая от страха и боли, Джулиана поймала руку Алессандры и прохрипела:

— Ты ангел милосердия, посланный мне? Или ты намереваешься отдать моего беспомощного сына в руки убийц?

— Клянусь сыном Бога, — повторила Алессандра, — кровью того, кто пострадал за нас, что надежно укрою его.

— Они убьют его, как... как убили его отца, — прошептала Джулиана. От дикой боли у нее перехватило дыхание, и она вскрикнула: — Ричард, где ты? Ты мертв! Они убили тебя. Будь проклят ты, Фулканелли! Будь проклят ты и твой дом!

— Синьора, успокойтесь. Вы должны успокоиться, — повторяла Алессандра, поглаживая ее руку.

— Слишком рано, они убьют его, — прошептала Джулиана. — О, Алессандра, я мечтала
подарить мужу прекраснейшую из роз в его саду. После всех ужасов, которые он перенес,
я хотела дать ему красоту. Радость.

Слезы струились по ее щекам, и на мгновение ей показалось, что она перенеслась на шесть лет назад, когда ей едва минуло шестнадцать, а Ричард Рене пришел с приглашением в роскошный дом ее отца во Флоренции. Она была уже почти обручена с другим, носившим поэтичное имя Паоло.

И вот появился Ричард, разодетый в бархат и шелк, с мужественным подбородком и проникающим прямо в душу взглядом. Он только посмотрел на нее, и она почувствовала, как огонь пробежал между ними; это было больше, чем просто физическое влечение, — это было влечение душ.

— Я создана для тебя, — прошептала она, когда они гуляли под пристальным оком ее кормилицы. — Мое предназначение — выйти за тебя замуж.

— Я тоже чувствую, что создан для тебя, — ответил он. Тогда же он признался во всем. Рассказал о своем

возрасте, своих исследованиях в области сверхъестественного и, наконец, о своем предстоящем отмщении колдуну Фулканелли. И с каждым новым признанием она все

больше убеждалась, что само провидение послало ее в его объятия. На свадьбе она

плакала от

счастья.

Но счастье это стало безмерным, когда она узнала,

что ждет ребенка.

А теперь... все кончено.

— Алессандра, — сказала она, стиснув зубы, так как новый приступ боли пронзил все
тело. — Что бы ни случилось, спрячь его.

— Синьора, ничего не случится, — нерешительно сказала Алессандра, потом добавила:

— Но я сделаю то,
о чем вы просите.

Совсем рядом послышался стук копыт, и она в знак согласия молча кивнула головой. Боль... невыносимая боль... наконец, жалобный крик новорожденного младенца. И шепот Алессандры над ухом:

— Он очень маленький, но вполне сформировавшийся. Я думаю, он выживет.
Цокот копыт уже в коридоре. Дверь, распахнувши яся от сильного удара. И склонившийся
над ней демон с искаженным от ярости лицом.

— Где этот ублюдок Рене, заполнявший твое нутро? Джулиана вскрикнула. То был сам
Фулканелли.

Она узнала его — недаром муж столько раз рисовал это лицо с отталкивающими чертами и пронзительными кристально-голубыми глазами.

— Ты опоздал. Мой ребенок мертв, — прохрипела Джулиана, глотая слезы. — И я скоро
последую за ним.

Его ярость дошла до предела. Он поднял высохшую левую руку и, повернув запястье, наполнил спальню леденящим беснующимся ветром, пронзившим Джулиану до костей.

— Скажи, где твой ребенок, — Фулканелли склонился над ней, — и я буду милосерден.
Джулиана едва подавила крик, когда что-то острое пронзило ей грудь. Она подумала, что
это нож, но, опустив глаза, не заметила ни пореза, ни раны. Нестерпимая боль не
прекращалась.

— Он умер, — прошептала она, молясь, чтобы слово не обратилось в дело. — Он
слишком рано родился.

Дьявол прикрыл глаза, и в первый раз у нее мелькнула надежда. Если он знал о ее беременности, то, возможно, поверит ей. Ребенок действительно родился раньше срока. Но все же Алессандра считала, что он будет жить. Конечно, этого она никогда не скажет Фулканелли.

— Где тело? — очнулся он.
Слезы заливали ей лицо.

—Я не знаю, — прошептала она. — Они забрали его, чтобы облегчить мои муки. Его окрестили и потом унесли.

—Где священник? — спросил волшебник.

 

— Что? — Поняв, что ее могут уличить во лжи, она задрожала от ужаса. Ведь они могли покарать смертью отца Лоренцо, служившего мессу на вилле раз в неделю, а,остальные шесть дней проводившего в городе.

— Где священник?

— Он уехал. — Она зажмурилась. — Пожалуйста, синьор, я так устала, и меня постигло
такое горе. Мне нужно отдохнуть.
Он ударил ее по лицу.

Люди в плащах с капюшонами втолкнули в комнату горничную, кухарку и трех других служанок Джулианы, швырнув их, рыдающих, на пол.

—Убейте старуху, — бесстрастно произнес Фулка-нелли.

—Нет, стойте! — вскрикнула Джулиана, приподнимаясь на локтях.

В ужасе смотрела она, как один из мужчин схватил Консетту и запрокинул ей голову. Другой прислужник с быстротой молнии выхватил из рукава стилет и перерезал несчастной горло. Кровь брызнула на двух прислужников.саму Джулиану и лежавших на полу женщин, которые подняли страшный крик. Но на Фулканелли не попало ни капли.

- Где наследник Рене? — заорал он. — Говори, или всех в доме перережут!

- Умер, — рыдала Джулиана. — Он умер. Тогда Фулканелли приказал мужчинам, чьи плащи пропитались кровью:

 

— Убейте молодую.

— Нет, нет! — визжала горничная, когда они подняли ее на ноги. — Синьора, умоляю вас, скажите им!

— Что им сказать? — в отчаянии спросила Джулиана. Горничная долго не могла отвести от нее глаз. Потом она заплакала и застонала.

— Скажите им, что он умер, — потерянно пробормотала девушка. Резня в спальне Джулианы продолжалась несколько минут. Потом приспешники Фулканелли стащили ее с кровати и вывели во двор, где были уничтожены все, кто находился на вилле: одних убили люди в плащах с капюшонами, которые приехали с Фулканелли, других разорвали в клочья монстры, материализовавшиеся из воздуха. Джулиана стала свидетельницей того, насколько он могуч и всесилен. Она вынуждена была наблюдать за тем, как одних ее слуг пожрал огонь, а тела других рассыпались, словно стекло, от одного движения запястья Фулканелли.

Мужчины, мальчики, девочки — все без разбора. Они с воплями принимали свою смерть, умоляя синьору о спасении.

Но она не спасла. Не могла. И никто из тех немногих, кто знал о том, что ее ребенок жив, не выдал ее.

Алессандру не нашли, и в сердце Джулианы вспыхнула надежда.

Ничего не добившись, прислужники Фулканелли вскочили на спины призрачных лошадей и ускакали галопом. Только один остался позади хозяина, держа под уздцы его лошадь. Фулканелли повернулся к Джулиане и погладил ее по щеке.

- Ты была права. Ты скоро умрешь от потери крови, — сказал он.

- И предстану перед Матерью Божьей, а тебя ждет Преисподняя, — прошептала она. Он рассмеялся и плюнул ей в лицо. Его слюна, издававшая запах могильной гнили, оставила след на ее коже.

- У меня заключен договор с Дьяволом, — сказал он, — в котором говорится, что наши враги будут страдать всегда, когда представится такая возможность. Твой муж сильно опечалился бы, узнав, что ты умерла сразу после рождения ребенка. Однако это удел мно­гих женщин. Такова жизнь. — Он бросил на нее злобный взгляд. — А вот если бы он узнал, что тебя замучили до смерти, медленно и со знанием дела, пока он тешит себя бесплодной затеей, тогда, думаю, он был бы вне себя от горя. Как ты думаешь, кто послал ему это письмо?

Он поднял руку с листами бумаги.

Весь дом поглотила тьма. У Джулианы перехватило дыхание, ее горю не было предела. Что-то приблизилось к ней сзади. Что-то ужасное. Холодное, как могила.

— Прощай, — самодовольно заявил Фулканелли.

Стук копыт отдавался в ушах Джулианы вместе с биением ее сердца, слабого и трепещущего, как у колибри. Она поняла: Фулканелли оставлял ее тому, кого он призвал волшебством, чтобы предать ее смерти.

«Может быть, — с надеждой подумала она, — я умру в эту самую минуту». Она ждала смерти, как свидания с любовником. - После смерти все будет хорошо... Вокруг было светло, как днем. В саду благоухали розы. Ее глаза наполнились слезами при виде всего этого великолепия. А сердце сжалось от нестерпимой боли...

— Боже мой, Баффи! — закричал Ангел.
Она рухнула ему на руки и, борясь с тошнотой, подступавшей к горлу, проговорила:

— Я не Баффи. Я Джулиана Рене.
Она осмотрелась и увидела Оза, стоящего рядом.

—Ох-ох, — только и сказал он.

—В чем дело? Со мной все в порядке.

— У тебя не было пульса, — осуждающе сказал Ангел.

—Но сейчас же есть? — Она нахмурилась. — А почему вы позволили мне заснуть?

—Ты очень устала, — заметил Оз.

— Что тебе приснилось? — взволнованно спросил Ангел. — Скажи мне, пока не забыла.
Она пожала плечами:

— Как будто я могу забыть. Ничего хорошего. Это был один из тех снов. — Она остановила
взгляд на Озе. — Там реальность перемешана со сверхъестественными вещами. Со мной
это время от времени случается. Типичный сон Истребительницы.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — заверил ее Оз. — А вот мне снилось, что я провалил
выпускной экзамен и должен его пересдавать. Ничего сверхъестественного. Должно быть,
это присуще только Истребитель-
ницам.
Она улыбнулась ему, потом повернулась к Ангелу:

— Я жила на вилле и вдыхала аромат роз. Множе-^; ства роз. Возможно, Площадь роз — это
вовсе не адрес,

а название виллы. А еще я видела панораму города. — Она помедлила. — Древнего города. И большой купол церкви.

— Который есть во Флоренции, — сказал Оз.

— Ладно, — подытожил Ангел, протягивая руку к телефону. — Кому будем звонить —
Джайлсу или Привратнику?

— Привратнику, — предложила Баффи. Ангел набрал номер.

Джайлс припарковался во дворе своего дома и с улыбкой наблюдал, как Ива, зажав букет коленями, пытается открыть дверцу. Это была блестящая идея — пригласить всех на обед от имени Джойс Саммерс. Они нуждались в небольшой передышке после борьбы с монстрами и запечатывания брешей. Короче говоря, им хотелось побыть просто детьми.

— Боюсь, этими цветами ты можешь ее ошеломить, — прокомментировал Ксандр с заднего
сиденья. — Тем более что это не какие-то дешевенькие маргаритки, а хризантемы.

— Ах, хризантемы, — притворно вздохнул Джайлс. — Цветы романтики и поэзии.

— Ксандр, воспитанные люди все время дарят друг другу цветы, — строго сказала Корделия.

— Если бы ты не был таким невежей, то понял бы, что миссис Саммерс примет их от Джайлса просто как проявление симпатии.

— А я как раз думал, почему ты молчишь, — отпарировал Ксандр. — Она ведь все-таки мать Баффи, мало ли что.

— Спасибо за беспокойство, — сказал Джайлс, выходя из машины, — но оно совершенно
необоснованно, уверяю тебя.

— Попробуй, разбей ей сердце, и Баффи тебе покажет.
Джайлс решил не говорить Ксандру, что такая мысль иногда мелькала у него в голове..

— Ладно, пошли. Кто-нибудь захватите сырный пирог, и я надеюсь, мы приятно проведем
вечер.

Они выбрались из машины и, обойдя здание, двинулись к главному входу. Джайлс остановился проверить почту, а остальные пошли вперед. Он догнал их, сжимая целую пригоршню счетов — долг на его кредитной карте, должно быть, достиг астрономических цифр, — и достал ключи.

— Эй, смотрите, — Ива осторожно толкнула дверь, и та распахнулась.

Заклинательница с беспокойством обернулась к Джайлсу, который вошел следом за ней и кинулся в комнату. По всему дому распространился запах горелой еды.

— Джойс? — позвал он и взлетел по ступенькам. Сердце бешено колотилось, ему
показалось, что прошлое возвращается: он поднимается по той же лестнице, чтобы
обнаружить бездыханное тело Дженни, остекленевшими глазами смотрящей на него с
кровати.

Нет, ничего. Он обмяк на пороге, заметив, что кровать аккуратно заправлена. Никаких следов насилия. В туалетной комнате тоже.

Он помчался вниз. Ксандр указал на большую керамическую вазу с цветами, небрежно поставленную на край кофейного столика.

— Что это? — спросил он.

— Наверное, цветы, — с издевкой предположила Корделия.

— Джойс? — снова позвал Джайлс, проверив ванную комнату внизу.

— Может быть, она просто вышла в магазин, — встревоженно произнесла Ива.

— Да, конечно, и бросила мясо в духовке, — отверг версию Ксандр, но вдруг вскинул голову. — Впрочем, это не лишено смысла. Во всяком случае, вполне в духе моей мамы.

— Да, но мать Баффи прекрасно готовит. И она бы не оставила дверь незапертой — ведь у нее
не было ключа, чтобы войти обратно.
Джайлс покачал головой:

— У нее был ключ.

Он осмотрел букет. На пластиковой подпорке была закреплена поздравительная открытка; он поднес ее к глазам и прочитал: «Думаю о тебе. С любовью. Баффи». Он взглянул на ребят.

— Видимо, это не Баффи заказала их в... «Шервуд флорист». — Джайлс замолчал. Однажды он
купил Дженни небольшой букет в этом магазине. Совпадение?

— Конечно, не Баффи, — фыркнула Корделия. — Все знают, что единственный приличный
цветочный магазин в городе — это «Одуванчик».

— Вот как. — Джайлс еще раз внимательно осмотрел открытку.

— Джайлс, — раздался голос Ксандра из коридора. — Идите сюда, быстрее.

— О боже, что? — выдохнула Ива.

Джайлс подбежал к Ксандру, который, стоя на одном колене, показывал на какие-то красные пятна на бетоне.

— Это кровь, правда? — дрожащим голосом спросил Ксандр.
Джайлс кивнул:

— Боюсь, что так.

Пока Джайлс набирал номер цветочного магазина и пытался побыстрее покончить с любезностями, Ива сидела, подперев кулачками подбородок, Ксандр одновременно следил за выражением лица Джайлса и вы нимал из духовки сгоревшего цыпленка, а Корделия просто пребыв.ала в беспокойстве, не зная, что делать. - Вы говорите, приходил мужчина и заказал цветы. А какие именно?

Джайлс внимательно слушал, потом подошел к букету и разворошил его, после чего медленно кивнул, обращаясь к детям. Должно быть, те самые.

— Пропали, вы говорите, — продолжал Джайлс.

— Что такое с цветами? — волновалась Корделия. Ксандр сморщился и завернул кран. Обгоревшие

куски цыпленка плавали в переполненной раковине, а когда он швырнул туда еще и сковородку, вода выплеснулась через край. Корделия вдруг почувствовала, что ей нехорошо. Или просто нервы сдали.

— Кому, черт возьми, понадобилось красть цветы? - спросил Ксандр. Корделия метнула в него презрительный взгляд:

— Тому, кто не может себе позволить купить их.

— Эй, я покупал тебе цветы. — Он помедлил. — Разве нет?

— Ты приносил Иве цветы, когда она лежала в больнице, — выпалила Корделия. — Я так понимаю, что смогу получить их от тебя, только если устрою сцену «на смертном одре».

— Ребята, — сурово сказала Ива и показала на Джай-лса, который в этот момент положил трубку.

— Цветы были заказаны приятным молодым человеком в очках. Когда вечером магазин закрывался, продавщица обнаружила, что кто-то проник в прачечную. Она подозревает, что взяли какие-то вещи, но не может сказать, какие именно. Во всяком случае, там был целый набор форменной одежды.

— Маскировка, — уныло сказал Ксандр. — Парень из службы доставки. Ну, кто бы не
открыл дверь?

— Я бы не открыла, — заявила Корделия. — Мать Баффи всегда была слишком
доверчивой. Она никогда до конца не осознавала, что Баффи — Истребитель-ница, хотя
Баффи даже домой приходила в окровавленной одежде. И что же произошло?

— Они одурачили миссис Саммерс, которая, по-видимому, не смотрит триллеры, и
заставили ее открыть дверь, — сказал Ксандр.

— А потом что-то с ней сделали, — добавила Ива.

— И что теперь? Я думаю, нужно вызвать полицию. Лучше это сделать сразу, — волновалась Корделия.

— Особенно если знаешь, как много от нее будет пользы, — процедил Ксандр.
Джайлс снова взял телефонную трубку.

— Нужно сообщить Баффи, — сказал он. — Возможно, с ней уже связались. Корделия нахмурилась:

— Связались?

— Да, похитители, — объяснил Джайлс.

Ксандр оперся руками о столик и посмотрел на цветы. Выражение его лица испугало Корделию — оно пылало от ярости.

— Как просто, правда? — криво усмехнулся он. — Они охотились не за Джойс. Им нужна
была Баффи.

Глава 13

В восточной части Саннидейла, там, где какие-либо признаки цивилизации отсутствовали, находился открытый кинотеатр «Саннидейл Твин». По крайней мере, то, что когда-то им было. Один за другим сменялись его владельцы, но до сих пор ни у кого не возникало желания всерьез браться за дело, не приносящее ничего, кроме убытков. Слишком далеко от города. Слишком далеко от всего мира.

За пустырем, на котором когда-то располагался кинотеатр, находились густой лес, 17-е шоссе, несколько частных лавочек, а ближе к границе соседнего городка — каток. Теперь заброшенный кинотеатр служил местом сборища местной шпаны, встречавшейся в основном для того, чтобы выпить или разжечь костер на площадке. Один из экранов обвалился во время ужасной грозы в девяносто пятом. Сорванные со своих мест громкого­ворители, обнажив провода, плавно раскачивались на ветру.

В последние несколько недель сюда редко кто заглядывал. Каждого, кто осмеливался подойти к забору, тут же охватывало непреодолимое желание бежать отсюда со всех ног как можно дальше. Какая-то жуткая сила заставляла людей отступать. Сила черной магии. Брат Дандо выключил фары и повел джип вниз по небольшому заросшему кустарником холму. Затем сквозь дыру в заборе выехал на площадку старого кинотеатра и направился прямо к закусочной, маневрируя между столбов, освещенных лунным светом. Добравшись до места, Дандо нажал на тормоз, включил нейтральную скорость и, вынув ключи из зажигания, вылез из машины. Он был ужасно зол, но прилагал все усилия к тому, чтобы скрыть свою ярость. Это ему плохо удавалось.

Оглушительно хлопнув дверью, Дандо ворвался в помещение, где бездельничали двое охранников. Увидев его, они вскочили на ноги, лица их вытянулись, а глаза воровато забегали по сторонам.

- Брат Дандо...— выдохнул тот, что был помладше. «Кажется, Рэмси», — подумал Дандо.

- Приносим наши извинения за нашу... э-э... невнимательность. Вы вошли так... так
неожиданно, и мы...

- Заткнись, идиот, — рявкнул Дандо. — Где Клод? Брат Рэмси беспомощно заморгал:

- М-м-м... Брат Клод отправился на склад за едой для пленницы.

Презрительно фыркнув, Дандо устремился вдоль коридора, внутренний облик которого больше напоминал ванную комнату. Наконец он достиг двойной металлической двери складского помещения, где владельцы кинотеатра обычно хранили попкорн, леденцы, какие-то банки и прочую ерунду различной степени надобности.

Брат Клод как раз захлопывал противоположную дверь, за которой находилась комната, служившая кабинетом директора. Там стоял сейф, поэтому она накрепко запиралась. По той же причине помимо входной двери в ней не было ничего, даже крохотного окошка. Эта комната была самым подходящим местом для того, чтобы держать в ней пленника. Раньше подобная мысль показалась бы прислужникам сущим бредом. Вот почему приказ Маэстро совершенно сбил их с толку, впрочем, как и все остальные его распоряжения.

- Клод, что, черт возьми, происходит? — набросился на него Дандо.
Монах обернулся и посмотрел на Дандо так, что от гнева последнего не осталось и следа.
Клод был худощавым, но довольно миловидным обладателем тонких волос, реденьких
усиков и очков в проволочной оправе. Черты его лица были удивительно правильны. Дан-
до часто думал, что Клод выглядел бы более подходяще в какой-нибудь театрально^ ложе,
чем под монашеским капюшоном, распевая тайные заклинания.

Но стоило только заглянуть Клоду в глаза, как подобные мысли тут же исчезали. Дандо никогда не встречал таких глаз. Никогда, даже в зеркале.

- Он в киноаппаратной, — сказал брат Клод, и губы его разъехались в издевательской
улыбке. — Я-то свое дело сделал, Дандо. Я позвонил тебе и передал сообщение. А если у
тебя какие-то проблемы, лучше обсуди это с ним. Ведь теперь он наш командир.
Бросив на Клода сердитый взгляд, Дандо направился в киноаппаратную. На верхнюю
лестничную площадку выходила еще одна толстая железная дверь. Он нажал на ручку и,
поворачивая ее, почувствовал, как Металл нагревается. Он решительно вошел в помеще
ние. Но, сделав три шага, остановился как вкопанный, ошеломленный представшим перед
ним зрелищем.