Глава 61. Хорошая новость: у Драгомиров тоже был впечатляющий фамильный замок

 

Хорошая новость: у Драгомиров тоже был впечатляющий фамильный замок. Плохая новость: четыре дня в неделю в нем проводили экскурсии. Еще одно проявление наших «стеснённых обстоятельств», как Дорин называл финансовый кризис.

— Экскурсии начинаются в десять утра, — успокоил меня Дорин, помогая втащить чемодан в пахнувшее плесенью имение. Ему пришлось обойти многоязычные таблички, гласившие «Курить запрещено! Фотографировать со вспышкой запрещено!». — В этом году наш замок пользуется популярностью. Румынские власти наконец-то начали уделять внимание рекламе. Количество автобусных экскурсий выросло на шестьдесят семь процентов.

Мда...

— Конечно же мы живем в частном крыле, закрытом для посещений. Туристам туда доступа нет, — заверил Дорин, увидев мое разочарование. — Хотя время от времени американские туристы добираются и до туалетов. Думаю, все дело в непривычной еде... В любом случае, не пугайся, если вдруг откроешь дверь и увидишь, что на унитазе примостился один из твоих земляков. От них никакого вреда. Это даже трудно назвать настоящим неудобством. Они за собой смывают. Ну, по большей части.

Туристы? В туалетах моего замка?! В замке Владеску наверняка подобного не происходит...

— Дорин!

— Да? — Дядя тащил мой чемодан вверх по винтовой лестнице.

На стене висела дешевая имитация факела, в котором мигала электрическая лампочка. Гарантирую, в замке Люциуса факелы настоящие — принц Владеску не станет мириться с подделками.

Я снова коснулась камня на цепочке, и в сознании возникло слово «неприемлемо». Если я и вправду встану во главе клана, я превращу наш замок в крепость, достойную рода Драгомиров. И никаких туристов!

Мы добрались до последнего пролета, и я посмотрела на сводчатые потолки когда-то величественных коридоров. Да, все можно исправить... Эта мысль меня взволновала.

— Что дальше? — спросила я Дорина, следуя за ним в огромную полутемную спальню.

Дядя с грохотом уронил чемодан:

— Тебе нужно познакомиться с семьей. Твоему приезду все рады, и гости соберутся очень скоро.

Я вспомнила устрашающих родственников Люциуса:

— Сколько человек будет за ужином? — Только бы не пришлось знакомиться со всеми сразу...

— Человек двадцать, только ближайшая родня. Мы не планировали перегружать впечатлениями твой первый день здесь, но все жаждут увидеть нашу долгожданную наследницу. Наверное, ты захочешь принять душ и переодеться? — намекнул Дорин.

— Да, — ответила я, обрадовавшись предлогу остаться одной. Подумать. Собраться. Все происходило слишком быстро.

Дорин прошелся по спальне и включил свет. Комната оказалась пыльной и холодной, но вполне пригодной для жилья.

— Надеюсь, здесь тебе будет удобно, — сказал Дорин, положив мою сумку на кровать с пологом. — Я вернусь через час. Если хочешь, вздремни.

— Спасибо.

— Чуть не забыл! — Дорин распахнул дверцу шкафа и достал платье. Прекрасный, некогда алый шелк чуть изменил цвет, стал более темным и насыщенным. — Платье твоей матери. Может, захочешь надеть его на ужин? Все-таки важное событие, а мы уезжали в такой спешке, что забыли захватить наряды для официальных приемов.

Я зачарованно пробежала пальцами по ткани:

— Это платье я видела на фотографии...

— Да! — улыбнулся Дорин. — Это любимое платье Микаэлы, ей очень нравился цвет — яркий, как она сама. Она часто надевала его на пышные приемы. — На секунду показалось, что он вот-вот заплачет, потом глаза дядя прояснились. Антаназия, ты наденешь его и провозгласишь начало новой эры. Я уверен, скоро мы все снова будем счастливы, и самая страстная мечта твоей матери — мечта о мире между Владеску и Драгомирами — станет явью.

Я снова погладила ткань:

— Говоришь, можно его надеть?

— Не просто можно. Нужно. Обязательно.

Дорин ушел, и я осторожно положила платье на кровать. Я носила мамино ожерелье, я собиралась надеть ее платье, я стояла в ее комнате. Но смогу ли я стать достойной наследницей Микаэлы Драгомир? Я настоящая принцесса — или ее призрак, бледная, незначительная копия, как подумал старик в магазине? Нет смысла давать волю сомнениям. Люциус верил, что я похожа на нее во всём…

В ванной я скинула джинсы и футболку и долго простояла под горячим душем. Потом завернулась в пушистое полотенце, осторожно сняла Платье с плечиков и расстегнула длинный ряд перламутровых пуговиц на спине. Я надела платье и почувствовала прикосновение из прошлого — объятия матери.

Платье сидело прекрасно, словно было для меня сшито.

При свете полной луны я рассматривала свое отражение в зеркале.

Так ли смотрела на себя Микаэла? При свете луны? Перед этим же зеркалом?

Высокий воротничок почти касался подбородка, но глубокий вырез открывал взгляду кроваво-красный камень. Шелк облегал грудь и каскадом ниспадал к полу, словно водопад, бегущий по утесам Карпатских гор. Длинный шлейф тихо шелестел при каждом движении. Великолепное облачение говорило за свою хозяйку: «Я наделена властью, я красива. От меня глаз нельзя отвести».

У меня не было серебряного обруча, так что я собрала свои черные кудри в хвост на затылке. Локоны струились по мерцающей алой ткани, заявляя о моем праве на королевский наряд.

Молодая женщина с темными глазами, сиявшими при свете луны, и вправду напоминала принцессу — решительную, смелую и могущественную.

В дверь постучали.

— Гости прибыли. Ты готова? — спросил Дорин.

— Входи, — пригласила я.

Дорин заглянул в комнату и изумленно уставился на меня, словно потеряв дар речи.

— Да. Ты и в самом деле готова, — наконец произнес он.

Он сделал шаг в сторону и поклоном придержал дверь.