Лавка ростовщика

Письменный стол завален всякой рух­лядью. В центре его стоят потертые весы.

Сам ростовщик торопливо ест из миски, запивая съеденное обыкновен­ной водой.

Ф а у с т. Я тут хотел...

Ростовщик (радушно). Вы про­ходите... Не стесняйтесь!.. Слушаю вас!

Снимает с груди салфетку и, ском­кав, прячет ее в ящик письменного стола.

Фауст (имея в виду весы). Деньги взвешиваете?

Ростовщик (шутя). Души.

Ф а у с т. И тяжелы?

Ростовщик. Да нет. Одна мо­нета перевесит.

Ф а у с т. Я так и думал.

Ростовщик. Но — не вашу.

Фауст вынимает из кармана плаща кольцо, перемотанное носовым плат­ком.

Фауст. Вот эта вещь... Хотел бы заложить.

Разворачивает платок. Ростовщик со вздохом берет в руки лупу и рас­сматривает камень, украшающий центр кольца. В сомнении цыкает.

Фауст. Что?..

Ростовщик (оживленно). Да это не кольцо, а целый философский ка­мень!.. Он объясняет суть вещей.

Фауст. Но это ведь дороже?

Ростовщик. Напротив. Ниче­го не стоит. Жизнь — не в цене, а смерть еще дешевле.

Откладывает в сторону лупу и ис­пытующе смотрит на Фауста.

Ф а у с т. А что же ценится?

Ростовщик. Бессмыслица, но чтоб блестела. Какой-нибудь пустяк, но яркий. Главное — огранка, а не камень.

Ф а у с т. Не понимаю.

Ростовщик. Ученость ваша не­сколько вредит рассудку. Угощайтесь.

Протягивает ему миску с остатка­ми еды.

Фауст. Нет. Увольте.

Ростовщик. Тогда автограф. (Берет с полки толстую книгу. Броса­ет на Фауста короткий взгляд. От­крывает наугад и зачитывает вслух.) «...Гиппократ считал, что главная цель высокого искусства — освобождение тела от слизи, которая превалирует в человеке и вредит его здоровью. Жанр трагедии здесь особенно полезен, пото­му что у зрителя проливается много слез и вместе с ними уходит слизь. «Царя Эдипа» нужно смотреть поздней осенью и зимой, когда слизи в организме особенно много. А комедию, которая с помощью смеха освобождает тело от желчи, — весной и летом...» Вами напи­сано?

Фауст (уклончиво). Не помню.

Ростовщик. Как это?

Фауст. Нечем писать. Денег не хватает даже на чернила. Скоро буду писать кровью.

Ростовщик. Зачем же кровью? Есть перо. (Обмакивает гусиное перо в чернильницу и протягивает Фаусту. Тот нехотя ставит витиеватую зако­рючку в качестве автографа на первой странице фолианта.) Не кажется ли вам... (Прижимает книгу к груди.) что с появлением книгопечатанья мы очень далеко продвинулись?

Ф а у с т. Не кажется

Ростовщик. Почему?

Фауст. Раньше от руки перепи­сывали только одну главную книгу — Библию. Потому что трудно и долго, где еще взять силы на менее важное? А теперь будут печатать всякий хлам. Потому что легко.

Ростовщик (страстно). Ваши книги — не хлам!

Фауст (теряя терпение). Денег дайте!..

Ростовщик (решительно). Не дам!..

Захлопывает книгу и ставит ее на полку.

Фауст (подавляя нахлынувшее раз­дражение). Что вы берете под заклад?

Ростовщик. А что угодно.

Фауст. Мусор?

Ростовщик. Берем. Но прихот­ливо.

Фауст. Древний манускрипт о смысле жизни?

Ростовщик. Нет.

Фауст. Вечный двигатель?

Ростовщик. Увольте!..

Фауст (уже кипит). Мощи свя­того Себастьяна?..

Ростовщик (по-деловому). Мо­щи — можно. Но где их разыскать? И был ли этот Себастьян? Возможно. А если не был?.. То-то и оно. В земле есть черви, это достоверно, но нету Себастьяна. (Наклонившись, интимно, прозой.) Знаете, сколько имеется гвоз­дей, которыми был прибит Спаситель к Кресту?

Фауст. Сколько?

Ростовщик. В Риме — в не­скольких соборах. На Святой Земле. В Париже. И еще — в нескольких го­родах Европы. Всего получается око­ло сотни. Это только по приблизитель­ным подсчетам.

Фауст (терпеливо). И что это до­казывает?

Ростовщик. Это доказывает, что денег нету. (Для выразительности де­монстрирует свой пустой карман, вы­вернув его наизнанку.) То есть нету денег, чтобы платить за подобные гвозди. (Вдруг снимает с себя сюртук. Начина­ет показывать перед Фаустом его подкладку.) Вот эту дырку видите? Она об­разовалась при первом свидании, ког­да я рвал розу с клумбы. А вот этот шов подмазан, да? Чернилами я его подма­зал, чернилами!.. Каждый месяц подма­зываю снова, потому что чернила сти­раются и оставляют на теле странные письмена. Хожу в тряпье. Оборотных средств нету!.. Финансовый баланс не сходится. Наличные — на нуле.

Фауст терпеливо дослушивает его монолог. Затем берет в руки его миску и запускает в стену. На стене остается след от похлебки, отдаленно напоми­нающий паука. Забыв кольцо на столе, уходит вон от ростовщика. Ростовщик задумчиво смотрит ему вслед.