Солт‑Лейк‑Сити, США. Июнь 2013 г. Стивенс назначил встречу на заброшенном складе в Солт‑Лейк‑Сити, и Рэйвен подозревал, что Палач никуда не денется из города

 

Стивенс назначил встречу на заброшенном складе в Солт‑Лейк‑Сити, и Рэйвен подозревал, что Палач никуда не денется из города. Путешествовать с раненой измененной весьма проблематично. Они втроем вышли в полуфинал игры на опережение, и ему нужно оказаться в финале. В его случае выиграть – не значит оказаться первым. Рэйвен рассчитывал использовать взаимную ненависть Палача и Беатрис, а самому остаться в стороне. По опыту предыдущих лет Джордан знал, что если кто‑то пустил в твою репутацию славу недалекого неудачника, её можно и нужно использовать в собственных целях.

Он встречал Беатрис в аэропорту. Темперамент этой женщины варьировал между фурией и котенком, и Рэйвен предполагал, что на этот раз ему придется несладко. Он не ошибся. Первое, что сделала Беатрис вместо приветствия, это сжала руку в кулак и с силой ударила в лицо. Идущая рядом девушка ойкнула, на них начали оборачиваться. Джордан отрицательно покачал головой, встретив взгляд полицейского, вытащил носовой платок, прижимая его к носу. Оставалось надеяться, что он не сломан. Злость на него придавала ей сил, и Рэйвен с силой сжал локоть Беатрис, увлекая её за собой.

– Первое: в следующий раз я отвечу. Второе: у нас нет лишнего времени, чтобы заполнять полицейские протоколы. Мы друг друга поняли?

– Катись к дьяволу, Рэйвен.

– Мы как раз к нему едем.

Беатрис не ответила, быстрым шагом направляясь к выходу. Он мог только предположить, какие чувства её сейчас обуревают. Знать, что твоя дочь в руках Палача и целиком и полностью зависеть от другого человека – врагу не пожелаешь. Рэйвен не испытывал ни толики сочувствия. Она мучила его без малейших угрызений совести.

У выхода их ждала машина. Рэйвен открыл дверь, но Беатрис демонстративно обошла её, села с другой стороны. Пожав плечами, Джордан устроился рядом.

– Подозреваю, ты не откажешься от дозы‑другой стимулятора, которыми так гордились орденцы.

Беатрис метнула на него свирепый взгляд, но Рэйвен его изящно проигнорировал.

– Не стоит винить меня в своих бедах. Другой на моем месте и пальцем бы не пошевелил после твоей выходки.

– Или ты сейчас заткнешься, или я лично прибью нимб к твоей голове.

– Или ты сменишь тон, дорогая, или пешком пойдешь изучать достопримечательности Солт‑Лейк‑Сити, – не остался в долгу Джордан.

Водитель остановил в небольшом переулке и Рэйвен кивнул, предлагая Беатрис выйти. Они прошли дворами в полном молчании, поднялись по железной лестнице к синей двери с облупившейся краской. Джордан достал ключ и отпер её, изнутри повеяло сыростью и холодом. В длинном коридоре прерывисто мерцали две лампы дневного света, освещая глухие тупики забитых проемов. Он шел, не останавливаясь и не оглядываясь, зная, что Беатрис следует за ним. У неё просто не было выбора.

Сразу за поворотом была единственная комната, где их уже встречал Кейси‑коротышка. Свою кличку парень получил за рост в полтора метра. Рэйвен приветствовал его коротким кивком.

Здесь было светлее и ещё прохладнее. Вдоль стен выстроились длинные ряды стеллажей с лекарственными препаратами, за ширмой – импровизированная операционная. Рэйвена передернуло от мысли, что кто‑то всерьез может пользоваться его услугами. У парня было и второе прозвище. Кейси‑акушер. Его специализацией стали подпольные аборты.

Тот внимательно посмотрел на Беатрис, вручая ему упаковку с ампулами и шприц.

– Не уверен, что ей стоит колоться в таком состоянии.

Проигнорировав его замечание, Беатрис вырвала из рук Рэйвена шприц и ампулы.

– Антисептик в твоем гадюшнике есть?

Пока она делала себе инъекцию стимулятора, Джордан внимательно рассматривал её. Выглядела Беатрис и впрямь неважно. Белая, как мел, с темными кругами под глазами, на лбу выступили бисеринки пота. Сейчас в ней с трудом угадывалась жалкая тень соблазнительной женщины. Она больше напоминала зацикленного на идее фанатика‑наркомана, который готов идти до конца за дозу. Можно было бы списать её состояние на тревоги и недосып, но у Кейси глаз наметан. Ей действительно паршиво.

Впервые за все время Рэйвен почувствовал слабый укол совести, но отмахнулся от него. Он обеспечит ей полную боевую амуницию, а остальное дело техники. Палач – профессионал, но не хотел бы Рэйвен оказаться на его месте перед разъяренной Беатрис.

– Если бы не я, она была бы уже мертва, – произнес Джордан, когда они вернулись в машину.

– Если бы не ты?! – прошипела Беатрис. – Если бы ты пристрелил его сразу, было бы гораздо проще.

Она выдохнула, будто пыталась обрести контроль. Рэйвен никогда не пробовал орденские стимуляторы, но слышал о них. Эти препараты позволяли сражаться с измененными в возрасте нескольких десятков лет на равных. Побочный эффект у чудесных стимуляторов тоже имелся. Наркота как она есть. На силу и выносливость подсаживались, и многие таким образом сгорали, изнашивая свой организм. С другой стороны, редкий орденец умирал собственной смертью.

Рэйвен догадывался, что Палачу не нужны были катализаторы ненависти в борьбе с измененными.

– Расскажи, что ты о нем знаешь, – коротко бросила Беатрис.

Данных на парня было не так много. Рэйвен собирал их из всевозможных источников, к которым только имел доступ через свои связи.

– Джеймс Стивенс появился как чертик из табакерки в начале две тысячи одиннадцатого. Начинал свою карьеру в России, не спрашивай почему – я не знаю. Потом перебрался в Штаты и обосновался в Бостоне. За полгода работы отправил в мир иной почти полсотни наших. Никогда не брал пленных, убивал на месте. От себя могу добавить, что он далеко не глуп, но крышу подлатать ему не помешает.

– Насколько я помню, его история закончилась, когда свои же сдали Палача серьёзной группировке молодняка. С тех пор о нем никто ничего не слышал. Предполагалось, что ему там оторвали голову и предварительно прочие части тела. Каким образом ему удалось выжить?!

– Его выпустили из Ада за идеальное соответствие образу сатаны, – Джордан перехватил её убийственный взгляд, мгновенно становясь серьезным. – Он умудрился просочиться в мою команду через Халишера. У него из‑под носа вы с Авелин увели Торнтона.

– Это тот сероглазый ублюдок?

– Да, это он.

Беатрис не ответила и всю оставшуюся дорогу они проделали в полном молчании. Рэйвена устраивала такая ситуация. Он не на ее стороне, напомнил себе Джордан. Беатрис всего лишь приманка и пешка, которой предстоит пройти через минное поле за королевой.

Местность в окрестностях Солт‑Лейк‑Сити идеально подходила для квестов на выживание. Есть где прятаться, есть где ставить ловушки. В таких ситуациях все решала импровизация, реакция и умение быстро принимать решения. Беатрис придется выложиться на полную, чтобы спасти свою бесценную Авелин. Ему же предстоит лишь наблюдать. Он готов был поставить на неё. Две сотни лет опыта, стимуляторы, бронежилет, оружие и ярость матери. У Стивенса практически нет шансов.

Рэйвен в последний раз бросил на неё быстрый взгляд: лицо по‑прежнему отмечено бледностью, но держится она значительно лучше, чем ещё пару часов назад. Ветер трепал её волосы, и Джордан вспомнил, как они вдвоем поехали на ночную прогулку на яхте. Беатрис вытянулась струной, кончиками пальцев касаясь поручней и подставляя лицо свежему морскому ветру. У него сорвало планку от одного вида её обнаженного тела. В ту ночь она принадлежала только ему, и это было бесподобно.

Рэйвен заколебался, даже притормозил у машины, преграждая ей путь, но в этот момент Беатрис бросила на него взгляд, полный уничижительного безразличия, граничащего с презрением. Взгляд, в очередной раз разрушивший все, что можно.

– Побудешь немного приманкой? – он протянул ей руку.

Беатрис сжала кулак, и Джордан поднял ладони вверх в знак отступления.

Они подошли к заброшенному двухэтажному складскому комплексу, и он открыл дверь, пропуская её вперед. По их договоренности с Палачом, этот жест будет гарантией, подтверждающей их сотрудничество, и тот не станет стрелять.

Они спокойно вошли внутрь склада. Просторное пустое помещение, стены покрыты грязью и ржавчиной, сразу у входа – лестница, ведущая наверх. Небольшой коридор на втором этаже, заканчивающийся запертой дверью, проверить которую взялся Рэйвен. Напряженный взгляд Беатрис говорил о том, что она пытается осознать, в чем подвох. Площади слишком большие, чтобы пускать газ. Периметр отлично просматривается. Взрывчатки тоже на первый взгляд замечено не было, разве что под очень хорошей маскировкой. Да и взрывать их слишком опасно. Они не измененные с ускоренной регенерацией и могут не выжить. Сам Рэйвен понятия не имел, какое представление готовил им Палач, но был уверен, что Стивенс намерен взять их живыми.

Спустившись вниз, Рэйвен прислонился к стене, потому что у него внезапно закружилась голова и замутило. Причин на то не было, разве что переутомление и недосып. Джордан мысленно выругался на свой организм, вздумавший выделываться именно сейчас. Он потер виски, сделал пару глубоких вдохов и шагнул вперед. Потолок, пол и стены замелькали перед глазами, тасуясь подобно колоде карт, меняясь местами. Рэйвен рухнул на пол, понимая, что не может пошевелиться, с трудом втягивая в себя воздух. Звук открывшейся двери и два выстрела, слившиеся воедино – последнее, что он услышал перед тем как потерять сознание.

 

– 18 –

 

Джеймс не был разочарован. Рэйвен не выставил посты на позиции и не привел за собой хвост. Он действительно опасался лишиться измененной, и был прав. В другой ситуации подобная самонадеянность граничила бы с глупостью, но Рэйвен оказался умным малым и прекрасно понял, что попытайся он нарушить правила, Коул ему не видать, как своих ушей.

Конечно, он мог попытаться вытрясти из Джеймса информацию о её местонахождении, но получил бы большой выразительный кукиш. И дохлую девицу, потому что кормить её стало бы некому. Рэйвен рассчитывал договориться мирным путем, и сделал хороший выбор. Хороший, но неправильный. Верного варианта решения задачки для него не существовало. Джеймс собирался отправить его вслед за Хартманом.

Главная его цель – Мария Воронова. Рэйвен наверняка раскрыл своей даме сердца о том, с кем ей предстоит встреча, и Джеймс постарался воспроизвести для себя ход её мысли. Она станет искать ловушки и просчитывать варианты. Ловушки определенного типа, и контрмеры сможет принять соответствующие.

Здесь уже на него работала его собственная репутация орденца. Измененные считали их предсказуемыми, делающими упор на грубые силовые методы, стимуляторы в крови и оружие. Ловушка действительно была, но всего одна, и она была стара, как мир. Именно с помощью этого средства ему удалось похитить Энтони Хартмана. Достаточно всего лишь одного рукопожатия и крохотной царапинки. Спустя несколько минут – легкое головокружение и тошнота, потом ты теряешь способность двигаться и отключается сознание.

В отличии ото всех похожих ядов, у этого доработанного и проверенного средства, нет отвратительного эффекта паралича, который приводит к мгновенной смерти. Раньше его использовали, чтобы немного притормозить буйный нрав измененных. Действие длилось недолго, но времени вполне хватало, чтобы вколоть транквилизатор и отправить монстра смотреть прекрасные сны.

Стивенс, не отрываясь, смотрел на секундную стрелку на часах. За ручку брался Рэйвен. Значит, стрелять ему придется в Беатрис. Сложная задачка, потому что она нужна живой, но он постарается. Когда стрелка завершила очередной полный круг, Джеймс пошел вперед. На этот раз он считал шаги. Одним резким движением распахнул дверь и выстрелил. По всем его расчетам она не должна была успеть среагировать, но Воронова оказалась слишком шустрой.

На удивление времени не было. Плечо обожгло, и Джеймс инстинктивно отпрянул назад, укрываясь за дверью. Вовремя, потому что сразу последовали второй и третий выстрелы. Стивенс мысленно выругался. Надо же было так сплоховать! Словить пулю и дать твари фору. У неё в запасе оставалось несколько патронов. Если, разумеется, она не прихватила с собой оружие Рэйвена или запасную обойму. Тогда дела обстоят ещё хуже.

Он покосился на карман куртки, в котором лежал шприц с дозой транквилизатора. Продержаться надо не так долго – пули он тоже смазал раствором приятных сновидений. Проверить, была ли она ранена, не получится, придется импровизировать.

Джеймс прислушался. Воронова вела себя тихо, изнутри не доносилось ни единого шороха. Это единственный выход со склада, поэтому все, что ему оставалось – ждать.

Очередной выстрел и резкий скрежет металла, быстрые шаги. Он выдохнул и одним движением метнулся от двери к стене, нажимая на курок. Стрелять в таком маневре всегда приходится вслепую, но даже короткая перебежка может стать последней, если не удастся опередить противника. Ответа, как ни странно, не последовало. Джеймс бросил быстрый взгляд внутрь. Под таким углом хорошо видны были ноги Рэйвена, распластавшегося у стены, но Беатрис поблизости не наблюдалось. Ещё один беглый осмотр в таком ракурсе показал пути отступления Вороновой. Дверь на втором этаже зияла темнотой проема.

Тварь стреляла в замок, и вошла внутрь. На мгновение Джеймс снова испытал разочарование. Она сама загнала себя в ловушку. Пусть Беатрис вдоволь гуляет по второму этажу. Когда надоест, ей придется вернуться. Он её встретит с распростертыми объятиями.

Плечо начинало неметь, а следом и предплечье, вплоть до локтевого сгиба. Стивенс проверил патроны в револьвере – осталось ещё четыре, сделал шаг в сторону, чтобы увеличить себе угол обзора. В момент, когда он отделился от стены, раздался звон бьющегося стекла, и Воронова прыгнула на него сверху.

Джеймс успел только поднять голову и выстрелить, уходя в сторону. В следующий момент все тело уже пронзило страшной болью, револьвер отлетел в сторону, а они оба покатились в пыль. Вот теперь он достаточно хорошо её рассмотрел: перекошенное от ярости лицо, зеленые глаза, в которых светится ненависть. Даже сквозь неё отчетливо виден страх за дочурку. Джеймса передернуло от странного ощущения дежавю, поэтому первый удар он пропустил.

Она била в лицо, но второй раз её рука, сжатая в кулак, скользнула уже по каменно‑земляной крошке. Ногами Джеймс отбросил её назад, мгновенно поднимаясь. Беатрис молнией метнулась к нему, а следом в больное плечо пришелся удар такой силы, что Джеймс взвыл. Её маневр дорого ему стоил. Тварь била с такой силой, словно продала душу дьяволу за возвращение своих талантов измененной. На мгновение ему показалось, что из него вытряхивают внутренности, и что это конец. Что он проиграл.

Судьба снова повернулась к нему лицом: Джеймс заметил пробитый рукав её блузки, и это придало ему сил. Значит, все‑таки ранена. Каким чудом она до сих пор на ногах, можно было только догадываться. Не иначе как раздобыла где‑то стимуляторы, и не пожалела себя, засадила несколько доз подряд. Стивенс позволил ей насладиться собственным преимуществом, нащупав под рукой камень. Он знал, что у него будет всего один шанс, поэтому ждал момента, чтобы бить наверняка.

И он наступил. Джеймсу показалось, что был слышен хруст её костей. К сожалению, это было не так. Он бил с расчетом причинить боль, дезориентировать, но не раскроить ей черепушку. С силой отшвырнул Беатрис в сторону, не теряя ни мгновения, поднялся, оказавшись лицом к лицу с ней.

Не сказать, что это было просто, но гораздо приятнее, чем просто воткнуть в неё шприц с транквилизатором. Выглядела Воронова паршиво: кровь из рассеченного лба заливала скулу и глаз, она пошатнулась, но удержалась на ногах. По всей видимости, яд начинал действовать. Джеймс усмехнулся, когда она, уже не вполне координируя свои движения, снова бросилась на него. Увернувшись, следующую атаку он оборвал сильным ударом в лицо, бросая её на землю к своим ногам и не без удовлетворения отмечая сдавленный крик. Если бы Воронова не была нужна ему живой, он подарил бы ей быструю смерть.

Надо было предположить, что она способна на нечто подобное, его просчет. Джеймс, привыкший к такому раскладу при работе с измененными, никак не мог ожидать подобного от человека. Окна второго этажа склада находились на высоте трех метров. Для измененной такой прыжок был как для ребенка на батуте, но не для Беатрис, которая могла свернуть себе шею. Сейчас Джеймс и сам ощущал на себе эффект так называемых стимуляторов, и адреналин требовал выхода. Воронова попыталась подняться, и он не отказал себе в удовольствии несколько раз с силой ударить её ногой, опрокидывая лицом в пыль.

Счет для Беатрис шел на секунды. Ещё немного, и она не сможет ни шевелиться, ни говорить. Джеймс поморщился, доставая из кармана шприц с транквилизатором, вколол ей и только после этого с трудом разогнулся, морщась от боли. Левая рука практически полностью онемела, все тело болело, наступать на правую ногу было проблематично. Наверняка полно трещин в костях.

Вот же тварь.

– Живой ты своего выродка больше не увидишь, – произнес он, ногой переворачивая её на спину, – но это недолго будет тебя мучить…

Он осекся, увидев нацеленный на него его же собственный револьвер, который Воронова сжимала в руке. У неё дрожали руки, а перед глазами наверняка было несколько мишеней.

Мысль мгновенна, подобна вспышке. Сотые доли секунды, разделяющие её и выстрел, человек не способен уловить. В открывшееся временное окно последнего мгновения Джеймс думал не только о Хилари. Он думал о том, что не избавит мир от Кристи Коул, её мамаши и Торнтона. О том, что Вальтер будет коптить планету гарью своего существования на пару с Рэйвеном. Мгновение длиной в жизнь промелькнуло перед глазами. Бок обожгло болью, но Джеймс каким‑то чудом удержался на ногах.

Он видел, как пистолет выпал из рук Беатрис и как она потеряла сознание. Тварь промазала, она зацепила его, но не убила. Ему повезло, но времени оставалось слишком мало. Он не успеет добраться до машины, где лежал антидот, даже если побежит. Сейчас Джеймс был способен разве что ползти в вертикальном состоянии. Все же он сделал шаг вперед. Ещё и ещё один. Подумал, что не успел проверить Рэйвена на наличие маячка. Все пошло не по плану.

Тошнота и сильное головокружение впрыснули в сознание наркотик безразличия, который только‑только начинал действовать. Он пошатнулся и остановился. Первый приступ миновал, и Джеймс двинулся дальше. Следующий, уже более сильный, накрыл спустя несколько минут, и его повело вправо. Он снова попытался удержаться на ногах, но не смог. Лежа на спине, Джеймс думал о том, каким ярким сейчас кажется солнце по сравнению с темнотой, в которую он падал. То ли он забыл о том, что нужно дышать, то ли вместо дыхания выходили сдавленные хрипы. Последней пришла мысль о том, что он не справился.

 

– 19 –

 

Кристи. Её запах.

Глухое биение собственного сердца и неровный, едва уловимый ритм совсем рядом.

Энтони пришел в себя внезапно и резко, разом выныривая из темноты небытия, в которой находился последние несколько дней. Воспоминания о кошмарах остались, но они были далекими и нереальными, как если бы это произошло в прошлой жизни. Ему казалось, что все это время он был на грани жизни и смерти. Но что происходит сейчас? Энтони чувствовал себя выспавшимся, полным сил, и это обескураживало.

Энтони решительно не понимал, что случилось. Словно кто‑то выдернул его из реальности и отправил в параллельный мир. Туда, где развитие событий происходит в совершенно ином ключе. Он помнил, что умирал, но проснулся более живым, чем когда‑либо. Несмотря на темноту, он спокойно ориентировался в пространстве по слуху и запахам. Было и ещё кое‑что. Дикий голод. Последнее отлично вписывалось в рамки воспоминаний. По его подсчетам, самое малое он не ел дня три, а то и больше.

Он потянулся и сел, не ощущая ни малейшего дискомфорта. Склонившись над Кристи, провел рукой по её волосам, негромко позвал по имени. Она издала полувздох‑полувсхлип, и Энтони вопреки всякой логике улыбнулся. Она жива, а он чувствует себя значительно лучше, чем во время предыдущего пробуждения. Значит, стоит попытаться выбраться отсюда. Уоллес наверняка поджидает где‑нибудь наверху, вооруженный до зубов, но с этим вполне можно разобраться. Психопат готовится ко встрече с обессиленным человеком, и его ждет сюрприз.

Энтони бросило в дрожь от предвкушения, а следом он ощутил прилив сил и дикий, пьянящий восторг. Осознание собственных эмоций привело в замешательство, но лишь на мгновение. Реальность вокруг пришла в движение и менялась. Он все воспринимал иначе. Слышал даже движение крови по венам Кристи, тонкие внутренние хрипы.

Энтони поднялся, и даже не удивился, когда понял, что может стоять на ногах. Обойти камеру по периметру заняло не так уж много времени. Выход отсюда действительно был только один, вверх по лестнице к двери, которой мог позавидовать бункер ядерной защиты. Энтони убедился в её прочности, когда попытался открыть. Вероятнее всего, она держалась на монументальных штырях, уходящих в стены, пол и потолок. Его больше поразило то, что под его усилиями дверь содрогнулась.

Он вернулся назад и опустился рядом с Кристи на пол, постарался отрешиться от голода, лишавшего возможности мыслить здраво. Они оба живы. Каким‑то чудом им удалось выжить.

Энтони помог Кристи приподняться, устраивая на своих коленях, стянул куртку и укутал её. Здесь было ощутимо холодно, но он не чувствовал себя замерзшим. Сырость и промозглость воспринимались, как досадное приложение к более чем неприятной, но временной ситуации. Словно кто‑то щелкнул переключателем, и исход больше не казался Энтони предопределенным. Он собирался выбираться отсюда, а не умирать.

– Тони, – услышать её голос стало истинным облегчением. – Тони, прости меня.

Она потерлась щекой о его руку, и Энтони прислонился к стене, чтобы у Кристи была возможность устроиться удобнее. На нем, а не на холодном камне. Сомнительной мягкости матрас из него получился, но вряд ли ей сейчас будет лишним человеческое тепло.

– За то, что вел себя, как кретин? – усмехнулся он.

Ему стоило бы вручить медаль за идиотизм. Его скептицизм, реализм и самоуверенность сыграли с ним злую шутку, потому что в предложении Уоллеса о встрече он не разглядел и не почувствовал угрозы. За время работы Энтони не раз отказывал информаторам, зачастую – из соображений личной безопасности. Грош ему цена, если он так банально подставился и подверг опасности её жизнь.

– За то, что втянула тебя во все это, – голос Кристи был слабым. – И не рассказала с самого начала.

– Ты и сейчас не обязана ничего делать. Береги силы, Крис, – сказал он, погладив её по спине. Разумеется, он хотел знать, во что вляпался, но выяснять здесь и сейчас не собирался. Кристи сейчас дышать тяжело, не то чтобы говорить.

– Обязана, – мягко настояла она, откидывая голову назад и расслабляясь. – Из тебя получилась самая замечательная перина.

– Я не шучу, Крис. Не надо об этом. Вот выберемся отсюда, ты поправишься и раскроешь мне все, что можно. И что нельзя тоже, но это уже на твое усмотрение.

– А если мы не выберемся? – голос девушки дрогнул.

– Эй! – Энтони шутливо повысил голос. – Лично я тут умирать не намерен. Так что и тебе придется жить дальше. Ты не против, я надеюсь?

Он говорил уверенно, но странным ему казалось именно внутреннее ощущение собственной силы. Подобный подъем и представления о неуязвимости Энтони мог припомнить из молодости. Обычно они приходили после травки или щедрой дозы алкоголя. Позитивный настрой суть благо, но обстоятельства непреодолимой силы никто не отменял. Уоллес – психопат, и справиться с ним будет не так просто. Несмотря на вновь обретенные силы, у Энтони при мысли о нем шел мороз по коже. У всех есть уязвимые места, да и эффект неожиданности никто не отменял, на этом и придется играть.

– Я больше всего на свете хочу выбраться отсюда, – согласилась Кристи. – Особенно после того, как у меня получилось…

Ее голос оборвался тяжелым, надрывным кашлем. Энтони успокаивающе гладил её по волосам, прижимая к себе. Приступ оказался весьма неприятным. Самым странным образом он чувствовал её боль, рвущую на части собственные легкие.

– Отдыхай и набирайся сил. А я пока подумаю, как нам справиться с этим… агентом вражеской разведки.

– Ты ничего не помнишь? – она не послушалась его. – Что было перед тем, как ты проснулся?

Энтони нахмурился. В бреду ему мерещилось многое, и большинство его кошмаров заканчивались либо его, либо её смертью. Он и хотел бы обо всем забыть, но вряд ли получится. Даже если они справятся с Уоллесом и вырвутся на свободу, первое время сны у него будут весьма красочные.

Кадры воспоминаний казались смазанными, затертыми. Как сон, который пытаешься вспомнить, и не можешь.

– Псих нес какую‑то чушь, когда я валялся наверху, сейчас даже точно не вспомню, что. Потом потащил меня к тебе, спустил с лестницы в виде кулька. Я ударился головой и потерял сознание. Бредил. Это все.

Рука инстинктивно потянулась к шее, и Энтони не без содрогания вспомнил последний из кошмаров. В нем Кристи бросалась на него, разрывая ему горло, и пила его кровь. Никакой раны на шее не было, разве что присохшая корка запекшейся крови. Наверное, он разбил голову, когда катился вниз по лестнице.

– Будет сложно, – пробормотала она. – Тони, послушай, мне нужна твоя помощь, чтобы прийти в себя. Но для начала ты должен выслушать все, что расскажу и решить, хочешь ли ты помогать мне.

Ее голос был серьезен как никогда, а рука сжала его ладонь с неожиданной силой. Энтони внимательно посмотрел на неё, ожидая продолжения.

– Я не та, за кого себя выдавала. – Он почувствовал тревогу в её голосе и в качестве поддержки легко сжал пальцы в своей ладони. – Мое настоящее имя Авелин де Шуази. Я немного старше, чем ты думаешь. У моего организма есть особенность, и за мной охотится много людей, желающих разобрать на кусочки. – Кристи снова закашлялась, но уже не так сильно. – Я знаю, что ты не веришь в такие вещи, Энтони. Но именно я тебя спасла, когда произошел взрыв в моем доме.

Он покачал головой и рассмеялся. Серьёзный тон, который Кристи задала перед тем как раскрыть «страшную тайну», практически заставил его поверить в то, что разговор будет не из легких. Она же всего лишь пыталась поднять ему настроение. Чувство юмора – отличный способ отвлечься даже в самой паршивой ситуации, поэтому Энтони решил подыграть.

– Много людей говоришь? Против армии я не потяну, конечно. Если только у меня тоже внезапно не откроется какая‑нибудь… особенность.

– Тони, я бы тоже хотела пошутить, но не могу, – произнесла Кристи, и в её голосе слышалась обреченная усталость человека, дошедшего до грани. – Лучше я тебе покажу кое‑что.

Она взяла его руку, легко коснулась губами запястья, проводя по нему кончиком языка. Энтони не успел ничего понять, когда запястье обожгла острая, рвущая боль. Хотел бы он, чтобы это было бредом или сумасшествием, но тогда пришлось бы отрицать саму реальность. Она пила его кровь с такой жадностью, как человек, оставшийся без воды в пустыне, припадает к роднику в оазисе.

Кристи отпустила его руку, и Энтони инстинктивно перехватил запястье, стремясь остановить кровь. Шок был настолько сильным, что даже боль от прикосновения к рваным краям раны казалась далекой. Спустя пару минут стало легче. Энтони не мог заставить себя разжать пальцы, сомкнувшиеся на собственной запястье подобно браслету наручников.

Кровотечение прекратилось. Он отметил это про себя, пытаясь справиться с непроизвольным слюноотделением. Не хватало ещё, чтобы его вывернуло наизнанку. Рана под ладонью покрылась тонкой коркой и начала чесаться. Энтони непроизвольно потер её, и сорвал только что засохшую кровь с неповрежденной поверхности кожи.

Разум ещё не оправился от поступка Кристи, как на него обрушился следующий выбивающийся из восприятия реальности факт. Едва уловимый запах крови, оставшийся в воздухе, сводил с ума. Собственный пульс стучал в висках набатом, и Энтони облизнул губы. Он готов был повторить её маневр и вцепиться в собственное запястье, только чтобы почувствовать вкус… Вместо этого он сильнее сжал собственную руку, практически до хруста, шумно и глубоко выдохнул, ощущая на месте раны небольшую неровность. Свежие шрамы, следы от её зубов.

– Вот моя особенность, – её голос уже не был таким слабым, как всего пару минут назад. – Теперь уже наша, Тони.

Она замолчала, и Энтони был ей благодарен. Он зацепился мыслью за её «наша». Это прозвучало интимно. Разум реалиста и скептика, привыкший все анализировать, сводить к логике и научным объяснениям, силился охватить произошедшее, но не мог. Спустя несколько минут борьбы с самим собой Энтони сдался. То, что он испытал, нельзя было отменить или затереть определением «невозможного». Он не настолько упертый в своем рационализме фанатик. То, что ты чего‑то не понимаешь, ещё не значит, что «что‑то» не имеет права на существование.

– Энтони, прости меня за это, – Кристи приподнялась и коснулась его лица ладонью. – Я не могла позволить тебе умереть.

– Как это произошло? Как это вообще возможно?! – в конце концов, он все‑таки вытолкнул из себя два самых актуальных для него в настоящий момент вопроса. В самом деле, что ещё мог спросить Энтони Хартман.

– В моей крови неизвестная паразитическая форма жизни. Я передала ее тебе, когда ты умирал. Оно не убивает организм человека, а живет с ним в симбиозе. Когда возникают травмы, исцеление происходит в разы быстрее, чем у обычного человека. Ты уже ощутил на себе. С возрастом сила и выносливость повышаются, реакция становится лучше. Процесс старения замедляется, потому что идет постоянное обновление клеток. Оно обеспечивает себе и своему носителю бессмертие. Образно выражаясь.

– Но есть и кое‑что кроме? – поинтересовался Энтони. – Как, например, мой голод. Сначала я подумал, что это связано с тем, что я не ел несколько дней, но когда почувствовал запах крови…

– Для того, чтобы поддерживать свой организм, тебе необходимо пить кровь. У меня почти получилось от неё отказаться. Раз в месяц, максимум два.

– К каким ещё бонусам готовиться?

– К пристальному вниманию со стороны людей вроде того, что нас сюда определил. Загорать у тебя тоже больше не получится.

– Я выйду на солнце и начну дымиться? Или, упаси Боже, сиять?!

Кристи издала странный смешок.

– Ни то, ни другое. Моя кожа реагирует на ультрафиолет, как очень светлая или близко к тому. Я сгораю практически мгновенно. Не знаю, как тебе, а мне неприятно постоянно ходить как вареный рак, поэтому я решила отказаться от загара в принципе.

– Твоя? А как у других?

– До недавнего времени я была единственной, Энтони. Те, кто были до меня, отличались. В каком‑то смысле в лучшую сторону, в каком‑то в худшую. У них была мгновенная регенерация, они были сильнее, быстрее и выносливее. А вот с ультрафиолетом у них было сложнее.

Энтони покачал головой. На сегодня с него хватит, дальнейший экскурс в новую жизнь лучше продолжить на свободе. Особенно вопрос, куда делись те, кто был быстрее, сильнее и выносливее. Что‑то ему подсказывало, что ответ Кристи перечеркнет все плюсы разом.

– Меня не оставляет ощущение, что моя крыша решила взять выходной.

Жажда была вполне реальна, и сейчас, когда он получил объяснение, стала ещё сильнее. До этой минуты Энтони старался заглушить в себе чувство первобытного, животного голода. Безуспешно, но упорно. Сейчас он никак не мог отделаться от мыслей о сердцебиении Кристи. Энтони представил вкус крови – слегка солоноватый, почти ощутил её на языке и содрогнулся. Разум молил о передышке, угрожая вытряхнуть внутренности через рот за отсутствием в желудке хотя бы чего‑нибудь, что можно переварить.

– С тобой все в порядке, Тони. Нам нужно отсюда выбираться.

Он поднялся и подал ей руку. Поразительно, но факт. Кристи действительно стало лучше. Он не мог её видеть, но сейчас она сама держалась на ногах, голос её стал более твердым, движения уверенными.

– Решишь после, хочешь ли меня поблагодарить или наоборот.

– Ты, по меньшей мере, три раза спасла мне жизнь. Где я тебе столько благодарности наберу?!

Ответить Кристи не успела. Свет ультрафиолетовых ламп ослепил. Энтони зажмурился, услышал звук открывающейся двери и два негромких хлопка. Он успел выдернуть дротик и рискнул приподнять веки. В глаза снова словно вонзились сотни мелким игл, реальность уже плыла, а движения стали слабыми и нескоординированными. Он подхватил Кристи, пошатнувшуюся и вцепившуюся в него в поисках поддержки, и вместе с ней сполз по стене вниз.

 

– 20 –

 

Ванесса Нортон наблюдала за тем, как люди Кроу переносят на борт частного самолета бесценный груз.

Изо всех невольных пассажиров больше всего досталось Беатрис. Даме повезло выжить, но дотянет ли она до Острова? Если нет, Он будет очень сильно разочарован. Его заинтересованность в Торнтоне Ванесса понять могла, но в привязке к этой женщине?.. Странное ощущение, поселившееся в глубине души вместе с неприятным холодком недоверия. Когда все только начиналось, они делали одно дело, но так ли это по‑прежнему? Ванесса была не готова пустить все на самотек и наслаждаться результатами в том виде, в каком они выгодны ему. Договоренность была четкой и определенной.

Она не ввязалась бы во все это, если бы не отец. После его ареста Ванесса подняла все свои связи и использовала все возможные ресурсы, искала, требовала, умоляла и погружалась в такие пучины отчаяния, по сравнению с которыми Марианская впадина казалась жалкой лужей. Все её усилия оставались тщетны. Потом появился Он, и многое прояснилось. Его, подобно многим руководителям, перемололи жернова «Бенкитт Хелфлайн» и теневых лидеров, управлявших корпорацией.

Он отказался принимать такую участь. Не захотел быть жертвой, решил отомстить. У Него была Идея, у неё – деньги, но объединили их ярость, ненависть и отчаяние. Общие, адресованные вершителям судеб, именующих себя измененными. Сейчас им доступна была лишь жалкая участь изгоев, вынужденных скрываться и прятаться.

Глядя на девчонку, столь похожую на Беатрис, Ванесса испытывала странную смесь разочарования и удовлетворения. Она сцепила перед собой едва подрагивающие руки, наблюдая, как поднимается трап.

– Пойдемте. Мы здесь больше не нужны.

Ванесса перевела взгляд на мужчину, едва уловимо кивнула. Чуть выше её ростом, короткая, давно вышедшая из моды стрижка. На первый взгляд ничего примечательного, но в нём чувствовались сила и уверенность. Кажется, его звали Мартин. Мартин Штерн, помощник Кроу, нелепо облажавшегося и подставившего спину шестерке, который отбывал на Остров тем же рейсом. Она никогда не встречалась и не говорила с ним, но слышала в его адрес только лестные отзывы. Он характеризовал Кроу, как профессионала. Что лишний раз доказывает – не стоит переоценивать умственные способности человека, который умеет хорошо стрелять, сворачивать головы и избавляться от улик.

Сама Ванесса ни разу в жизни не держала в руках оружия, предпочитала применять силовые методы в особых случаях и делала это не своими руками. Он попросил её проконтролировать все происходящее лично, иначе она ни за что не покинула бы пятизвездочный отель в Сингапуре, где отдыхала с Риком, личным инструктором по фитнесу и по совместительству неплохим любовником.

Откинувшись на спинку сиденья, Ванесса устало потерла виски. Ей хотелось скинуть узкие туфли, деловой костюм и расслабиться в джакузи с теплой водой и мягкой пеной. До отеля ехать часа полтора, но все лучше, чем регистрация, залы ожидания, пересадка. Пожалуй, она останется в городе до завтра. Ванесса усмехнулась своим мыслям о том, что не готова наплевать на сон и отдых.

Ещё лет десять назад она и не заметила бы этого перелета. В свои тридцать восемь Ванесса могла похвастаться отличной фигурой, прекрасным состоянием кожи и неплохим здоровьем, но организм все же иногда давал сбой. Он ясно да