Классификация, предложенная жрицей современной демонолатрии Стефани Коннолли, является, пожалуй, наиболее удобной для практикующих заклинателей, вызывающих демонов для определенных целей. Согласно С.Коннолли основные сферы влияния демонов таковы:
- Любовь-Вожделение (к этой категории относятся Асмодей, Астарот, Лилит и др.)
- Ненависть-Месть-Гнев-Война (Андрас, Аббадон, Агалиарепт и др.)
- Жизнь-Исцеление (Веррин, Верье, Велиал и др.)
- Смерть (Эврином, Ваалберит, Бабаэль)
- Природа (Люцифер, Левиафан, Дагон и др.)
- Деньги-Процветание-Удача (Бельфегор, Вельзевул, Маммон и др.)
- Знание-Тайны-Колдовство (Ронве, Пифон, Делепитора и др.)
Рыба.
В общих трёхчленных (по вертикали) мифологических схемах вселенной Рыбы служат основным зооморфным классификатором нижней космической зоны и противопоставлены птицам как классификатору верхней зоны и (менее отчётливо) крупным животным (часто копытным), символизирующим среднюю космическую зону.
На основании изображения Рыб из Горж-д'Анфер (Дордонь) можно сделать вывод о стремлении помещать такие образы внизу (над Рыбами находится изображение, иногда толкуемое как голова птицы). В произведениях т. н. мобильного искусства палеолита наиболее частый сюжет (на жезлах с отверстиями) представлен Рыбы в виде фаллоса. Продолжением этого аспекта «рыбной» темы являются т. н. каменные рыбы из неолитических стоянок и погребений Сибири (им соответствуют более поздние фигурки Рыб, используемые в качестве приманки и магического средства в промысловой магии; ср. также сибирские наскальные изображения Рыб, которые, например у хантов, указывают и направление движения Рыб. Библейский символизм «рыбных» образов в средневековой западноевропейской скульптуре — в известной степени лишь трансформация архаичных каменных Рыб.
Демиургическая функция Рыб проявляется в двух вариантах — активном, когда Рыба приносит со дна первозданного океана ил, из которого и создаётся земля, и пассивном, когда Рыба (кит, три кита, дельфин и т. п.) является опорой земли. Согласно бурятским представлениям, резкое движение Рыбы-опоры, плавающей в океане, приводит к землетрясению. У алтайцев землю, созданную Ульгенем, поддерживают три Рыбы; когда одна Рыба опускает голову, начинается наводнение. Более или менее сходные варианты зафиксированы у айнов, японцев и других народов Евразии. Возможно, мотив Рыбы как опоры земли в океане связан прежде всего с индийскими представлениями о мировой горе по-среди океана, повлиявшими, в частности, на центральноазиатские традиции. В тех космогонических версиях, где мировой океан объемлет всю вселенную, солнце объезжает землю вверху на солнечной ладье, внизу — на Рыбу, выступающей в качестве ездового животного солярного божества. Сниженный вариант демиургической функции Рыбы обнаруживается в преданиях и мифах о потопе, в которых Рыба выступает как спаситель жизни, например в индийской традиции (некоторые исследователи связывают этот мотив с наследием автохтонного австроазийского населения) первочеловек Ману поймал Рыбу, которая попросила вырастить её, обещая спасти в будущем Ману от потопа (в ряде версий Рыба, спасшая Ману, трактуется как воплощение Вишну). Ацтекский Тескатлипока, пожелавший выделиться среди братьев, превратил себя в солнце, а землю населил людьми, сотворёнными из пепла, остальные боги сделали так, что всё было смыто водой и люди превратились в Рыбу. В одной из китайских версий потопа Гунь принимает после гибели облик Рыбы, а из его тела возникает Юй, которому удаётся укротить воды. Рыба в Китае была одним из символов богатства.
В ареале распространения мифов и преданий о потопе и особенно на его периферии (Сирия, Палестина, Малая Азия, Закавказье, Иран и др.) хорошо сохраняются следы «рыбной» мифологии и культа Рыбы. Древнейшее свидетельство — шумерский текст (т. н. «Дом рыбы»), представляющий собой монолог (видимо, божества), посвящённый заботам о безопасной жизни Рыб, для которой строится специальный дом (ср. в этой связи сведения о храмовых бассейнах для Рыб на Ближнем Востоке и в Закавказье). Описываются и враги Рыб — различные птицы, крокодил, существование которых делает убежище для Рыб особенно необходимым. Контекст расширяется, если учесть, что шумерский бог вод Энки, установивший порядок во вселенной, наделяет реки и болота Рыбами и назначает бога, «любящего Рыб» (имя его остаётся нерасшифрованным). Так как у Энки есть свой корабль, то шумерская схема (бог воды на корабле, заботящийся о Рыбах) оказывается инвертированной по отношению к индийской схеме потопа (Рыба заботится о первочеловеке). В локальных вариантах японского мифа о творении бог луны Цукуёми по повелению Аматэрасу спускается на землю, чтобы служить богине пищи Укэмоти: приветствуя бога луны, она поворачивает голову к морю, и из её уст выскакивают различные Рыбы, выступающие здесь уже только как средство поддержания жизни. Вавилонский Эа, соответствующий шумерскому Энки, мог представляться в виде человека-Рыба Эа приписывались не только мощь и мудрость, но и целительные способности; известны изображения «рыбообразного» Эа у постели больного ребёнка (ср. роль изображения и фигурок Рыб в целебной магии). О широком распространении культа Рыбы в Закавказье свидетельствует, в частности, использование Рыбы (например, форели) при лечении разных болезней (в том числе бесплодия). В Закавказье верили в существование особой матери-Рыбы, говорящей человеческим языком; совершали обряд захоронения Рыб. Здесь же обнаруживаются и следы представлений о Рыбе как опоре земли (кахетинцы верили, что землетрясения, происходящие от пошатывания огромной чудовищной Рыбе, сулят хороший урожай). Магическое значение имели закавказские типы «рыбного» орнамента (у хевсуров, в Кахетии и др.), использовавшегося в женских одеждах; в этой связи ср. традиционные приёмы изображения Рыб на блюдах, тарелках и т. п. [от блюда из Самарры (Двуречье, 5—4-го тыс. до н. э.) до таких десакрализованных образцов, как керамические изделия Б. Палисси (кон. 16 — нач. 17 вв.)]. К этому же кругу явлений относятся табу на называние Рыб и употребление их в пищу, ряд ритуалов, связанных с рыбной ловлей. Пережитки культа Рыб известны и на Северном Кавказе: в частности, к Рыбам имеет отношение эсетинский Донбеттыр. С Рыбами связывается и тема умирающего и воскресающего бога плодородия, которая прослеживается в контексте реконструкции афроевразийского мифа об Иштари (Иштар) и её соответствиях; идеографически один из основных центров культа Иштар Ниневия обозначается как «дом рыбы». Центральный мотив этого мифа связан с самооскоплением (ср. трактат Лукиана «О Сирийской богине», где этот мотив относится к прекрасному юноше Комбабосу, а его действие происходит в Гиераполе, где почиталась Деркето-Атаргатис), причём в ряде вариантов фаллос бросается в воду и проглатывается Рыба (в египетской версии Сет бросает детородный член Осириса в Нил и Рыба съедает его; ср. также самооскопление Ваты из египетской «Повести о двух братьях»). Имеются различные варианты этого мотива. Например, в грузинской сказке «О девяти сыновьях царя» младший сын берёт живую воду из источника, принадлежащего женщине-Рыбе; когда юношу убивают и расчленяют, женщина-Рыба собирает тело и с помощью воды из источника во-скрешает его. В древнееврейской традиции Рыба связана с демоном Асмодеем, особенно в его отношениях с Соломоном и Товией (Товия одолевает Асмодея с помощью Рыбы). В рамках смерти и воскрешения можно рассматривать и историю библейского Ионы, проглоченного Рыбой; ср. мотив героя, проглатываемого Рыбой, в меланезийской сказке о Камакаджаку (в русской сказке Ивана также проглатывает щука-Рыба, которая сама его и изрыгает). Во всех этих случаях Рыба выступает как некий эквивалент нижнего мира, царства мёртвых (для того чтобы воскреснуть к новой жизни, нужно побывать в нём). Иногда Рыба актуализирует образ водного чудовища, похищающего женщину и делаю-щего её своей женой. Таким же олицетворением смерти, тьмы, водного хаоса является и библейский Левиафан, изображаемый не только в виде дракона, но и в виде Рыбы. Согласно библейской традиции, Рыбу получит мессия и разделит её с праведными в конце мира (в Талмуде мессия обозначается как Ваg, «рыба»); второе пришествие мессии произойдёт, когда Сатурн и Юпитер сойдутся в зодиакальном знаке Рыб (три сплетенные Рыб, образующие треугольник, — распространённый мотив средневековой архитектуры). Иранским соответствием библейскому Левиафану в известной степени является гигантская первозданная Рыба Кара, охраняющая мировое дерево (дерево хом-хаома, чаокерена, всеисцеляющее дерево виспобиш), растущее посреди озера Ворукаша (ср. также иранский мотив гигантской Рыбы, плавающей в океане преисподней и несущей на себе быка как опору мира). В числе других фантастических Рыбах. древнеиндийская гибридная макара, самым непосредственным образом связанная с плодородием, или чудо-юдо (чудо морское) русских сказок, нередко обладающее чертами и свойствами Рыбы; в мифологических представлениях как чудовище рыбьей природы обычно выступает кит. У иранских народов и их соседей Рыба считались чистыми существами, благотворно влияющими на человека. Когда один кафир выпустил из лука стрелу в небо, чтобы поразить бога, Рыба закрыла его своим телом (жабры — раны Рыб). По представлениям народов Северной Сибири, у Рыбы есть свои покровители, в частности «волосатый отец», пасущий рыбные отары и помогающий рыболовам. Согласно хантыйским преданиям, Рыбу создал Кулгэтта-Лунг. Ас-алях-Торум (Ас-ях-Торум) — не только бог верховий Оби, но и распорядитель рыбными богатствами. Божество Ауття-Отыр живёт в Обской губе в виде щуки и распо-ряжается морской Рыбй. Наконец, бог Средней Сосьвы Тахыт-котль-Торум (или Махар-Торум) в детстве был проглочен Рыбой и принял в её брюхе облик лягушки. Существуют поверья о Рыбах разных видов как о предках людей и вместе с тем о происхождении Рыб из частей человеческого тела. В известной мере с этой точки зрения должны рассматриваться и гибридные человеко-Рыбы (саамский Аккрува). Впрочем, распределение человеческих и рыбьих черт может быть и иным: у нивхов хозяин моря имеет человеческий облик (старик с седой бородой) и живёт с семьёй в доме, но дом на-ходится под водой; в распоряжении хозяина моря есть икра от разных Рыб, которую он по мере надобности бросает в море. В ряде африканских традиций Рыба — воплощение души умершего человека. В Китае, Индии и некоторых других ареалах Рыба символизирует новое рождение; поэтому её образ часто используется в похоронных ритуалах (ср. изображения Рыбы в древнеегипетских захоронениях). Не случайна в этом отношении «рыбная» метафорика Иисуса Христа, прослеживаемая как на формальном уровне греческое слово «ихтис», «рыба», расшифровывалось как аббревиатура греческой формулы «Иисус Христос, божий сын, спаситель»), так и по существу [ср. Рыба как символ веры, чистоты, девы Марии, а также крещения, причастия (где она заменяется хлебом и вином; в этом же ряду стоит евангельский мотив насыщения Рыбой и хлебами)]; Иисус Христос иногда называется в ранней христианской литературе «Рыбой» (ср. этот образ в хатакомбном искусстве), а христиане «рыбаками»; ср. образ апостолов-рыбарей Петра и Андрея, которых Иисус Христос обещал сделать «ловцами человеков» (Матф. 4, 19); отсюда иносказательная окраска сцен ужения и ловли сетью Рыб в средне-вековом европейском искусстве (ср. также образ Будды как рыбака). Многочисленны изображения Рыб на печатях, медалях, гробницах раннехристианской эпохи.
Рыба может символизировать не только плодородие, плодовитость, изобилие (мифопоэтически отмеченным является и образ рыбьей икры), сексуальную силу, мудрость, но и скудость, скупость, равнодушие, сексуальную индифферентность (в связи с особенностями размножения Рыб), глупость. Рыбы — частый персонаж сказочного фольклора. В русских сказках участ-вуют не только безымянная Рыба или Рыба-чудо (типа чудо-юдо), но и щука, ёрш, карась, язь, лещ, мень, налим, окунь, осётр, плотичка, сёмга, сиг, сом, сорога, калуга и др.
Некоторые из видов Рыб выделены особо.
Лосось символизирует изобилие, знание, вдохновение (среди американских индейцев и финно-угорских народов распространено мнение, что во внутренностях лосося находится огонь; ср. проанализированные К. Леви-Стросом индейские мифы об освобождении лососей, которым мешают воздвигаемые койотом речные пороги; лосось — эмблема Фингэла, героя фенианского цикла ирландских легенд).
Карп почитается в Китае и Японии за красный цвет (ср. мотив золотой рыб-ки) и символизирует силу и храбрость, а также упорство в борьбе.
Сазан иг-рает особую роль в шаманском ритуале изгнания злых духов.
Акула — образ опасности, зла, смерти (в японской мифологии посланец божества; божественная акула Саме помогает тем, кто её почитает) и т. п. В одном ряду с Рыбами фигурирует в мифопоэтических представлениях и образ дельфина, символизирующий море, морскую силу [дельфин — одна из ипостасей Посейдона (Нептуна), Тритона, эмблема Нереид], свободу, благородство, любовь, удовольствие. Дельфин рассматривается как царственная Рыба, благожелательная к людям. Он приходит на помощь тонущим (в греческом мифе дельфин спасает Ариона), предупреждает мореплавателей об опасности и т. п. В дельфина превращается Аполлон, Пифон тоже иногда называется дельфином. Ранить дельфина — грех и знак несчастья. Дельфин нередко выступает как носитель душ умерших на острова блаженных (ср. изображения дельфина на похоронных урнах в Древней Греции). В индуизме дельфин — конь Камы. В христианской символике дельфин связывается с Иисусом Христом как творцом и спасителем, с воскресением и спасением. Астральный образ дельфина представлен одноименным созвездием. Изображения дельфина часто встречаются на талисманах и широко используются в геральдике.
Наряду с названными выше в средневековом христианском искусстве получили распространение изображения Ионы, а также Левиафана, представлявшихся в виде Рыбы, дельфина, гиппопотама или фантастического водного животного, а позднее в виде кита. В светской культуре Ренессанса возрождается античный образ Фортуны, выуживающей людей словно Рыба из моря житейского.
Рыба — распространенная и красочная деталь религиозной и социальной полемики эпохи Реформации (особенно в Нидерландах); в искусстве этого времени распространены сцены рыбных рынков и лавок, ловли Рыбы и т. п., наделённые широким спектром семантических оттенков — от сатиры на человеческую похоть до отзвука споров о церковных таинствах и иерархии. Изображения гигантской Рыбы, пожирающей рыбную мелочь, трактуются как иносказание о неумолимости и верховной мощи Природы. Гностико-алхимическая традиция толкования образа Рыбы как символа мистическо-го перерождения вновь возникает в 20 в. в околонаучном психоаналитическом оккультизме (К. Г. Юнг посвящает этому символу значительную часть своей работы «Эон») и модернистском искусстве.
Волк. В мифологических представлениях многих народов Евразии и Северной Америки образ Волка был преимущественно связан с культом предводителя боевой дружины (или бога войны) и родоначальника племени. Общим для многих мифологий Северо-западной и Центральной Евразии является сюжет о воспитании родоначальника племени, а иногда и его близнеца - волчицей (ср. римскую легенду о капитолийской волчице, вскормившей Ромула и Рема, древнеира некую легенду о волчице, вскормившей Кира, рассказ китайской хроники 7 в. о предках тюрок, истреблённых врагами, кроме одного мальчика, которого выкормила волчица, ставшая позднее его женой и родившая ему десять сыновей; аналогичное предание о волке-прародителе существовало так-же и у монголов). Тотемические истоки подобных мифов особенно отчётливы в типологически сходном предании рода кагвантанов у североамериканского индейского племени тлинкитов. По этой легенде, один из предков рода встретил волка, подружившегося с ним и обещавшего его осчастливить, после чего род стал считать волка своим тотемом. У индейского племени нутка существовал миф, согласно которому волки украли сына вождя. В подобных мифах предок — вождь племени выступает в образе волка или обладает способностью превращаться в волка (греч. Долон, ср. также слав. Змей Огненный Волк}, что связывается с представлениями (проявляющимися и в фольклорной традиции) об оборотнях типа славянских и балканских волкодлаков (вурдалаков), литовских вилктаков и др. Герой-родоначальник, вождь племени или дружины называется иногда волком или имеющим «голову волка» (ср. прозвище грузинского царя Вахтанга Горгослани, букв. «волкоглавый») или «тело (живот) волка» (герой древнеиндийского эпоса «Махабхарата» Бхима; имена с тем же значением даются членам рода Волков, у тлинкитов-кагвантанов).
В качестве бога войны Волк выступал, в частности, в индоевропейских мифологических традициях, что отразилось в той роли, которая отводилась волку в культе Марса в Риме и в представлении о двух Волках (Geri и Freki), сопровождавших германского бога войны Одина в качестве его «псов» (аналогичное представление отмечено также в грузинской мифологии). Соответственно и сами воины или члены племени представлялись в виде волков или именовались волками (в хеттской, иранской, греческой, германской и других индоевропейских традициях) и часто наряжались в волчьи шкуры (древние германцы, в частности готы, во время праздника, о котором сообщают византийские источники). Согласно хеттскому тексту обращения царя Хаттусилиса I (17 в. до н. э.) к войску, его воины должны быть едины, как «род» «волка» (хетт., родственно др.-исл. vitnir «волк», укр. вицун, «волк-оборотень»). Аналогичное представление о волчьей стае как символе единой дружины известно на Кавказе у сванов. Богам войны (в частности, Одину) приносили в жертву волков, собак, а так-же людей, «ставших волками» (согласно общеиндоевропейскому представ-лению, человек, совершивший тягостное преступление, становится волком); формула засвидетельствована по отношению к преступнику-изгою в хеттских законах, древнегерманских юридических текстах, а также у Платона (ср. др.-исл. vargr, «волк-изгой», хетт. «человек тягостного преступления»).
Связь мифологического символа Волка с нижним миром, миром мёртвых характерна для мифологии индейцев-алгонкинов, согласно которой Волк — брат Манабозо (На-на-буша) провалился в нижний мир, утонул и после воскрешения стал хозяином царства мёртвых. В «Эдде» конец мира вызван чудовищным Волком, сорвавшимся с цепи (ср. мифы о чудовищных псах в мифологии народов Центральной Евразии).
У восточных палеоазиатов (камча-далов, коряков) сохранялся «волчий праздник», совершавшийся в связи с охотой на волка и представлявший собой обрядовое соответствие мифам о Волке. Ритуал переодевания в волчьи шкуры или хождение с чучелом волка, у многих народов Европы (в т. ч. у южных и западных славян) приурочивался к осенне-зимнему сезону (латыш. vilka menesis — названия декабря — букв. «волчий месяц», а также аналогичные названия в других европейских традициях).
Представление о превращении человека в волка, выступающего одновременно в роли жертвы (изгоя, преследуемого) и хищника (убийцы, преследователя), объединяет многие мифы о Волке и соответствующие обряды, а также т. н. комплекс «человека-волка», изученный 3.Фрейдом и его последователями и воплощённый в художественной форме Г. Хессе в романе «Степной волк».
Для всех мифов о Волке характерно сближение его с мифологическим псом.
Конь, лошадь. Играет важную роль во многих мифологических системах Евразии. Является атрибутом (или образом) ряда божеств. На Коне передвигаются (по небу и из одной стихии или мира в другой) боги и герои. В индоевропейской мифологии Конь принадлежит особое место, объясняющееся его ролью в хозяйстве и переселениях древних индоевропейцев. В индоевропейском близнечном мифе в виде двух коней представлялись божественные близнецы (ср. др.-инд. Ашвины, греч. Диоскуры, «дети бога» в балтийской мифологии) и связанные с ними два мифологических предводителя — родоначальники племени (англосакс. Hengist и Horsa). Пред-ставляется возможной также реконструкция бога грозы индоевропейской мифологии — *Per(k)uno-s в виде воина-змееборца на Коне (или на боевой колеснице, запряжённой конями), что находит продолжение в представлении о хеттском боге Пирва и родственных по имени богах в других индоевропейских мифологиях, которые также передвигаются на повозках, запряжённых Коней. (ср. слав. Перун). Общим для индоевропейских народов является образ бога солнца на боевой колеснице, запряжённой конями, причём само солнце представляется в виде колеса. Сравнение греческой -, «хозяйка коней» (в роли «хозяйка зверей»), др.-инд. Dvaspa «хозяйки благоденствующих лошадей», кельтской богини Эпона (букв. «богиня лошадей»), прусского конского божества позволяет также предположить наличие особого индоевропейского (в большинстве традиций женского) мифоло-гического образа, связанного преимущественно с лошадью (хетт. Пирва мог иметь и женский образ - подобие хуррит. Иштар-Шавушки). Возможно, что малоазиатское представление о женском божестве на К. сказалось и в греческих преданиях об амазонках, по некоторым признакам отождествля-емых с хеттами. Рассказы о мифи-ческих Коней известны в древнеиндий-ской, кельтской и славянской мифоло-гиях. Соответствие общеиндоевропейскому представлению о конях божества можно видеть в ритуале жертвоприношения коня; ср. др.-инд. ритуал убийства коня (ашвамедха), приравнивавшегося к трём частям космоса, римский обряд Equus October («октябрьский конь») и сходные обряды у славян и германцев. В скандинавской мифологии древо мировое называется Иггдрасиль (др.-исл. Yggdrasill), что буквально означает «конь Игга», т. е. конь Одина; это соответствует обозначению мирового древа в Древней Индии (см. Ашваттха). Ряд мифологических и ритуальных представлений, связанных с Конем. (символ Конь у мирового дерева, жертвоприношение коня и т. п.), совпадает у древних индоевропейцев и народов Центральной Азии, говоривших на алтайских, в частности тюркских, языках, что, повидимому, отражает древние контакты между этими народами. Английский исследователь Э. Паллиблэнк обнаруживает влияние индоевропейской мифологии также и в древнекитайских представлениях о «небесных конях», сопоставляемых с конскими масками из Пазырыкских курганов Алтая. В енисейской, в частности кетской, мифологии сохранились рассказы о происхождении коней у разных народов; согласно А. П. Дульзону, общеенисейское название Коня (qus) восходит к индоевропейскому *еk(w)os. Ряд исследователей считает также возможной диффузию некоторых мифологических образов, связанных с К., в процессе миграции народов из центров одомашнивания этих животных (Передняя Азия или Юго-Восточная Европа) во 2-м тыс. до н. э. Амазонки - В греческой мифологии - воинственное племя женщин, живших на берегах Меотиды (Азовского моря) или Малой Азии; они не вступали в брак, но, чтобы сохранить свой род, рожали от мужчин соседних племен. Потом мальчиков убивали или отдавали отцам, а девочек воспитывали сами, прежде всего учили их скакать на лошадях, метать копье. В пылу воинственности амазонки добирались и до Афин. В это время в Афинах правил Тесей., который ранее вместе с Гераклом сражался с амазонками, победил их и в награду себе взял в жены самую храбрую их них - Антиопу (вариант Ипполиту). И вот теперь амазонки разбили свой лагерь вблизи Афин. Тесей пытался разгромить армию воинственных всадниц, вместе с ним воевала и Антиопа, горячо любившая мужа; теперь воительницы, которыми она ранее повелевала, были ее врагами. В одном из боев копье вонзилось в грудь Антиопы. Тесей склонился над телом жены, обе армии прекратили бой. Вместе с объятыми горем афинянами амазонки похоронили молодую царицу, и, печальные вернулись к родным берегам далекой Меотиды.
Считалось, что амазонки происходят от греческого бога Ареса и Гармонии. Их имя происходит якобы от названия выжигать к девочек левую грудь для более удобного владения оружием. Амазонки поклоняются Аресу и Артемиде, проводя время в битвах. Амазонки участвовали во многих легендарных битвах. Например амазонка Пенсифелея помогала троянцам в войне и была убита Аххилом. Амазонкам приписывали основание города Эфеса и постройку там знаменитого храма в честь Артемиды. В мифах об амазонках и их борьбе с олимпийскими героями отразились элементы матриархата. Легенды об амазонках широко известны во всех частях света, являлясь либо по рождением местных традиций, либо распространением греческой..)
